Химик

***
В окнах старого дома — небо. И кажется, кирпичные стены стоят только благодаря густому плющу.
Я стою на обломках дорожки у входа. Чье-то родовое гнездо, которого никогда не было у меня. И уже не будет.

Кей с трудом открыл трухлявую дверь на закаменелых под ржавчиной петлях и внес тяжелый чемодан внутрь старой полуразрушенной усадьбы. Жаль, что крыши нет. Но все же нашелся закуток, где под перекрытием второго этажа можно было спрятаться от дождя. Если повезет -   он сможет из куска целлофана соорудить тут какой-то тент и пережить под ним хотя бы до осени.
Кей снял вязаную шапку, стряхнул с ботинок вечернюю росу и расправил плечи. Все-таки любая развалюха лучше тихой, уютной квартиры, в окно которой направлена снайперская винтовка.
Страшно было оставлять чемодан, но, надеясь на достаточную глушь своей новой лаборатории, Кей отправился за дровами.
Спичек, газет и соли должно было хватить на несколько месяцев. А осенью все равно придется искать другое убежище — это он уже знал по опыту. В какую глушь бы ты ни забрел — обязательно какие-нибудь любознательные школьники или любители экстремальных ощущений помешают твоему приятному уединению.
Поужинав кашей, сваренной за затхлой дождевой воде, Кей залез в полярный спальник и закрыл глаза. Уже два года как он убежал от своей жизни, прихватив только самую ценную ее часть — этот грустный тяжелый чемодан. Сон не шел к нему. Кей вылез из мешка в еще слишком свежую апрельскую ночь. Не хотелось думать о насекомых, лесниках и возможности обнаружения с вертолета в доме без крыши. Он открыл чемодан.
Сверху лежали подштанники и еще какое-то старое тряпье. Под ним — папки с документами. О, эти ностальгические картонные папки с веревочками. Кей любовно развязал бантики на одной папке и достал лист бумаги с нечитаемыми при лунном свете надписями. Нельзя было зажигать свет, пока он полностью не убедится в безопасности нового пристанища. Но эти записи составляли весь смысл и все содержание его жизни. И чем скорее он найдет ошибку в формуле — тем больше шансов у него на выживание.

***
Эксперимент шел третий час. В герметичной будке что-то дымилось и стучало. Но никто не осмеливался подойти ближе или даже навести зум камеры вглубь. Молодой стажер с блокнотом в руке из угла лаборатории жадно ловил каждый скачок стрелок и графиков на приборах. Что-то волшебное происходило там. И вдруг раздался неистовый вопль, стекло экспериментальной камеры лопнуло и Кея обдало ледяной водой. Он проснулся, не в силах пошевелится от ужаса сна. Хоть это было и не так, как в реальности, но из-за этого сна все воспоминания тех дней как-то сразу обрушились на него вместе с ушатом воды.
Медленно и боязливо Кей приподнял веки, боясь увидеть, кто или что его разбудило. Но все же притворяться спящим уже не имело смысла. Кей открыл глаза. Он лежал на боку, а рядом с пустой кружкой в руке присел человек с очень густой растительностью на лице. Борода и усы скрывали щеки, губы и подбородок, а жесткие волосы опускались ниже бровей, так что были видны только острые проницательные, как бы смеющиеся глаза. По одежде Кей узнал в нем лесника. Он уснул над открытым чемоданом с документом в руке. Как он мог, какая преступная халатность. Теперь все пропало.
Лесник на непонятном языке обратился к нему, показывая исписанный лист и коробочку из чемодана.
Бросить все и бежать. Скрыться, рискуя получить порцию дроби в спину (наверняка не соль в висящем на плече лесника ружье). В коробочке дребезжало и лесник, встряхивая ее, поднес интересный предмет к уху.
Вот сейчас колба лопнет — и этот глупый любопытный лесник упадет замертво. А также все живые существа в радиусе 6 километров. Лесник хихикнул, и словно прочитав мысли Кея, положил коробочку на чемодан и опять что-то сказал.
Кей сел и осторожно осмотрелся. Если взбежать по лестнице на второй этаж и спрыгнуть с той стороны, там, кажется, куст орешника, можно оторваться и снизить вероятность быть подстреленным. Лесник на вид не молод, да и у Кей будет большое преимущество — страх за свою жизнь.
Лесник, посмеиваясь, еще что-то сказал — и Кей на этот раз разобрал слова «чудаков» и «глуши». Мысленно простившись с чемоданом и трудами последних десяти лет своей жизни, Кей встал и попятился к лестнице, не отрывая глаз от лесника.
Заметив повышенное внимание к себе, лесник принялся что-то лопотать, размахивая руками и когда он отвернулся, показывая в сторону ближайшей деревни — Кей метнулся наверх.
Ботинки едва не соскакивали с ног — он не успел завязать шнурки. Ледяной воздух выл в ушах на отрытой площадке второго этажа. Выбрав стену в которой снизу нет дверей, чтобы леснику дальше было обегать, он бросился туда и, не рассмотрев как следует, куда приземлиться, прыгнул в проем окна. Не обращая внимание на ушибленное колено он помчался по направлению к лесу и нырнул в ближайший овраг.
Лесник не побежал за ним и не принялся стрелять, как думал Кей. Он, посмеиваясь, аккуратно сложил все вещи Кея в чемодан и, заметно сгибаясь под его тяжестью, вышел из развалин.

***
Кей лежал неподвижно в овраге, прислушивался в надежде разобрать, гонятся ли за ним. Лес шумел, кричали птицы и даже далеко-далеко слышался стук товарного поезда. Но погони не было. Хотя лесник мог в это время красться тихо, как охотничья собака. Кей очень ясно помнил, как его травили собаками в степи и как схватили в первый раз. Сломанное тогда ребро заныло и он решительно выбежал из оврага и, не оглядываясь, побежал в густой лес.
Это был настоящий древний лес. Деревья здесь росли не ровными рядами, а беспорядочно, переплетаясь стволами и только кое-где виднелся проход в зарослях орешника и ежевики. Сначала очень тихо, стараясь не сломать ни сучка, Кей пробирался сквозь чащу. Но потом колючие лапы ежевики, торчащие корни, густой запах леса и крики непонятных животных и птиц слились в густой комок раздражения в районе желудка. Кей шел все быстрее, пытаясь убежать от этого всего, и вместе с тем все глубже забирался в чащу. В конце концов он в отчаянии повалился на мох у ручейка и едва сдерживал рыдания.
Все пропало. Чемодан, вся его работа, которую он так берег, из-за которой он убежал, скрывался, терпел мучения и лишения — оказались у них. Этот глупый лесник, если он не их агент, прямо пойдет в город и отнесет. А там они, уже следят за Кеем, уже выпустили по его следу собак. И зачем убегать, если чемодан у них? Он боялся думать о том, что будет, если  его изобретение попадет в руки им, этим шавкам правительства. Они скорее всего и не знают, что их тоже уничтожат, когда они выполнят свою функцию. Лишние рты сейчас нужны меньше всего, особенно рты, которые знают слишком много. Ожидание развязки и чувство собственного бессилия совсем измучили Кея и он задремал, обняв грязный влажный ствол.
И снилась ему юная Майя с ярко-желтыми волосами, и горящее окно дома, от которого поднимался черный столб дыма от реактивов в чулане. Потом снилась конференция в университете, как его все поздравляют и два мужчины в одинаковых коричневых замшевых костюмах у двери. И как в тот же день мама плачет и просит о чем-то, а он сквозь ее слезы не слышит и не понимает, о чем. Он все спрашивает — и никак не разобрать. И от этого непонимания и бессилия ему становится холодно, очень холодно.
Холодно было не только от воспоминания о непонятных слезах матери. Холодно было и от того, что уже почти стемнело и во сне он сполз ногами и боком в ручей. Еще толком не понимая, что он собирается делать, Кей встряхнул головой, завязал покрепче шнурки ботинок, натянул на голову капюшон и, крепко сжав зубы и кулаки, начал вдумчиво и решительно пробираться вдоль течения ручья.
Осмысленное движение вернуло силы его мозгу и он начал соображать яснее, чем за последние несколько месяцев. Тогда он убегал, как затравленный зверь, который бежит просто чтобы бежать. Теперь он будет выслеживать и нападать.

