Охота на Журнал 7-8

7.

Бежать больше не было мочи. Клава остановилась, чтобы передохнуть, и, жадно хватая ртом воздух, оперлась рукой об дерево.
- Помогите! – кричала она. – Меня хочет убить и съесть каннибал-психопатка! Она говорит, что она – Адольф Гитлер! У неё есть рогатка! Па-Ма-Гы-Тееееее!!!
Вокруг никого не было. Клава решила спрятаться в двухметровых зарослях бурьяна, благо что «Зелентрест» плохо выполнял свои обязанности и эти кусты были единственной возможностью спастись. Правда, начальство Клары все время пыталось взвалить на ее плечи работу по выпалке участка от сорняка, но прибавка к зарплате в размере три гривны шестнадцать копеек не соблазнила бы ее даже в самом паяном угаре.
Клава залезла в кусты и присела на корточки. В нос ударил аромат экскрементов – свежих и не очень, - и она поняла, что за время, когда здесь последний раз производилась уборка, в этих зарослях на корточках успело посидеть немалое количество людей.
Впереди раздался грохот и скрип товарного поезда. Это она, догадалась Клава, хотя любой другой человек на ее месте вряд ли бы когда-то мог предположить, что обыкновенная детская коляска, в которой дремлет безобидный младенец, может издавать подобные звуки.
«Не нервничай, Клава. Она же как собака – учует. Точно тебе говорю».
В просвете между листьями появилась раскрасневшаяся и оскаленная морда. Глаза вращаются в орбитах и грозят выпасть на щеки, волосы стоят дыбом, как после электрошоковой терапии, ноздри вздуты и источают пар, а изо рта летят клочья пены. По всей шубе дыры, словно их прогрызла гигантская моль-мутант, но Клава знала, что это дело рук (а точнее, зубов) самой психопатки. И факт этот возвел ее ужас в крайнюю степень.
«Откуда ты узнала про журнал, идиотка? Я хочу это знать. Я ведь сама открыла для себя его существование всего пятнадцать минут назад. Так откуда? Откуда знаешь ты?!»
- Я чую тебя, сучка, - сказала Лёля Финтифлюшкина. – Твои потные подмышки и немытый зад выдают тебя!
- Ты свои понюхай, коза, - прошептала Клава. – Убейся об асфальт!
- Ты не скроешься от меня, сучка, - орала Лёля, устремив взор в небеса, - даже если ты поехала в Ад навестить маму, - я достану тебя и там! Ты меня слышишь? Я порву тебя на китайский флаг!
Внезапно раздался треск. С застывшим сердцем Клава поняла, что это ее мотня дала сбой. Нет, нет, нет, только не это, подумала она. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она ничего не услышала. Честное слово, я брошу курить, пить и ругаться матом, пойду в церковь и понаставлю свечек везде, куда только дотянусь, и даже устроюсь на работу в социальную службу и буду бесплатно менять подгузники одиноким старикам. Я выучу еще одну строчку «Отче наш»! Только пускай она ничего не услышит.
Но, видимо, Господь в этот день ушел играть в покер с Дьяволом, а ангелы слушали «Металлику». Чуда не случилось. Голова Лёли Финтифлюшкиной дернулась в сторону зарослей, а нос, удлинившись до масштабов Буратино, закрутился вокруг своей оси, словно у крысы, учуявшей сыр.
- Сука, - выплюнула Лёля и направилась прямиком к своей жертве. – Абэ-арр! Абэ-грр! Грязные сучки будут наказаны, темной ночью будут наказаны, мамы их тоже будут наказаны, грязные шлюшки будут наказаны! Грязные сучки будут наказаны, вымыты, выбриты, маслом измазаны! Абэ-арр! Абэ-грр!
В последней надежде на спасении Клава Рубероид отломала ветку от ближайшей акации и наколола на кончик ее самую большую и самую вонючую фекалию. Этим она и собиралась держать оборону.
Собрав остатки мужества, Клава Рубероид выскочила из кустов и выкинула руку с сучком вперед, будто опытный фехтовальщик.
- Все пропью, но флот не опозорю! – выкрикнула она. Однако на Лелю Финтифлюшкину сие не произвело никакого впечатления. Она приложила ладонь к губам и издала боевой клич Ксены принцессы-воина:
- Я-ла-ла-ла-ла-ла-лауууууууу!!!
Затем схватила коляску и двинулась на Клаву. «Моё, - рычала она, - моё, моё, моё!» Клава сделала несколько выпадов, пытаясь пронзить противника «шпагой», но дама в шубе пёрла, как танк «Шерман». Она блокировала все хитроумные маневры Клавы коляской, отчего вскоре самодельное оружие двоюродной сестры Клаудии Шифер, треснув в нескольких местах, развалилось на части. Не помогла даже какашка – самый главный стратегический боеприпас, на который она очень рассчитывала. Уже после второго столкновения с коляской фекалия слетела с палочки и исчезла в неведомом направлении.
- А теперь ты умрёшь! – сказала Лёля, и глаза ее дико блеснули. – Абэ-арр! Абэ-грр!
И тут произошло нечто совсем невероятное: Лёля Финтифлюшкина достала из коляски младенца. Впервые за все время погони Клава услышала его крик, но сумасшедшую модницу уже ничто не могло остановить. Завернутый в половую тряпку, ребёнок превратился в доску, орудуя которой, Лёля нанесла пять точных ударов по голове Клавы. В глазах потемнело. Она повалилась в кусты, служившие еще две минуты назад убежищем, и ощутила, как по лбу стекает тёплая кровь. Кровь и еще что-то. Что-то… слюна, вот что это было. Прежде, чем сознание покинуло ее окончательно, она увидела обезумевшую черную тварь, которая достала из-под ее свитера каталог товаров компании «AVON» и, листая страницы с чудовищной скоростью, нюхала, нюхала, нюхала.
Клава Рубероид покинула этот мир, так и не испытав последний оргазм.

