К вопросу об объективности естествознания

Motto 1: «Для понимания всей КЧР должно как бы вбить себе в голову следующее:
П о з н а н и е  е с т ь  п р е ж д е  в с е г о  с о з е р ц а н и е».
(Хайдеггер. «Кант и проблема метафизики»)

Motto 2: «Ведь революционный шаг Канта в его самом основном открытии, которое он сделал, пользуясь трансцендентальной методикой или трансцендентальным аппаратом, было открытие эстезиса, т.е. конечности, физической конечности человека на уровне познавательных процессов, где действует  ф и з и ч е с к о е  ограничение  д а н н о с т и  пространства и времени или пространственности и временности в реализации и актуализации любых возможных суждений о мире. Любые суждения о мире, в т.ч. о ненаблюдаемых человеком явлениях, в т.ч. о явлениях, которые превосходят размерность человеческого психического аппарата, должны каким-то конечным числом шагов быть разрешаемы на моделях, построенных в эстезисе. Тогда мы мир, относительно которого наши понятия разрешимы на эстезисных моделях, можем понимать».
(Мамардашвили. «Классический и неклассический идеалы рациональности»)

Motto 3: «И без того слабая зависимость между совокупным эффектом исследования и уровнем индивидуального (теоретического) осмысления этого эффекта может быть вообще сведена к минимуму. В этих случаях возникает  о т ч у ж д е н и е  науки от сознания ее живых индивидуальных агентов, стихийно-автономное движение знания, которое как бы вообще не проходит через голову своих создателей.
<...>
Классическая <...> философия никогда не была всерьез обеспокоена этим вопросом. Она имела дело с наукой как с теоретической манифестацией индивидуального сознания. Методологическая рефлексия философа-классика направлялась прежде всего на общезначимость и объективность научных утверждений. То, что предлагаемые наукой высказывания могут быть индивидуально неосознаваемыми, что они могут возникать из объективно-безличной комбинаторики, лишь в минимальной степени включающей акты понимания, просто не приходило в голову мыслителю XVIII-XIX вв.
Современный представитель философии науки стоит перед фактом неосмысленности (или неполной осмысленности) большинства научных решений, обеспечивающих достаточно эффективные практические рекомендации.
Он сталкивается с ростом науки, уже не контролируемой развитым индивидуальным сознанием, и пытается поставить на пути этого потока рефлексивно-критическую процедуру, суть которой – в сведении сложных образований безлично-объективного знания к элементам осмысленного, методически проясненного индивидуального опыта».
(Мамардашвили, Соловьев, Швырев. «Классика и современность»)

Motto 4: «Наука не мыслит».
(Хайдеггер. Из интервью)


___________________

0.1. Приводимые ниже тезисы ставят проблему, однако не только не дают её решения, но даже не обозначают направления, в котором подобное решение можно было бы ожидать.

0.11. Но без осознания наличия проблемы не может также осознаваться хотя бы потребность в некоем решении.

0.2. Поставить проблему – означает ввести её в осмысленный горизонт определённого понимания. В настоящем случае таким горизонтом является кантовское понимание «объективности».

1. Некоторые представления неклассического естествознания о данном сознанию человека в опыте эмпирическом мире являются проблематичными.

1.01. Под «представлениями естествознания» в настоящем контексте понимаются не вспомогательные конструкты или модели, абстрагируемые из опыта в рамках теории для внутренних целей последней, но теоретические предположения о непосредственном содержании самого опыта как такового.

1.011. В научной практике естественен переход от объектов сознательного опыта к теоретическим моделям, абстракции которых не всегда предполагают возможность непосредственной данности соответствующего им объекта. Однако при этом всегда подразумевается возможность возврата (в известных границах) к непосредственной данности опыта. В рассматриваемом же случае речь идёт о проблематическом характере именно тех представлений, которые ставятся наукой на место последнего.

1.1. Введение в рассмотрение пространства с более чем тремя измерениями для человеческого сознания не может быть адекватно сопровождено никаким «наглядным представлением».