***
В сторожке ярко горел огонь и вкусно пахло вареным картофелем. Лесник Николай шумно сглатывал, предвкушая сытный ужин. Сегодня он хорошо поработал. Починил шлагбаум на восточном краю сада, почистил два родника, обезвредил еще три капкана. Как давно никто тут эти капканы уже не ставит, а все равно попадаются. Ладно еще охота с ружьями, с собаками — это хотя бы спорт. А поставить силки и потом прийти пособирать — на грибы и то интереснее. И ладно бы, если бы на пропитание. Так нет же, все для забавы.
Николай знал, что большую часть капканов поставил его предшественник, тем и зарабатывал  на водку. Но он не хотел об этом думать. Сам Николай не зарабатывал на водку, а из принципа старался вести натуральное хозяйство и пил ягодное вино собственного производства и коньяк из старых запасов прошлой жизни.
Густая рыжая борода и длинные примятые шапкой русые волосы переливались в веселом свете очага. За стенами лесничего сруба поскрипывали ветки деревьев на сильном ветру и далеко за лесом громыхала еще не майская, холодная гроза.
Николай снял с огня котелок и поставил его на грубо сколоченный стол. И от тепла и запаха еды, от пощелкивания поленьев в очаге и приятной усталости долгой прогулки и правильной полезной работы, а за окном все ближе гремело, было мрачно и холодно, Николай пришел в расслабленное блаженное состояние. Он не спешил есть, сел на лавку, вдохнул поглубже и прикрыл глаза, продлевая это приятное мгновение.
В дверь постучали. Это было так некстати и так невозможно, что Николай даже не открыл глаза и не оторвался от своей медитации.
Постучали настойчивее. Скорее всего пришли из деревни за помощью в родах коровы или с еще какой-нибудь ерундой. Николай пожалел, что тянул и не поужинал. Он, не одевая фуфайки, подошел к двери и отпер массивную щеколду.
На улице ревел вовсю ветер, в густых сумерках над лесом было видно стену идущего дождя. Пес лаял, не высовывая носа из крепкой будки. У дверей никого не было. Николай хотел было выйти на крыльцо и оглядеться, но раздумал. Он скорее закрыл дверь и решил для себя, что ему показалось и можно спокойно вернуться к заслуженному ужину и приятному состоянию. И тут в дверь постучали снова.
Вечер был безнадежно испорчен, и даже если там никого не окажется и снова почудилось, настроение уже исчезло безвозвратно. Николай еще с университета мечтал о приятном диком уединении леса. И вот, очутившись тут, воплощая свою мечту спокойной простой жизни аскета, он не мог провести вечера в таком желанном покое. Он резко и решительно одел фуфайку, шапку и взял ружье, выставляя его перед собой.
Спрашивать кто там не было смысла. И все же Николай стараясь говорить низко и обыкновенно спросил:
- Кто?
Ответа не было. Николай со злобой дернул дверь.
Из мокрой темноты на него кто-то бросился с такой яростью, что он повалился на спину и выпустил ружье. Человек это был или животное, Николай не разобрал и от ужаса чуть не потерял сознание.
Кей быстро вскочил и направил вырванное ружье в лицо лежавшему леснику.
Близорукие глаза его горели страшным блеском. Мокрые волосы прилипли к грязному лицу, руки были в грязи и в крови, одежда изорвана.
Николай с трудом узнал в нем того робкого интеллигентного мужчину, которого встретил вчера в старом замке. И даже узнав и придумав, что сказать, он не смог проронить ни звука.
Кей заревел как дикий зверь. Он хотел ударить Николая, бить его руками, рвать на части. Но Николай лежал и Кей просто не мог до него дотянуться.
- Где? - проревел он. - Где он?
Николай не понимал о чем речь. Он не придал особого значения большому старому чемодану, забитому непонятными склянками, проводками, камешками и грудой очень тяжелой макулатуры. Потому чемодан спокойно стоял в углу у печи, и Кей быстро заметил его.
Не дожидаясь ответа от Николая, он попятился к чемодану. Несмотря на отсутствие сопротивления, он все-таки держал лесника на мушке. Чемодан, какое счастье что этот тупица еще не передал его им. А что если это ловушка?
Кей одной рукой попытался открыть крышку чемодана. Но потом угрожающе рыкнул, чтобы старику-леснику не пришло в голову шевелиться, положил ружье на пол и схватился за замки чемодана двумя руками. Чемодан был теплый на ощупь и волна ярости снова накрыла Кея. Он только одним глазом успел увидеть, что чемодан не утка и там действительно его вещи — и тут же бросился на лесника, схватил его за шиворот и прижал к стене. Тыча под ребра ружьем. Он первый раз в жизни держал в руках оружие, поэтому впопыхах схватился за дуло. Но Николай был так напуган, что не заметил этого.
- Ты! Ты! Как можно было поставить его к печке! Да ты знаешь, что произойдет если он нагреется хотя бы на 50 градусов! Да ты... - Кей орал в исступлении не думая о том, понимает ли его Николай. Потом, опомнившись, бросил лесника и сел на лавку привести свои чувства в порядок.
Врываясь в сторожку он хотел только заполучить чемодан, а что делать дальше — не думал. И теперь было самое время построить дальнейший план.
Николай тоже немного пришел в себя и вспомнил, что ружье не заряжено. Лавка в комнате была всего одна, ему очень хотелось сесть, но присесть на пол под дуло пусть и не заряженного ружья совсем не хотелось. Поэтому он все же сел на другой конец лавки и отдышался.
- Простите, я не думал что там что-то опасное. - сказал Николай и сам удивился своему вежливому тону, который он уже несколько лет не употреблял.
Кею очень захотелось сказать что-то другому живому человеку.
- Всего одна синяя колба может уничтожить все живое в радиусе шести километров. А там их двенадцать.
- Еще раз извините. Я принял вас за очередного искателя приключений. Кроме них редко кто бывает в наших местах.
Как странно — вчера на рассвете лесник показался ему стариком, плохо знающим русский язык. А теперь он так вежливо и ровно говорит красивым сильным голосом. Значит он один из них.
- Кто вас прислал?
Николай теперь ясно понимал, что перед ним — буйно помешанный.
- Никто. Я вот уже пять лет...
- Я знаю, вас прислали они. - Дальше можно было не спрашивать. Страх в серых глазах Николая сказал больше, чем его жалкая попытка отовраться.
- Но...
Раздался стук в дверь. Но не такой неопределенный стук, каким стучал Кей, и который означал только «откройте дверь». Этот стук был больше похож на «откройте дверь — а иначе мы ее снесем вместе со сторожкой и вами». Непонятно, что именно такого угрожающего было в этом стуке. Может, такое впечатление сложилось оттого, что собака вдруг протяжно заскулила. Но и Кей и Николай поняли его значение. Николай быстро и бесшумно открыл неприметный люк в дощатом полу, куда живо спрятался Кей вместе с чемоданом.
Кей, сидя на корточках и едва не упираясь плечами в крышку люка, слышал звук голосов и жесткие шаги над головой.  Если Николай знает, что отсюда слов не разобрать, он может быть агентом и сейчас они обсуждают, что лучше не убивать его сразу, а втереться в доверие и выведать, где еще есть тайники с формулой или образцами.
Николай не знал, что из подвала, который располагался под всем полом сруба, где хранились инструменты, снятые капканы и банки с соленьями, не слышно слов. Он вообще об этом не думал. Он просто спасал человека от того, что опять этой ночью стучалось в его дверь.
Новые гости были не любезнее Кея. Они гремели оружием, угрожали ему, призывая сказать «все, что он знает». И только через несколько минут, когда Николай получил кулаком в живот и в глаз, ему рассказали, в чем дело.
- Это очень опасный преступник. У нас есть информация, что он скрывается в этом лесу. - говоривший был выше ростом, чем два его спутника. Все трое были одеты в неудобную, по мнению лесника, обтягивающую одежду и в руках у них были автоматы, очень похожие на пластмассовые. - Если ты не скажешь где он — ты умрешь.
- Я не знаю. Если найду — сразу доложу. - Почему Николай не говорил, что преступник и террорист у него в подвале, он сам не понимал.
- Он здесь. Мы слышали голоса. - мужчина в обтягивающем костюме с длинным носом приблизил свое гладкое лицо так близко к лицу Николая, что он одним здоровым глазом ясно видел раздражение кожи на его подбородке от частого бритья. Когда-то у Николая было такое же...
- Я живу один.
- А мокрые следы?
- Это мои. Вон ботинки.
Николай был так искренне испуган, что его новые гости уже собирались уходить. И тут один из них заметил странный прямоугольник на полу возле печи.
Весь пол маленькой комнаты был истоптан мокрыми следами самого Николая, еще более мокрыми и свежими следами Кея, целыми лужицами, стекшими с его лохматой одежды. И больше всего эти лужицы были там, где он присел над чемоданом. Но место прямоугольной формы, где стоял сам чемодан, оставалось сухим.
- А тут что было?
- Улей.
- И где твой улей?
- На пасеке.
Рассерженный, как ему показалось, попыткой острить, главарь оглушил Николая пластмассовым прикладом и приказал обыскать дом.
И это громкое отчетливое «обыскать» Кей услышал.
Дождь уже поливал вовсю и ветер завывал, и молнии освещали гремящее небо. Карский с помощником вышли из дома. Карский пошел влево от дверей, а его товарищ — вправо. Этот лесник не так прост, как кажется. Карский знал всю его биографию и он уже связался с центром, чтобы те установили за ним круглосуточную слежку. Вот глубокие следы за будкой, будто кто-то прятался и от хозяина, и от его собаки. А может сам хозяин конопатил будку перед ливнем (в щелях домика оглушенной собаки виднелась свежая светлая пакля). Потолок ровный, а крыша покатая — значит есть чердак. А вот и дверь, но следов от лестницы нет. И замок, которым лестница пристегнута к срубу, заржавел, - видно, с осени не открывали. Может, и подвал есть? И Карский начал внимательно осматривать низ сруба в поисках подвальной двери.
Третий сыщик обшаривал каждый сантиметр маленький комнаты. Печка, за печкой, в печке так ярко пылает, что там нельзя ничего спрятать. Зато можно было уничтожить — и он на всякий случай пошевелил угли кочергой. Ничего. Стол, на столе, под столом. Рискуя поймать занозу, он провел пальцами по всем закуткам стола, простучал крышку — ничего. Подоконник — сухой. Простукивание стен тоже не выявило тайника. Пол...
Ползать на карачках по грязному полу этого вонючего шалаша совсем не хотелось. Он вышел на улицу узнать — есть ли новости у Карского и столкнулся с ним в дверях.
- Должен быть подвал. Иначе ему некуда деваться. Эй, подвал! - крикнул Карский в раскрытую дверь и будто холодный ствол прижали к виску Кея. Что делать?
Николай заманил его в западню. Выхода нет. В доме без крыши, где он так глупо уснул над открытым чемоданом, хотя бы было куда бежать. А тут... на несколько секунд отчаяние овладело Кеем. Он уже хотел сдаться добровольно, чтобы хоть немного смягчить свою участь (хотя он не верил, что это возможно) и чтобы плюнуть в лицо этому леснику, который поймал его, как мышь на сыр. Если бы он был на свободе и жив, и при своем уме, даже и без чемодана, он смог бы восстановить формулу заново, и создать прототипы и образцы и все на свете. Теперь с ножом у горла Кей понимал, как глупо он попался.
- Вход точно в комнате. И он только один. Ищите. - Карский стоял посреди комнаты широко расставив большие ноги и сожалел, что так неосмотрительно отключил лесника. Жаль его нельзя пытать и убить — он может вывести на след, если сейчас ничего не обнаружится. Зато если обнаружится...
Карский предался сладостным мечтам о гвоздях, ножах, тисках и его раздраженный подбородок задрожал от удовольствия.
Два его помощника сначала простукивали пол. Но потом, догадавшись, что там повсюду полость, они принялись ножами ковырять любую неровность, которых в неотесанном дощатом полу было хоть отбавляй.
Кей теперь отчетливо слышал голоса и скрежет ножей, которые раздавались у самого уха.
- Приведите его в сознание! - заорал Карский после получаса ковыряний, когда помощники в грязным костюмах уже не искали вход а бездумно тыкали ножами в щели.
И когда один из помощников вставая топнул тяжелым ботинком по полу в том месте, где был люк, — что-то щелкнуло.
Словно курок взвели у виска Кея. Он уже ни о чем не думал. Он давно уже превратился в слух и, прижимая к груди чемодан, ждал этого щелчка.
Очнувшийся Николай тоже услышал этот звук и мысль, что он страдал зря и возможно прямо сейчас героически погибнет, бросила его в обморок.
Все замерло. Казалось, капли дождя повисли в тишине, дожидаясь кровавой развязки.
Стараясь не топать, Карский присел над открывшейся щелью в полу и потянул люк. Полоса света поползла, расширяясь, по земле под срубом, покрытой белыми ростками травы, без солнца пробивавшимися сквозь мусор.
Карский тянул, то ли растягивая удовольствие, то ли боясь спугнуть этого сумасшедшего террориста, за которым он лично гонялся уже полгода.
Кей на удивление ловко и бесшумно перебирая затекшими ногами, пополз как от гадюки от яркого луча фонарика.
В последних приказаниях Кей узнал голос Карского. Раньше им приходилось встречаться и Кей предпочел бы какие угодно пытки одному прикосновению этого человека. Он вжался спиной в сырые холодные бревна. Ползти уже было некуда. Вдруг навалилась усталость от почти суточного перехода через лес, голод, отчаяние, страх перед этими людьми и перед смертоносным чемоданом, который он так любовно прижимал к груди. И как бы устав бояться он вдруг перестал чувствовать что либо. Он приготовился к смерти.
Карский все ниже нагибался над люком и победоносная улыбка освещала его тонкое злое лицо. Ниже, ниже, вот свет фонарика вырвал из темноты угол чемодана. Он здесь.
Карский выпрямился. Гордо посмотрел на своих подчиненных и махнул одному из них спуститься в подвал.
Торжественно и неспешно тот подошел к люку, приготовил оружие.
Карский медленно кивнул. Его помощник с автоматом опустил голову, нагнулся над люком для прыжка.
И тут желтый свет огня погас. В прыгающем свете фонариков в комнату ворвался вихрь и разметал всех. Карский стрелял куда попало и, кажется, попал в своего.
В люк кто-то провалился и Кей несколько раз опустил на дергающееся тело тяжелый чемодан.
- Кто здесь! Я буду стрелять! - Карский не стрелял и, чтобы разрешить неопределенность, поскорее вышел на улицу. Он искал следы, радовался, что жив, осматривал раненую руку и был в ярости, что добыча так близка — но неизвестный противник помешал. Он держал дверь на мушке и, когда оттуда шатаясь вышел его товарищ, чуть не подстрели его.
Они не спросили друг друга, что случилось. Карский передал на базу, что нужно подкрепление и они с помощником отошли от сторожки за деревья так, чтобы видеть пустую площадку перед ней и в случае попытки бегства противника — перебить всех.

