Последние почести

     Тарный цех лесозавода считался «теплым» местом. Особенно зимой. В помещении ни сквозняков, ни морозца – теплынь со смолистым запахом опила. Да и физические нагрузки щадящие. Собирай ящичные дощечки в кучки и связывай в аккуратные стопки. Это не обрубка сучьев на лесосеке в морозную стужу или подбивка щебенки под шпалы УЖД в дождь и слякоть. Работай – и радуйся! Именно сюда стремились устроиться женщины и подростки.
После окончания школы я с братом также пришли наниматься в тарный цех. Начальник, именуемый в народе «Соколиным глазом», принял нас хмуро: опять – де малолетки пожаловали.
     – Разрешение профсоюзного комитета на работу есть? – строго спросил он, – без него не приму.
     – Да!
     – Идите, подумаю…
     Мы стали терпеливо ждать в коридоре конторы. Прошел час, два… никто не приглашает. Проторчали в коридоре до вечера. Начальник то уходил, то приходил, однако нас с братом в упор не замечал. Перед окончанием смены все же «снизошел» и пригласил в кабинет. Несколько минут внимательно рассматривал каждого, густо дымя папиросой, затем нехотя произнес:
     – Валите домой.
     Принял он нас на работу или нет, так и не поняли. Обо всем рассказали отцу.
     – Ничего, обойдемся без тарного цеха, – сказал он, – пойдете трудиться на узкоколейку. Я договорился.
     Прошло много лет. О своем первом устройстве на работу, почти забыл. Да и повода не было, чтобы вспоминать. Но правильно говорят: пути Господни неисповедимы. Как – то, во время одной командировок в Ленинград, случайно встретил дочь того начальника Ангелину, с которой учились вместе в школе. Поохали, поахали, вспомнили школьные годы, друзей. Как – никак жили вместе. На прощание Геля сообщила, что отец умер.
     – Если будешь у своих стариков в поселке, сходи, пожалуйста, на кладбище. Покрась оградку на могиле папы. У меня никак не получается туда съездить.
     – Какой разговор, сделаю!
     Осенью навестил родителей. Помог выкопать картошку, заготовить на зиму дрова. Вспомнил и просьбу Ангелины. Могилку нашел без труда Оградка покосилась, краска облезла. Пришлось сначала поправить ее, потом приступил к покраске. Медленно водил кистью по штакетнику и невольно вспоминал тот день, когда много лет назад целый день выстоял у кабинета, ожидая решения.
     – Странно устроена жизнь, – размышлял я без обиды, – начальник своим поведением тогда унизил меня, а вот сейчас крашу оградку на его могиле.
     И тут же устыдился своих мыслей.