1.2. В том же смысле «невозможным» для сознания является представление точки или пространственной области без сопутствующего предполагания пространства, а также представление о неоднородности пространства как такового или об его отсутствии. (Сходное замечание справедливо и относительно времени.)

1.21. Невозможно сознательное представление какого бы то ни было объекта на условиях подобных признаков его пространственной (временной) данности.

1.3. Равно «непредставимым» является и введение в рассмотрение (в качестве целостного объекта познания) всего эмпирического мира в целом (вселенной).

2. Проблематичность этих представлений укоренена в проблеме интуиции (созерцания, наглядного представления. Anschauung).

2.01. В основе любого знания, в том числе и научного, может лежать только сознание – с присущими ему условиями, ограничениями и конечностью.

2.011. Знание предполагает сознание.

2.0111. Нельзя знать что-либо, не сознавая этого при этом знании.

2.012. Основной «проблемой» при понимании науки (со времён Канта тут ничего не изменилось) остаётся проблема сознания. (Разумеется, не как объекта исследования, а как его условия.)

2.0121. Внимание к этой проблеме призвано заведомо прояснить возможность и границы осмысленности при выборе предмета предполагаемого познания.

2.0122. Вне зависимости от эпохи, стадии развития или господствующей парадигмы науки, остаётся справедливым: знанием не может быть то, что не согласуется с данными вместе с присутствием сознания условиями возможности сознательного опыта.

2.0123. Возможность сознательного опыта означает также и возможность познания.

2.0124. Объективность обосновывается в субъективности.

2.013. Не только процесс познания, но и само познаваемое (как имеющее возможность быть познанным) не может не согласовываться по своей форме с конечностью познающего субъекта (подлинные пределы познания должны выявляться как конкретность познаваемого по его форме, а не лишь как его неисчерпаемость по содержанию).

2.02. ДОлжно исходить из той посылки, что сознание как таковое едино: иначе говоря, всем людям одно и то же сознание присуще одинаковым образом.

2.1. Основанием для понимания существа проблематичности упомянутых представлений является разделение главных «способностей» сознания (а значит условий возможности любого знания) на интуицию и дискурс.

2.101. Говоря о сознании и о сознательном опыте, мы предполагаем в его способе представления предваряющее соприсутствие интуиции и дискурса.

2.11. Интуиции, свойственные человеческому сознанию, исчерпываются интуицией пространства и интуицией времени.

2.111. Две указанные интуиции не предполагают данности некоей родовой (охватывающей их) «интуиции вообще».

2.12. Дискурс лишён непосредственного доступа к вещам (как к содержанию, имеющему независимый от сознания источник).

2.13. Дискурсивное определение предзаданной вещи опосредуется интуицией.

2.131. Возникновение объекта опосредуется интуицией.

2.14. Но в дискурсе и сама интуиция может быть представлена соответствующим понятием.

2.141. Следует проводить строгое различение между интуицией и понятием интуиции.

2.142. Поскольку интуиция выступает как условие объективности, понятие интуиции само не объективно (ведь не предполагается, что ему вообще должна соответствовать какая-то вещь).

2.143. Понятие интуиции не может служить условием сознательного опыта.

2.2. Выполнение перечисленных выше представлений, проблематичных для сознательного опыта как такового, не является тем не менее чем-то заведомо неосуществимым в пределах взятого в отдельности дискурсивного горизонта познания.

2.21. В рамках дискурса мыслимо всё, для чего в тех же самых рамках может быть создано правило мышления. Изобретение же подобных правил, в свою очередь, ничем не ограничено (в философии это впервые показал Гегель).

2.211. Однако отнесённость подобного мышления к интуиции не может определяться такого рода правилами изнутри дискурса. Эта отнесённость должна быть придана ему «извне» дискурса.

2.22. Так, четырёхмерное пространство легко представимо рассудком (яркий пример на этот счёт приводит Витгенштейн в аф. 6.36111 ЛФТ). Аналогичным образом мыслимы и неоднородность пространства, и его отсутствие, и данность вселенной в целом. (И т.д.)