***
Дверь сторожки сочно скрипнула и закрылась.
Николай осторожно отодвинул заслонку печки. Теплый свет снова наполнил комнату. На полу, высунув язык и прерывисто дыша, с обрывком цепи на шее лежал его пес. Он был тяжело ранен. Николай, сдерживая брезгливость, погладил его по голове и пес ласково и жалобно посмотрел на него. Он задолго до Николая поселился в будке у сторожки. И никогда еще никто не осмелился бить его по морде и так нагло вторгаться в дом его хозяина. Первый гость ему тоже не понравился и он бы добрался и до него, если бы успел.
Люк был открыт и из него торчал ботинок упавшего солдата. Вероятно, он был уже мертв и помочь ему было нельзя. Николай теперь знал, что человек с чемоданом не просто чокнутый чудак, готовый убить за этот чемодан, но еще и террорист, хотя стражи порядка тоже не показались ему хорошими ребятами. Он не знал, что предпринять.
Кей словно очнулся от долго тяжелого сна. Он не понимал где он, что происходит. Понимал только что вон там светлый прямоугольник и ноги дико затекли. Спотыкаясь о чемодан, он пробрался к люку и влез в комнату. И все ему здесь показалось так мило и хорошо, будто он решил все проблемы и вернулся домой. Он не знал, кто этот человек и его не смущал его подбитый глаз, кровь по комнате, мертвая собака в углу и нога, торчащая из люка.
- Я так хочу есть. Спасибо вам. - это все что пришло Кею в голову.
- Они там снаружи и хотят вас убить.
Кто они? Зачем убить? Здесь так хорошо, сухо, светло, можно ноги выпрямить — не то что в этом подвале.
- А где ваш чемодан?
Чемодан. И тут Кей вспомнил все. И ему стало так стыдно, перед Майей за свой побег, перед этим человеком, чей покой он нарушил, перед мамой...
Надо было поскорее убраться. Хоть бы часок, хоть бы минутку передохнуть. Он сел на скамейку и опустил голову на руки.
- На, поешь. - Николай подвинул ему миску. Он так и не понял, зачем он рискует жизнью и помогает этому человеку. - Ты и правда террорист?
И снова для Кея лесник превратился в ничего не смыслящего старичка. И напихивая рот холодной вареной картошкой Кей рассказал, что он изобретатель и изобрел нечто такое (Николай так и не понял, что именно), что правительство хочет у него отнять. Поэтому он оставил молодую красивую жену, бросил хорошую работу в крупной энергетической компании и теперь скрывается. И что в чемодане у него — все его исследования, и никак нельзя, чтобы этот чемодан достался плохим людям. Но уничтожить чемодан он не может. И только Кей открыл рот, чтобы рассказать почему он не может просто выбросить чемодан — как сквозь отдаляющуюся бурю послышался свист лопастей вертолета.

***
Кей три дня скрывался на развалинах мельницы. И после лесного приключения одна мысль не давала ему покоя. Почти каждую ночь ему мучительно снилась мать. Ему казалось, что там с ней то-то происходит, а он никак не может ей помочь. И воспоминание роли охотника захватывало его. Так все ловко и сильно получалось, как никогда не получалось у убегавшего. И ему даже показалось, что это ощущение вдохновит его на то, что он уже много месяцев пытался изобрести и собственно из-за чего он тащил за собой этот чемодан. Чувство жизни, а не желания выжить, вместе с яростью переполняло его, когда сутки он продирался сквозь чащу за своим чемоданом. И теперь, сидя на этом чемодане и боясь каждого шороха, он в глубине души желал, чтобы чемодан снова отняли. Но желательно чтобы кто-то такой же добрый и слабый, как лесник.
Кей понимал, что вечно скрываться он не сможет. Его изобретательность и выносливость подводила его. Он теперь знал, что может вдруг заснуть над открытым чемоданом где угодно. Поэтому пробравшись на старую мельницу, где было полно крыс, дурно пахло и поэтому были очень малы шансы кого-то встретить, он почти не открывал чемодан. Пару раз он слышал гул — и думал, что наверное это те самые вертолеты выслеживают его и скорее всего уже выследили, хотя он несколько раз ехал в разных направлениях товарными поездами.
На четвертый день, проснувшись с головной болью от ужасного запаха и гнилой пыли, Кей решил действовать.
Сначала он пойдет домой, чтобы увидеть родных и убедиться, что они в порядке. Потом он пойдет в парламент и выставит им свои условия. В конце концов, он нужен им живым. Что бы ни предпринимал этот Карский, Кей был уверен, что правительству от него живого толку будет больше, чем от мертвого, и верил, что они это понимают. Немного смущал тот факт, что они при этом все-таки послали за ним убийц и стреляли в него из вертолетного пулемета и даже сожгли сторожку, где он предположительно находился (благо ему удалось вовремя скрыться). И тем не менее — когда он придет к ним сам, будет больше шансов договориться с умными людьми, чем с убийцами.
Кей сложил готовые образцы, колбы с зеленоватой жидкостью, в небольшую коробочку, вытащил из папок с бумагами самые ценные расчеты, разложил это по карманам полученной у Николая пахнущей костром и псиной, но зато целой куртки. Затем он хорошенько припрятал чемодан с реактивами и всем прочим в какой-то самой неприметной кладовке (опасаясь забыть место, он отметил его едва заметной чертой от ботинка на облупившейся краске угла стены. Теперь готово.
Сжимая кулаки, чтобы придать себе решимости, он, грязный и небритый, вышел на шоссе к городу. Ехать на попутках было опасно и он дождался битком набитого автобуса. Несмотря на плохой запах, исходивший от него, и секретное оружие в карманах — люди тесно прижались к нему в автобусе и ему стало как-то очень уютно среди них. Но, подъезжая к городу, автобус резко свернул. Люди недовольно ворчали, ругались на водителя за перегородкой и выдвигали версии, куда они направляются.
Кей лучше других знал, почему они свернули и куда едут. Как он мог быть таким легкомысленным! А если он приедет домой — то его родным тоже угрожает опасность. Да она уже им угрожает! Надо было... а что еще он мог сделать?
Зажмуриваясь, чтобы направить весь свой ум на решение текущей ситуации, Кей не заметил, что автобус снова выехал на шоссе и внезапный поворот оказался только объездом аварии. Капризный голос выходившей женщины вывел его из оцепенения ужаса, в котором он пребывал. Он вышел вместе с ней и остаток пути решил пройти пешком.
Это было удивительно, но не в какой глухой чаще ему не было так спокойно, как тут, в шумном городе, среди людей. Он шел, вдыхал дым машин тесного перенаселенного города и вспоминал о том, как прекрасно было его изобретение, каким чудным и радостным стал бы мир, если бы весь этот дорогостоящий и иссякающий нефтяной чад заменить другой, прекрасной и радостной энергией. Да еще и какой энергией — умной, доброй и покорной.
Вот и его дом в конце улицы. Как удивится Майя!
Но что-то такое было в этом знакомом доме, Кей неосознанно забеспокоился. Как когда смотришь на свое фото в зеркальном отражении. Вроде ты — но какой-то не такой. И Кей ускорил шаг, придерживая в кармане пробирки с бесценными образцами. Деталью, которая портила пейзаж, была тонкая светлая струйка дыма, ползущая вдоль дома вверх, так что нельзя было разобрать, из какого именно этажа она идет, и сбоку, откуда шел Кей, не было понятно даже — из какого подъезда. Это могла быть просто струйка дыма, а не адское пламя, которое поглощало дом Кея, откуда он бежал два года назад, чтобы сохранить в целости и сам дом и его обитателей. Но чем ближе он подходил, тем яснее понимал, что дым идет именно из его квартиры, и тем гуще и увереннее становился дым. Он бежал со всех ног — а дым стал черным. И вот, когда оставался всего один дом, перед глазами все задрожало и невидимая рука ударила и отбросила его. Завыли сигнализации машин и зазвенели, лопаясь, стекла в окнах домов. Где-то совсем рядом залился плачем ребенок. Кей не мигая лежал на спине. Он не мог и не хотел вставать и даже глаза не опускал, чтобы посмотреть, что там. Все мечты о родной улыбке, о любимом диване и маленьких руках на его плечах, о знакомом шампуне и пахучем цыпленке — съежились, как фотокарточка в пламени. В скорой ему рассказали про самовозгорание реактивов в его лаборатории. В немигающие глаза капали какие-то капли — и ему казалось, что он плачет. Это он виноват. Кто-то помог реактивам самовозгореться или они просто перегрелись на солнце, или они намокли когда соседи затопили квартиру — все это было не важно. Виноват он и только он. И есть только один шанс хоть как-то искупить вину.
Кей сел на койке, оборвал с себя провода и капельницы и, хотя глаза все еще не закрывались, уговорил молодых удивленных санитаров отпустить его. Теперь он не стал испытывать судьбу и оттягивать радостный момент — он на подгибающихся ногах бегом помчался к матери.

***
Здесь никогда не было его реактивов. И его здесь никогда не было. Он не общался с родителями с окончания университета. У него был старший брат, который звонил домой по два раза в день, и Кей не беспокоился по поводу их одиночества.
Но надо спешить, надо предупредить их, надо попрощаться с ними. Он решился — в кармане у него достаточно вещества, чтобы снести сразу все правительство, не разбирая, кто там хороший, а кто плохой. И тогда все оставшиеся поймут, что с ним шутки плохи, и оставят его в покое.
И все же Кей кроме этого триумфа представлял еще и другой. Он позвонит, мать не признает его, спросит кто — он скажет. И она не поверит, будет долго сквозь глазок рассматривать этого оборванца, пока наконец не узнает свои собственные черты в его лице. И тогда она обнимет его, и отец будет рыдать на его руках, радуясь возвращению блудного сына. Подозрительно оглядев его и поморщившись, входящая соседка все-таки впустила Кея в подъезд. Еле переводя дыхание, Кей поднялся на третий этаж. Он хоть и никогда не бывал здесь, сразу нашел ту квартиру. Такая же красная тяжелая дверь, такие же кучерявые блестящие цифры, даже запах от этой квартиры был такой же, как от той, где они жили все вместе много лет назад. Сдерживая волнение он позвонил. Это чувство экзамена не покидало его с того момента, как он вошел в подъезд. Хотя он и храбрился, где-то в глубине души он понимал, что его могут и не принять, и не впустить, и не желать больше видеть.
Он робко нажал на звонок — никакого звука не последовало. Он нажал сильнее — и оказалось слишком сильно, за зверью, как подбитый, заверещал звонок и кто-то что-то шумно уронил.
Послышались торопливые шаги, потом его долго рассматривали в глазок (он видел, что из глазка мелькнул свет и погас). И вот три замка отворились и дверь медленно открылась.
Перед ним стоял незнакомый человек маленького роста и слащаво улыбался, поблескивая лысиной.
Кей не знал что и думать и секунду поколебавшись, решил бежать. Но маленький человек очень быстро и крепко взял его за локоть.
- Прошу вас, пожалуйте. - сказал он сладким веселым голосом и затащил Кея в квартиру.
Он ошибся квартирой или вообще адресом? Они что-то сделали с его родителями и ждали его тут? Его родители переехали? Они бежали и оставили тут кого-то чтобы передать ему что-то? Его родители не хотят его знать и просто переехали, не сказав ему адрес?
Кею не пришло в голову, что за два года скитаний многое могло измениться.
- Где мои родители? Если вы не скажете — я взорву вас и себя.
И Кей угрожающе потряс коробочкой, которая не должна была взорваться ни сама по себе, ни даже брошенная в огонь или обстрелянная. Но он знал, что надо сделать, чтобы все взорвать.
- Успокойтесь. - сказал слащавый незнакомец. - Я Михаил Зейц. Мы хотим вам помочь.
И Михаил так мило улыбнулся, точно за эту улыбку Кей должен был немедленно все ему отдать и рассказать.
- Что происходит? Где мои родители.
- Все в порядке, вы только не беспокойтесь. Присаживайтесь.
Кей был изможден и не раздумывая сел. Это кучерявое кресло, обои в полоску, натюрморты с цветами на стенах — такую обстановку могла сделать только его мать.
- Мы вас давно ждем. У нас есть к вам предложение, абсолютно не деловое. Очень дружеское предложение. - мазал медом Михаил. Эта его фраза про дружеское предложение вместе с его фамилией показались Кею знакомыми.
Но сейчас его занимала только одна мысль:
- Где мои родители?
- Это очень связано с нашим предложением. И если вы изволите выслушать....
Михаил снова посыпал любезностями, которые совсем не гармонировали с его насмешливой улыбкой и игнорированием вопроса о родителях.
- Говорите уже, в чем суть вашего предложения.
- Вы передадите нам документы, образцы и права на использование. А мы в свою очередь...
- Это исключено. Я вам их никогда не отдам.
Тут Кей понял, как слабо его положение. Образцы и самые важные выводы у него с собой, в карманах этой старой вонючей куртки. И если его сейчас убьют — то им достанется все бесплатно. Поэтому на слове «никогда» голос его дрогнул.
- ...а мы в свою очередь предложим вам место ведущего разработчика носителя для вашего прекрасного изобретения. Никто лучше вас не знает всех условий, которые...
- Я не веду переговоры с террористами. Где моя мать.
Кей был готов вскочить и схватить это жирное улыбающееся лицо и огреть чем-то тяжелым. Господин Зейц заметил дрожь в его голосе и почувствовал агрессию, но улыбки не снял. Он только достал из кармана желтый платок и промокнул им лоснящуюся лысину.
При виде платка Кей вспомнил, что к нему на одной из конференций приходили от Зейца, и еще несколько раз он получал письмо с дружеским предложением.
- Мы всего лишь делаем вам дружеское предложение, господин Власин.
Кей вздрогнул. Так его шутя называла жена в их медовый месяц.
- Вы террористы. Вы хотели убить меня и убили мою жену. Я не буду с вами разговаривать. Я требую...
- Боюсь, в таком случае ничем не могу вам помочь. Очень сожалею, что не удалось договориться. Но наше предложение остается в силе и вы знаете, как меня найти.
Зейц быстро положил на стол визитку, повернулся и засеменил короткими ножками по прихожей.
- Стойте! - безумная ярость, как тогда в избе лесничего, охватила Кея. Он одним прыжком догнал Зейца — но тот успел увернуться от хватавшей его руки и вытащил из кармана небольшой элегантный пистолет.
- Прошу прощения, мне пора.
В каком бы ни был бешенстве Кей, он не чувствовал свою кожу пуленепробиваемой и все еще находился при убеждении что от живого от него больше толку, чем от мертвого.
- Костя? - знакомый тихий голос будто переключил канал на телевизоре восприятия Кея.
- Мама...
Михаил воспользовался ситуацией и юркнул в приоткрытую дверь. Кей видел это, но не замечал. Он боялся обернуться и увидеть, что там не мама, а какие-то бандиты, или что просто никого нет. Но мать дотронулась до его плеча — и он обернулся.
- Мама...
Она очень сильно постарела за десять лет, которые они не виделись. Кею хотелось плакать и просить прощения за то, что он такой плохой сын. Мать улыбалась жалостно и нежно, но с укором сдвинув брови.
- Костя, как хорошо что ты пришел. Мы так ждали тебя. И этот твой друг...
- Друг?
- Миша.
- Что? Он мне не друг!
- Он очень хороший, приходил часто, все рассказывал о тебе, о твоем таланте. Сегодня тоже, хотел тебя подождать. Такой обходительный.
Кей не хотел расстраивать мать. Ностальгическая нежность, с которой он подходил к двери, куда-то подевалась при виде матери, ее обвинительного взгляда и этих чудовищных заблуждений по поводу Зейца, который убил Майю и пытался убить его. И он уже не хотел рассказать ей все и покаяться. Наоборот, хотелось поскорее уйти от расспросов.
- Какой ты худой. И пахнет дурно. Давай куртку, а сам пойди помойся. Ужин через час.
- Мама, нет, я спешу. А где отец?
Мать явно была расстроена, что он даже не обнял ее и не спросил, и не рассказал ни о чем, и вдруг больше не хочет видеть ее. И остатки нежности покинули ее улыбку, остался только упрек.
- Он ушел в магазин и скоро вернется.
Может, хоть отец в здравом уме и ему можно будет что-то рассказать. Хотя — что рассказать и зачем? Но надо его хоть повидать перед... перед тем. Кей не хотел думать, что это может быть их последняя встреча.
- Но раз ты уже уходишь... - продолжала мать, раздражаясь, - я могу ему что-то передать. Например, что ты придешь еще через десять лет.
- Мама, ну прости меня. Да, я плохой сын. Но не только я виноват в том, что произошло.
- Ты не искренне просишь прощения.
- Я правда хочу, чтобы меня простили.
- Ты опоздал. Твой отец умер в прошлом году, пока ты, как мальчишка, бегал по подворотням со своей атомной бомбой.
Кей был возмущен ее тоном. Он чуть не погиб много раз, не щадя себя спасал свое изобретение, чтобы оно не попало в дурные руки, спасал все человечество. И теперь, оказывается, даже родная мать неспособна понять его. Как мальчишка. Да если бы она знала, если бы сама пережила хоть десятую долю... И тут до него дошло, накрыло и едва не сбило с ног известие о смерти отца. Он сел на пол и прижался лбом к шершавым обоям прихожей.
- Прости меня, прости меня, мама.
Кей не плакал. Его глаза до сих пор болели от взрыва дома. Но голос его задрожал и сорвался. Мать опустилась рядом с ним на пол, обнимала его, целовала и плакала за двоих. И она так плакала, так закрывала лицо руками, как тогда во сне. И он отнимал руки от ее лица и спрашивал — что, что она хочет сказать. А она ничего не говорила и все плакала. И Кей, обняв ее, ждал. Уже темнело на улице, а они все сидели на сквозняке, на полу прихожей у незапертой двери.
Смахивая последние слезинки с отекших глаз, мать решительно встала.
- Костя. Михаил, конечно, замечательный человек. Нет, не перебивай. Я знаю, молодость, честолюбие, ты у меня гений. Но это надо прекратить.
- Но как?
- Надо уничтожить эту опасную штуку.
Кей удивился, что мать знает и понимает все значение его изобретения. Но понимает не так, как он.
- Мама, но это же прорыв. Люди перестанут умирать от холода, тесниться в города на юге, даже Антарктиду заселят. И не надо будет разрешение на детей. И у тебя будет огородик, как ты всегда мечтала.
- Нет, не надо мне. Я не хочу. Уничтожь эту штуку.
- Но как? Если бы я даже хотел, я не знаю и не могу...
- Ты можешь. Ты ее придумал и ты знаешь.
Кей уже очень долго думал об этом. Не об уничтожении, конечно, а об изобретении нейтрализатора.
Но как же они не понимают. Его изобретение — тихий атом, покорный и спокойный, могущий излучать ровно столько энергии, сколько требуется — мирное и прекрасное. А то, что лежит сейчас в чемодане на мельнице, то что может рвануть в любой момент — это побочный продукт. И он ничего не стоит. А они все только о нем и заботятся, только за ним и охотятся. Но он готов даже придумать нейтрализатор для этого полуфабриката, побочного продукта, чтобы его оставили в покое и подарили будущее чудесному доброму атому.
- Мама...
Мать встала и вышла на кухню — и тут же быстро вернулась.
- Миша принес какие-то твои наработки.
И на пол с грохотом из ее слабой руки упал большой, потертый, грязный чемодан.
Кей нервно сглотнул.
- Хорошо. Я все сделаю. Я обещаю. Я все устрою. Как ты сказала. - Перед глазами Кея взвилась струйка дыма, и сразу же застелила пеленой все то ясное светлое будущее планеты, которое сулил его умный атом. - А ты собери только самое необходимое и уезжай. Подальше. К тете в Испанию, в Австралию, куда угодно.
- Костя...
И чтобы не было пререканий, споров, прощаний и слез Кей крепко обнял мать, поцеловал ее морщинистую щеку, взял чемодан и стремительно вышел, громко захлопнув дверь.