2.3. Проблематичность обсуждаемых представлений связана исключительно с «экзистенциальным» (бытийным) ограничением сознания (конечностью субъекта), олицетворяемым фактической данностью интуиций сознания – интуиций пространства и времени, – и их данностью именно в качестве таковых (не иных).

2.31. Сознание (не мысль) не способно выйти вовне данных вместе с ним пространства или времени (например, перейти к пространству и времени с иной «структурой»), а также представлять нечто существующим вне пространства или вне времени.

2.311. Дискурс, мыслящий внепространственное и вневременное, не отсылает к адекватному представлению. Сопутствующие подобного рода мышлению представления будут неизбежно аллегорическими (в прямом смысле этого слова) и «иллюстративными» (т.е. сами по себе всё равно пространственными и временными, и лишь «по смыслу», опять же дискурсивно, олицетворяющими «нечто совершенно иное»).

2.4. Рассматриваемое положение дел было бы недостаточно интерпретировать феноменологически. Проблема состоит отнюдь не в феноменологическом «составе» сознательного опыта, выявляемом путём редукции натуральных предзаданностей, а в самой возможности любого подобного состава, либо, как в данном случае, его принципиальной невозможности.

2.401. Для осуществления редукции должна заранее существовать перспектива возможности сознательного опыта как такового.

2.41. Например, даже при дискурсивном признании правильности Коперниковой системы в сравнении с Птолемеевой, феноменологически остаётся справедливым, что солнце движется над неподвижной землёй. Однако при этом, в порядке интуитивной возможности (то есть по отношению к самим интуициям пространства и времени), обе системы занимают одинаковое положение: обе они являются одинаково объективными (а именно, одна из них предполагается объективно истинной, а другая – объективно ложной).

2.411. Ведь возможна и другая феноменология: ничто среди условий сознательного опыта не противоречит тому, чтобы наблюдатель размещался вовне солнечной системы (в отличие от размещения наблюдателя вовне пространства унивёрсума). (В данном пункте сопоставление между движущейся землёй и неевклидовой геометрией, проводимое М. Мамардашвили в гл. 2 «Классического и неклассического идеала рациональности» в контексте понятия «феномена» оказывается несостоятельным.)

2.5. Дискурсивное введение дополнительных интуиций для целей разрешения проблемы познания, как она описана выше, позволяет дать непротиворечивое понятие новой интуиции, однако не может привести к реализации фактической данности самой новой интуиции как таковой.

2.51. Последнее, таким образом, невозможно, поскольку из дискурса выводится только новый дискурс (в данном случае понятие интуиции, но не собственно интуиция).

3. Отсюда следует отчасти вывод, отчасти констатация: проблематичность естествознания сопряжена с неопределённостью в понимании «объективности» применительно к науке вообще.

3.1. «Объективность» понимается Кантом в КЧР как а) законосообразная рассудочная законодательность б) по отношению к интуитивно данному.

3.11. Подобная концепция объективности в главном (вне зависимости от тех или иных второстепенных черт, которые придал ей Кант) отвечает фактическому «устройству» сознания и прекрасно «работает» в пределах конечной (человеческой) субъективности и её опыта.

3.2. Однако постепенно становится очевидным, что указанное понимание объективности обнаруживает свою непригодность в вышеописанной ситуации. Строго говоря, с точки зрения подобной концепции рассмотренным представлениям дОлжно отказать в статусе «объективных» на основании невыполнения ими признака б), т.е. за отсутствием самой возможности для обеспечения их какой бы то ни было интуитивной данностью.

3.21. Поскольку «объективность» вообще предполагает наличие формально конституируемого рассудком объекта под условием данности этого объекта в интуиции (соответственно также и данности самой интуиции), именно без решения вопроса об этой последней преждевременно говорить об «объективности» предметов неклассического естествознания (например, вселенной в целом).

3.3. Оставаясь в рамках парадигмы КЧР, неизбежно определять рассматриваемые представления в качестве «диалектических» («идей чистого разума»).

3.31. При подобных обстоятельствах не существует никакого качественного перехода или границы, отделяющих «физику» от «метафизики».


Март - апрель 2010 г.