Туманная идея уже начала сгущаться в его мозгу. В ближайшей телефонной будке он набрал по золоченым цифрам на визитке номер Зейца.
- Михаил? Я согласен. Встретимся на полигоне в полночь.


***
Вдали от города звезды покрывали бархатное небо изящным рисунком. Деревья в отдалении спокойно шумели на легком ветру. Высокая трава заброшенного полигона была густо покрыта росой. Зейц давно не выезжал из города и поневоле залюбовался ночным полем. Но еще в городе он приготовился к предстоящей встрече. В небольшом чемоданчике находился пистолет с глушителем, снятый с предохранителя еще в машине, и немного взрывчатки, чтобы в случае неудачи при переговорах отобрать образцы силой и замести следы. Помощники Зейца следили за Кеем с момента возвращения в город и внимательно осмотрели содержимое его чемодана, когда Кей опрометчиво бросил его на мельнице. Там было несколько колб с непонятным веществом, но документов и образцов не оказалось. Зейц точно знал, что где-то они есть и скорее всего этот самоуверенный болван таскает их с собой.
Кей добрался до места встречи еще вечером. Он притаился в тени деревьев и ждал, когда Зейц отойдет подальше от машины, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Несмотря на множество обрывочных идей, всплывавших в его уставшем мозгу, никакого плана так и не сформировалось. И он решил действовать по ситуации. И сейчас, увидев Зейца, твердым шагом идущего к центру полигона, он решил дать ему зайти подальше, а потом наброситься на него. Со своего наблюдательного поста Кей видел, что Зейц приехал один.
Еще двадцать шагов — и... Пистолет! У него же пистолет!
Кейсовершенно забыл про маленького спутника Зейца, который один раз уже помешал перегрызть ему горло. Конечно же Зейц принес его с собой, а скорее всего даже что-то более серьезное. Естественно он не стал бы идти один в лес на встречу с Кеем без оружия.
Надо хотя бы несколько часов спокойно поспать, чтобы потом хорошенько все обдумать. Это же самоубийство.
И Кей начал потихоньку обходить Зейца, прячась у кромки лесополосы.
Зейц посмотрел на часы — без четверти двенадцать. Интересно, откуда может появиться этот... этот... он предложил ему не только жизнь, но славу, деньги и все на свете. А этот неблагодарный... но прочь эмоции. Сейчас все решится. И Зейц сладко потянулся на свежем воздухе летней ночи.
- Эй, ты здесь? - голос Зейца прозвучал неожиданно громко в ночной тишине. Он услышал какой-то шорох и для смелости решил окликнуть возможного гостя.
Кей ускорил шаг, стараясь меньше шуметь, и уже был за спиной Зейца, но все еще не решался выйти из-под деревьев.
Деревья метров двести не доходили до дороги — и Кею все равно пришлось бы выйти на открытое место. Он внимательно следил за Зейцем, который наслаждаясь прохладой размахивал руками и крутил головой.
- Уже полночь, выходи. - снова крикнул Зейц. Полночи еще не было, но он вдруг подумал, что Кей мог его обмануть и вообще не собирался приходить сюда. Эта мысль раздражила Зейца. Он сам часто обманывал людей, но очень не любил, когда обманывали его.
- Этот гений-параноик и не думал приходить. - громко сам себе сказал Зейц, хотя до полуночи оставалось еще пять минут.
Больше медлить было нельзя. Кей выскочил из тени и побежал к машине. Тяжелый чемодан очень мешал бежать, из-за него Кей груз в земле и сильно хромал на левую ногу.
- Эй, стой!
Зейц заметил его, но вместо того, чтобы стрелять, побежал за ним. Пробежав несколько шагов, он спохватился, остановился и открыл кейс.
Еще сто метров. Кей рвался из последних сил. Единственное, что сейчас казалось ему важным — добраться до машины. Что делать дальше — он не знал.
Раздался глухой выстрел, Кею показалось, что пуля просвистела совсем близко от него. Он дернул чемодан — и ручка оборвалась. До машины оставалось каких-то пятьдесят шагов. Кей упал и, таща чемодан по земле за обрывок ручки, пополз к машине. Он не думал о том, что случится, если Зейц попадет по чемодану. Зейц тоже об этом не думал. Он щурился своими близорукими глазами и никак не мог нормально прицелиться.
Еще один выстрел. Убедившись что пуля не попала ни в него, ни в чемодан — Кей вскочил. Он был уже у самой машины. Дверца машины оказалась открытой и Кей, не веря своему счастью,  нашел ключи в зажигании. Никакая защита от угона не сработала, и дорогая машина со свистом рванула по шоссе.
Зейц в бессильной злобе выстрелил по машине — и снова промахнулся. Впервые за все двадцать лет владения собственным автомобилем он забыл ключи в машине. И теперь, с воплями выдирая клочья мокрой травы, он никак не мог понять, почему это произошло.


***
Довольный своей победой, Кей несся по трассе подальше от города. Мысли улеглись и было самое время выстроить четкий план. Он пойдет на телевидение и расскажет... нет, сначала он пойдет в ООН и там расскажет о своем изобретении и попросит защиты. Потом он пойдет на телевидение... Нет, не то...
- Останови машину, приятель.
Кей так резко затормозил, что едва не ударился лицом о руль.
- Не оборачивайся. Отдай мне образцы и выйди из машины.
В зеркало заднего вида была видна только рука говорившего, рукав пиджака, светлый манжет рубашки и блестящий ствол пистолета. Как же это все надоело. Может — ну их, пускай забирают? Он так мечтал принести счастье людям. И все равно, не одни бандиты, так другие. ООН тоже захочет сделать из его доброго атома оружие и обогатиться. И правительство любой страны, и любые меценаты и инвесторы. И даже если не сами захотят — у них непременно отберут, украдут, скопируют технологию и все равно будут использовать не чистое и прекрасное изобретение, а его уродливые побочные отходы.
- Эй, пробирку сюда. - холодное дуло дотронулось до уха Кея. Какая разница — умереть сейчас от руки неизвестного убийцы или через два года от собственного оружия?
- Нет. В моем чемодане бомба и она взорвется через пятнадцать минут, если я ее не отключу. Все образцы тоже там. Они будут уничтожены вместе со всем живым в радиусе шестидесяти километров.
- Ты блефуешь. Выходи из машины или получишь пулю прямо сейчас.
- Убей меня — и сам умрешь через пару минут.
- Пожалуй, я рискну. - над ухом что-то оглушающе щелкнуло — теперь курок был взведен.
- Рискни. - Кей был на грани истерики. Он так устал. Все его прекрасные грезы, особенно живые и яркие в те недавние часы, когда он собирался открыть свое изобретение миру, рассыпались в прах. Ему теперь было уже все равно, что произойдет. Лишь бы поскорее все закончилось. - Ну же, стреляй.
- Уговорил.
Кей не слышал выстрела, но в ушах зазвенело и он провалился в темноту.


***
В нос ударил сладкий резкий запах и кажется мелкие иглу воткнулись в мозг. Это совсем не походило на приятное пробуждение после сна. Кей с усилием открыл сухие глаза. Он сидел в большом мягком кресле в зале, тускло освещенном факелами, углы которого утопали во мраке. Мраморный пол под ногами  и темная кожа кресла — это все, что можно было разглядеть.
Может, он наконец-то умер?
- Пожалуйста, не волнуйтесь.
Успокаивающий баритон говорил над самой его головой и очень не хотелось шевелиться, чтобы рассмотреть его владельца.
- Как вы себя чувствуете?
- Где я? - хотел произнести Кей, но сухой язык прилип  к небу и из горла вырвалось только сипение.
- Вот, глотните.
Из-за кресла вышел пожилой высокий человек в черном фраке и поднес к его губам широкую чашу. Кею не хотелось пить что попало из рук незнакомца — но жажда была такой сильной, что он не смог удержаться и жадно сделал несколько глотков. Прохладная влага, приятные сумерки комнаты, мягкое кресло — все так способствовало сну, что Кей невольно закрыл глаза и уже собирался впервые за много дней спокойно и крепко уснуть.
- Константин Викторович. Позвольте всего на несколько минут занять Ваше внимание.
Кей вздрогнул и открыл глаза. Разве что на несколько минут — а потом он погрузится в блаженное забвение.
- Да. Где я и с кем говорю?
Высокий седой мужчина, очень похожий на того, который подал ему чашу, стоял теперь перед креслом и дружелюбно улыбался.
- К сожалению, я не могу назвать вам своего имени. Но могу заверить Вас — Вы вне опасности. Мы хотим Вам помочь.
Кто это «мы»? Что это за место? Незнакомец был так вежлив, что Кею не хотелось грубить и казаться резким. Поэтому он не спрашивал снова, а ждал ответа.
- Вы находитесь в нашем своеобразном штабе. Наша организация так же, как и Вы, стремится нести мир и радость нашей планете. - И седой старец широко улыбнулся, показывая красивые ровные зубы. - Вы можете полностью нам доверять.
- Вы, кажется, много знаете обо мне, а я о вас — ничего.
- О, мы тоже о Вас совсем ничего не знаем и узнаем, только если Вы сами нам расскажете. О Вас и Вашей проблеме мы узнали, перехватив информацию наших врагов.
- Михаил Зейц?
- Простите?
- Вам рассказал Зейц?
- Ах, этот нервный молодой человек... Нет, он мелкая сошка.
- Правительство? - Кей начал раздражаться снисходительным тоном старца и этой победоносной улыбочкой, он говорил отрывисто и громко, и эхо высокого потолка вторило ему.
При слове «правительство» седой старец улыбнулся загадочно, медленно прикрыл глаза и как бы немного кивнул.
- Ах нет, что вы. Мы не имеем абсолютно никаких отношений с правительством. Да и кого, и что в наши дни можно так назвать. - Тут уж он насмешливо хихикнул и, несмотря на всю вежливость, стал совершенно противен Кею.
- Так как же вы собираетесь мне помочь?
- Мы знаем о Вашем намерении уничтожить изобретенный Вами «добрый атом», все разработки связанные с ним, а также формулы его побочного продукта. - Все улыбки сошли с лица старца, морщины и тонкие черты стали серьезными, словно окаменели.
Они что, прослушивали даже его мысли?
- Нет, я не собирался...
- Именно в этом мы хотим Вам помочь. Вот Ваш чемодан. Мы поможем Вам добраться до озера... до горного озера, которое находится в очень труднодоступном месте. Там Вы сможете беспрепятственно уничтожить все материалы. Также, если Вам нужны какие-то дополнительные инструменты, вещества и тому подобное — мы предоставим Вам все необходимое.
- Но я, нет! Я не хочу! - Какого черта. Просто потому что какой-то противный старик попросил его уничтожить плод десятилетней работы, он пойдет и утопит все в каком-то горном озере? Да он и не собирался никогда! Он еще покажет им всем. - Нет, я не буду этого делать.
Последнюю фразу Кей произнес гордо и уверенно.
- Тогда, боюсь, мы ничем не сможем Вам помочь.
Старец, гулко стуча каблуками, удалился и где-то в темноте слева скрипнула дверь. Кей закрыл глаза. Наконец-то все оставили его в покое и можно спокойно поспать. Если бы его собирались убить здесь, то уже бы убили. Хотя — они рассчитывали, что он согласится. Все равно. Они ничем не могут помочь — и просто оставят его в покое. И он возьмет свой чемодан и пойдет на телевидение. Стоп. Сначала он пойдет в лабораторию, чтобы подтвердить, доказать, обосновать, чтобы на телевидение уже прийти с готовыми документами, понятными табличками и графиками. В свой институт. Потом... но в институте половина работает на Зейца. А он теперь не просто надоедливый работодатель — он стрелял в Кея, и угрожал его матери, и возможно он убил Майю... Как ведро ледяной воды вдруг обрушилось на Кея. Майя... Она погибла из-за него, такая добрая и красивая Майя, которая прощала ему все и даже его побег. Теперь он должен отомстить за нее. Как только он увидит этого Зейца... в лабораторию, он будет там его ждать. И как только увидит... а что с образцами, с подтверждениями? Да какое это имеет значение теперь. Майя...
Кей уснул, ему снилось, что он как раненый зверь яростно бежит через лес, ломится через бурелом и заросли ежевики, бежит, круша все на своем пути. Врывается на ясную зеленую поляну. Там, на изумрудной траве сидит в легком открытом платье Майя, закрыв лицо руками. Он подбегает к ней, стесняясь своих лохмотьев, чувствуя вину за то, что бросил ее — пытается отнять руки от ее лица — но она отворачивается. Он тянет сильнее и видит, что она горько плачет, и сквозь слезы пытается ему что-то сказать. Но это не Майя — это его мать плачет и сквозь рыдания говорит что-то, уговаривает его, но ни слова не разобрать. Где-то он уже это видел.
Кей проснулся все в том же мягком кресле, но что-то вокруг изменилось. Кажется, свет стал другим. Да, нет факелов и пол покрыт не мрамором, а линолеумом. Впрочем — все равно. Так. Надо собраться с мыслями. Сейчас он встанет, возьмет чемодан.... Но где чемодан?
Чемодан! И куртки на нем нет. Все, теперь все пропало. Образцы у них, кто бы они ни были. И все документы. И все на свете. Значит, все было зря. Все эти метания, беготня, взрывы, два года бродяжничества...
Хотелось забиться в угол, взяться за голову и плакать. Он подошел к двери, открыл ее и вышел на улицу. Кажется, светало. Небо было серым, майский ветерок забирался под обветшалую рубашку и приятно холодил. Кей чувствовал себя бодрым и свежим, но при этом отчаяние наполняло его, а в мыслях было необыкновенно пусто. И вопросы звонко бились в пустой голове.
Где он? Куда идти? Что делать?
Кроме матери и собственной квартиры было еще одно место, куда Кей мог прийти в любое время и смело просить о помощи. Он пару часов шел прямо и прямо. Удивительно — Кей прожил в этом городе тридцать лет, но многие улицы на пути увидел впервые. Вот стали попадаться таблички, названия улиц на которых уже были ему знакомы. Вот старый парк. Тропинка поперек аллей заросла, он с трудом узнавал клумбы и лавки, где раньше так часто сидел допоздна в интересных дискуссиях о смысле жизни, работы, исследований и изобретений.
Вот узкий двор, окруженный одинаковыми серыми высокими домами. Третий подъезд от старой липы. Эти модные домофоны... какой же там номер квартиры? Двести семнадцать или двести тринадцать?
Кей набирая промахнулся и получилось двести двадцать семь. Очень долго никто не отвечал. Кей позвонил еще раз на тот же номер и сонный мужской голос из динамика спросил:
- Пароль.
- Коперник. - ответил Кей первое что пришло в голову.
- О, все-таки вертится? - промямлил динамик и с какими-то электронными переливами дверь открылась.
Седьмой этаж. Ну конечно же 227. Как он мог забыть. В лифте те же потертые кнопки, на площадке все тот же кошачий запах. Только дверь другая — тяжелая бронированная. Пока Кей думал звонить или не звонить в звонок, новая дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина с всклокоченными со сна волосами в шелковом голубом халате поверх длинной сорочки.
- Привет, Кей.
Кей сухо сглотнул и не веря своим глазам прошептал:
- Здравствуй, Майя.


***
- Привет, братишка. Мы давно тебя ждали. - Макс горячо пожимал руку Кея, одновременно затаскивая его в квартиру. И он и Майя явно были рады его видеть.
Кей не мог говорить. Он не отрываясь смотрел на Майю, хотел обнять ее — и боялся, что она улетучится как мираж.
- Где же ты был? - Макс суетился вокруг гостя. Помог ему разуться, усадил на красивый светлый диван в гостиной — Майя при этом поморщилась, глядя на его покрытые грязью штаны. Кею принесли большую чашку вкусного чая. Он механически отпил пару глотков и поставил чашку на стеклянный маленький столик у дивана. Он все еще не мог произнести ни слова.
- А я думаю, кто это в пять утра звонит. А тут наш студенческий пароль — я думаю, кто же это? А Майя сразу догадалась — это Кей, говорит. И чайник поставила. - Макс весело щебетал, сидя рядом с Кеем, а Майя тем временем суетилась на кухне, наполняла ванну и, кажется, что-то делала с его ботинками в прихожей.
- Ну, рассказывай. Где ты был? В лаборатории о тебе легенды ходят.
- Легенды? - задумчиво произнес Кей. Он ничего не понимал и ему не хотелось понимать.
- Ну да. Что ты изобрел что-то гениальное и сбежал со своими разработками за границу. Мы думали, мы все знаем о твоих разработках — а тут говорят, что ты выкрал секретные данные у правительства и скрываешься. Ну конечно мы сначала не поверили. А потом Михаил говорит — совсем с ума сошел. А я вот смотрю — и вовсе не сошел. Даже пароль наш вспомнил. Я бы сам ни за что не вспомнил. - И Макс очень искренне рассмеялся. Кею тоже хотелось рассмеяться, но только кривая улыбка перекосила его лицо.
- Так Майя...
- Да, мы поженились в прошлом году. Даже тебе приглашение отправили, на четыре адреса. Но ни одно похоже до тебя не дошло.
- Да...
- Ванна готова. Завтрак будет через двадцать минут. - Майя говорила тоном, не терпящим возражений. Кей пытался было сопротивляться, но Макс поднял его с дивана и отвел в ванную.
Сияющий кафель, миллион блестящих баночек, белоснежные полотенца — все это очень резко контрастировало с грязным, израненным, сто лет небритым лицом Кея и его лохмотьями. Ванна была заполнена ароматной пеной. Но, будто бы боясь забыть свои размышления, Кей не торопился отдыхать. Он присел на краешек ванны и глубоко вдохнул, сосредотачиваясь.
Майя жива. Или ему показалось? Макс говорил о ней — значит жива и они действительно вместе живут. Макс точно не набрал бы ему ванну с пеной. Лаборатория... там не знают о его разработке. Ну конечно не знают. Майя тоже не знает. Никто не знает — откуда же Зейц и правительство... они следили за ним, ребята из лаборатории, конечно, не следили. Но люди Зейца... Слава богу, с Майей все в порядке. Что же делать? Все рассказать им? Почему его не ждали в этой квартире? Может, за ним следили и скоро сюда придут? Он подставил их!
Кей выскочил из ванной.
- Они сейчас придут. Нам надо уходить.
- Да кто придет?
- За мной слежка, это точно. Они следили и теперь найдут меня здесь. У них есть оружие и это очень жестокие люди. Нам надо уходить. Вы спрячетесь, а я...
Макс твердо взял Кея за локоть:
- Так, спокойно. Помойся, поешь — а потом спокойно расскажешь, кто тебя преследует.
- Но как же ты не понимаешь! Они через минуту могут быть уже здесь!
Майя и Макс озабоченно переглянулись.
- Кей, пока ты будешь мыться, мы продумаем, куда нам лучше скрыться. Вряд ли они успели бы вычислить тебя за пять минут, а?
Голова Кея кружилась, но не понимал, что говорит Майя, но звук ее голоса успокоил его больше, чем можно было рассчитывать. Она говорит, значит, она жива. Кей был так рад, что готов был сделать все что угодно.
Он послушно ушел в ванную, быстро помылся и даже побрился, и, бросив в корзину с грязным бельем свои вещи, оделся в мягкий банный халат Макса. Все в этой квартире было такое новое и свежее, точно в нее заселились позавчера.
- Ну, совсем другой человек! Садить, завтрак остывает.
Макс усадил Кея на табурет и потрепал по плечу.
- Ну, рассказывай, как дела?
- Макс, дай человеку поесть. - Улыбнулась Майя.
- Хорошо. Тогда я расскажу, что тут было, пока ты играл в Джэймса Бонда.
- Макс... - Майя строго посмотрела на Макса, но он только шире улыбнулся.
- Михаил расспрашивал о тебе. Говорил, у тебя серьезные перспективы. Но про разработки ни слова, представляешь! Партизан настоящий. Зато он очень помог твоей матери, после того, ну ты знаешь.
Михаил — это Зейц. Он и Макса обманул. Кей был возмущен:
- Михаил Зейц очень плохой человек.
- Да, то есть нет, почему же. Он, конечно, авантюрист и любит обвести кого-то вокруг пальца, но для друзей...
- Он пытался меня убить!
- Да что ты? Зейц? То-то отдел кадров намекал мне на его нечестные методы конкурентной борьбы. - Макс рассмеялся, но уже не так весело как полчаса назад. - Впрочем, ты поешь — а потом расскажешь все по порядку.
- Где я могу его найти?
- Прямо сейчас, думаю, не стоит его искать — все нормальные люди еще спят. А вот утром пойдем со мной в лабораторию...
- Он всех вас купил. - Кей сначала сказал, а потом осознал насколько это была ужасная догадка. Вся лаборатория знала о его изобретении все, даже Макс, теперь работали за Зейца и теперь каждый был предателем. И наверное убийцы Зейца уже ждут под дверью, когда Макс все выведает у него и подаст им условный знак.
- Нет, Кей. - Тон голоса Макса внезапно переменился. Теперь он говорил размеренно и равнодушно. - Он работает на меня.
Опять все в голове Кея перевернулось. Майя смотрела на него жалостно. Вскочить и бежать — но бежать было некуда. Макс продолжал ледяным тоном:
- Ты пропадаешь из моей лаборатории, когда вся команда стоит на пороге серьезного открытия, прихватываешь с собой документацию и редкие реагенты, которые принадлежат лаборатории. Шатаешься по помойкам, судя по твоему виду. Потом взрывчатым веществом, которое кто-то приготовил из украденных тобой реагентов, уничтожают твой дом. И ты врываешься ко мне домой среди ночи и орешь, что меня купили и кто-то сейчас придет нас убить. Я требую объяснений.
Кей увидел свое положение совсем в ином свете и не знал, с чего начать.
Макс подождал минутку и продолжал:
- Знаешь, как это выглядит со стороны?
- Макс, не надо. - Майя смотрела на Кея уже со страхом.
- Выйди, дорогая, мальчикам нужно поговорить. - это сказал прежний, добрый Макс. Но как только Майя вышла — голос снова стал жестким.
- Так что? Ты расскажешь свою версию или мне предложить свою?
- Он хотел меня убить. Зейц. Это он...
- Так вот. Ты решил продать свои, то есть наши, разработки кому-то подороже. Ты украл их, чтобы ни с кем не делиться, и сбежал. Естественно, служба безопасности лаборатории и государственная служба безопасности, зная, каким оружием могут стать исчезнувшие материалы, бросились на поиски тебя. Ты жил в лесу в сторожке лесника, но когда он случайно узнал, что ты скрываешь — ты убил его. Затем ты вернулся в город, уничтожил свою квартиру, чтобы скрыть все возможные ниточки и чтобы никто другой уже не смог воспроизвести твое изобретение. Потом ты убрал Зейца, который обнаружил тебя дома у твоей матери и хотел сдать тебя — о, не делай удивленное лицо. Его вчера нашли мертвым на заброшенном полигоне, где ему назначил встречу голос, очень похожий на твой. Потом ты решил перевести стрелки на меня и прислал мне домой чемодан с украденными тобой документами и реагентами. Одного я не понимаю — зачем ты пришел?
- Макс, все было не так. - Только теперь Кей понял, что версия Макса намного более логична и правдоподобна, чем его собственная.
- Макс, пришли какие-то люди. - Майя заглянула в дверь, теперь она выглядела уставшей и равнодушной. Она вероятно, слышала эту версию много раз и была разочарована, что Кей ее не опроверг.
- Да-да, что-то они рано.
Кей вслед за Максом вышел в гостиную. Там сидел седой старец из залы с факелами и еще двое с такими же благородными серьезными лицами.
- Господин Максимов, благодарю Вас за содействие. - вставая сказал старец.
- Я очень надеюсь, что все это поскорее разрешится.
- Безусловно. Константин Викторович, прошу Вас собираться. Вы поедете с нами.
Кей вопросительно посмотрел на Макса: кто эти люди? куда они ведут меня? неужели единственный друг его предал?
- Кей, не волнуйся. Они пообещали помочь.
Помочь? Помочь убрать Кея и передать материалы Максу? У него чемодан. Он хотел выведать что-то у Кея, наверное, не разобрался в его записях. Но теперь он понял, что Кей ничего не расскажет, и отдал его на растерзание, забрал Майю, забрал всю его работу. Да, черт возьми, от этого и убежал Кей. От друзей, которым нельзя было ничего рассказывать, потому что они бы сразу прибрали все к рукам.
- Кей, не забудь свой чемодан. - Макс достал из-за дивана чемодан с веревкой вместо ручки, за которую впрочем его можно было вполне удобно нести.
Кей, не глядя ни на кого, взял чемодан и быстро вышел из комнаты в халате и тапочках. Люди в костюмах последовали за ним.
- Постой, Костя. - Майя выбежала вслед за ним уже на лестничную площадку с каким-то пакетом. - Возьми. - Она отдала пакет и скрылась за дверями. В лифте Кей заглянул в пакет — там лежала пара чистых брюк, легкие теннисные туфли и футболка. Два года назад чемодан тоже собирала она.


***
Вертолет летел низко над зубцами гор. Местами на вершинах виднелся снег. Низины были заполнены густой курчавой зеленью. Кей понятия не имел, где они летят. В Гималаях или на Урале, а может в Австралии или над хребтами Кавказа? Следов человеческого пребывания нигде видно не было. Голова Кея гудела и он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он покинул квартиру Макса. В кабине легкого вертолета был только он, пилот, рослый с виду очень сильный мужчина в спортивном костюме и старый, потрепанный чемодан с веревкой вместо ручки. Кей переоделся и обулся. Новые брюки без пояса с трудом держались на истощенном теле Кея, хотя это были его брюки.
Еще через несколько минут вертолет мягко опустился на лужок. Пилот заглушил мотор, вышел и закурил. Спортивный мужчина, сопровождающий Кея, не торопил его, спокойно сидел рядом и ждал пока Кей созреет.
Кей, медленно двигая затекшими конечностями выполз из кабины и сделал несколько шагов по лугу. Отсюда открывался чудесный пейзаж на горное озеро, окруженное крутыми склонами гор. Вода была такая прозрачная, что сквозь многие метры воды можно было разглядеть дно до мельчайших подробностей.
Кей обернулся. Сопровождающий пружинящей походкой подошел к нему с чемоданом под мышкой. Не говоря ни слова, Кей пошел через небольшой перевал, отделяющий луг от озера и по легким шагам позади было понятно, что чемодан несут за ним.
Дойдя до берега, Кей остановился, нагнулся и зачерпнул рукой кристальную ледяную воду. В нескольких сантиметрах от лица он остановил руку — мало ли, что еще похоронено в этой прозрачной глубине, кроме его умного и доброго атома.
Он неторопливо сел на холодную землю, открыл чемодан. Последний раз он открывал его на старой мельнице. Как ни странно, кроме того, что теперь здесь лежала и его куртка с коробочкой пробирок и несколькими листками формул в кармане, вещи в чемодане не были тронуты. Все лежало на прежних местах. Папочки, аккуратно завязанные на бантик, коробки с кусочками руды и сплавов, блокноты с результатами опытов, многочисленные колбы и герметичные пузырьки — все лежало так, будто чемодан не перебывал в стольких руках, будто с ним не бежали, не тащили его по земле, будто он не падал от с оторванной ручкой. До чего все-таки хороший чемодан и как удачно все разложено. Папки, видимо, не открывали и все остальное лежало нетронутым. Значит — нет никаких копий и если этот чемодан перестанет существовать — то все кончится. И над его близкими не будет висеть угроза уничтожения от его руки.
Кей захлопнул чемодан, чтобы не думать, как он привык к своему детищу, как он любит его и как тяжело ему все это погубить. Он кивнул — и широкоплечий сопровождающий подал ему небольшой кусочек пластиковой взрывчатки с детонатором и таймером. Кею раньше показали, как их соединить вместе и он быстро справился. Осталось самое трудное — нажать на кнопку.
Он запустит таймер, бросит чемодан в озеро, потом они добегут до вертолета, сядут в него, взлетят, отлетят на безопасное расстояние, убедятся, что таймер сработал и взрыв состоялся и его отвезут домой. Он уедет в деревню и станет честным убыточным фермером — это одно из условий сделки. У него будет пожизненная справка, с которой ему не продадут даже химические удобрения и отраву для насекомых, чтобы он не мог продолжать опасную для человечества деятельность.
А человечество дальше будет мучиться голодом, холодом, нищетой, страдать от гнета нефтяных магнатов.
Нет. Этому не бывать.
Костя быстро включил детонатор в ручной режим и отошел несколько шагов от озера и обернулся к сопровождающему качку.
- Сейчас ты отвезешь меня к своему начальнику. - говорил он медленно и тихо. Сильный мужчина осторожно шагнул навстречу.
- Стоять! Не шевелись. Если не сбросить чемодан в озеро, взрыв будет очень заметен, а это очень не понравится твоему начальству. - Кей злобно улыбнулся. Он снова был на коне. Еще рано хоронить смысл всей своей жизни и светлое будущее человечества. Изобретатели спичек тоже рисковали. Но они добились своего — огонь принес людям будущее. И теперь они совершат новый скачок эволюции.
Какой-то посторонний гул, нарастая, заглушил его прекрасные мысли о глобальном оазисе. Неужели пилот сбежал? Ничего, он пешком дойдет до цивилизации, у него есть с собой немного провизии, он не пропадет. А потом он пойдет в лабораторию, докажет Максу, что он, или они - как ему будет угодно, изобрели новую, великую силу и что...
Гул все приближался — убегающий пилот наоборот должен быть отдаляться. Из-за макушек скал выплыли четыре вертолета с пулеметами наготове. Один из них пошел на посадку, опускался все ниже и в пассажире Кей узнал Карского.
Как они узнали? Да какая теперь разница. Они отберут у него все, сделают его убийцей, и вместо всеобщего счастья...
Да что же это он? Даже если ему сейчас удастся скрыться — что будет дальше? Все будут видеть в чудесном умном атоме только смертельное оружие.
Он вспомнил свой странный, такой частый сон — плачущую мать. Ее лицо, мокрые от слез, счастливые глаза при из последней встрече. И ее строгий, голос.
Кей разбежался и, прижав к груди чемодан, прыгнул в ледяную воду.
Как хорошо. Цепенящий холод тела принес холодную злую ясность мыслям.
Ну конечно же. Вот ответ и избавление.
Он видел вверху суетящегося Карского, пузырчатые следы пуль в толще воды, удивленное мертвое лицо сопровождающего, прекрасное синее небо с нежными белыми облачками и девственный снег горных пиков.
Он погружался под тяжестью чемодана. Но неудобный груз выскальзывал из рук. И молодой гибкий солдат, перевязанный веревкой вокруг тонкой талии, стремительно приближался сверху.
Да, мама, я сделаю это для тебя.
Кей нажал кнопку. Столб воды взметнулся вверх, сбивая вертолеты и срывая стаи птиц с деревьев. Черные куски плоти и техники тонули в бурлящей сизой воде.
Маленький вертолет поднялся с пожелтевшего лужка и, подгоняемый многократным эхом взрыва, полетел прочь.

***
Вечером, сидя на диване в гостиной, Майя и Макс долго молча смотрели на помятый полинявший листок бумаги, густо исписанный карандашом. Это был ключ к изобретению Кея. Макс знал все эти условные обозначения и не один раз видел записки Кея и мог по памяти воспроизвести многие вычисления. В конце концов — больше половины пути они прошли вместе. Макс знал, какие вещества надо использовать, а результаты экспертизы взрыва давали еще кое-какие очень ценные подсказки.
Утром после раннего визита Майя, стараясь отвлечься от печальных мыслей о старом друге, как обычно занялась домашними делами. Автоматически проверяя карманы всех вещей в стирке, она обнаружила листок в кармане грязных изорванных брюк. Понадобилось не больше пяти минут чтобы узнать почерк Кея и еще минут десять, чтобы понять, что именно написано на листке.
Макс ходил по квартире, хлопал себя ладонью по лбу и восклицал: «Ну конечно! Естественно! Это же так просто!»
И вот они с Майей уже два часа сидели в гостиной и молча смотрели на листок. Они думали об одном и том же, о том, что мучило Кея последние два года. Прекрасные и ужасные картины будущего сменяли одна другую. И ни у кого рука не поднималась уничтожить листок. Но и опубликовать его было невозможно.
Наконец Макс сказал охрипшим от долгого молчания голосом.
- Неси спички.
Майя молча быстро сходила за спичками. И они еще несколько минут просидели рядом. На улице стемнело но им некогда было думать о том, чтобы включить свет.
Макс посмотрел на Майю, слово спрашивая ее разрешения. Но она только с сомнением подняла брови.
Чиркнула спичка, разорвала сумерки комнаты. В ее мерцающем свете Макс еще раз внимательно посмотрел на гениальные выводы. Майя подняла листок со столика и медленно поднесла к пламени.
Уголок начал темнеть и сворачиваться. Потом пламя принялось за страницу. Лист горел неохотно, словно оставляя время своим палачам опомниться. Макс положил остатки догорать в пепельницу и медленно закурил. Догорающие буквы и индексы все вертелись у него перед глазами, выстраиваясь в причудливые формулы.
- Дорогая, я кажется придумал новое средство от клопов.