8.

Вся контрабанда и фальсификат производятся на улице Малой Арнаутской, утверждал шериф Энтони Хопкинс. Причем, китайцами. Он был глубоко убежден, что именно китайцы, заполонив дешевыми и некачественными товарами рынок, хотят захватить экономику страны и поработить народ. «Ты знаешь, что их уже полтора миллиарда? – говорил он Эдику Паркинсону. – Думай, Эдик, думай. Иначе однажды проснешься, посмотришь на себя в зеркало, и обнаружишь, что у тебя желтая кожа и узкие глаза!», «О Господи! Неужели такое может быть?», - отвечал Эдик. «В этой жизни всё может быть, даже мужская беременность! Хуже китайцев разве что только американцы: если первые действуют продуманно, но медленно, и сними еще можно что-то предпринять, то вторые сразу пускают в ход танки и ракеты!»
Эдик редко вникал в рассуждения шефа, да и по правде говоря, во время его пространных философских изысков уши помощника были закупорены наушниками, в которых орал Майкл Джексон – проклятый фашист-педофил, по мнению босса. Однако все наставления шерифа всплыли в памяти и зазвучали, словно записанные на плёнку, ибо главный офис фирмы «AVON» располагался на той самой, легендарной Малой Арнаутской.
Ровно в час дня он сидел в просторном кабинете директора, где ему подали поднос с круасанами и чашечку отменного кофе. Надо признать, никогда ему не доводилось видеть столь радушного приёма полиции. В кресле напротив него сидела роскошная брюнетка лет двадцати пяти, в сером деловом костюме и прямоугольных элегантных очках. В ушах ее блестели серьги-кольца, а волосы были забраны в хвост. Несмотря на официальность обстановки, девушка, представившаяся как Гудиния Прицупупульская, не преминула расстегнуть несколько верхних пуговиц на рубашке, дабы сверкнуть пышными формами. А сверкать было чем. Данное обстоятельство весьма смутило помощника шерифа, и он, залившись краской, вперил свой взгляд в занавески, изучая их, точно Библию.
- Что же привело такого обаятельного мужчину в этот солнечный день сюда, в обитель факсов, скрепок, телефонных звонков и прочей рутины? Не уж то ваша жена не смогла найти более достойного применения вашему времени? Например, заняться сексом.
Эдик Паркинсон заулыбался, как клинический шизофреник, и побагровел, как буряк.
- Что вы, что вы, - у меня нет жены, - пробубнил он, удивляясь, что вообще способен говорить. - Я здесь по долгу службы.
-  По долгу службы, - повторила девушка. – Ну да, я как-то об этом не подумала. Господи, неужели я или наша фирма каким-то образом нарушили закон?
- Дело в том, – снова затараторил Эдик, - что, как бы сказать, произошло убийство. Вот. Произошло убийство и, как бы сказать, убили человека.
- Убили человека? – опять повторила Прицупупульская. –  Какой кошмар! Вы знаете, это просто ужасно! Ужасно! Нет слов. Но все же, чем в данной ситуации можем помочь мы?
- Дело в том, что это был ваш работник. Работал он у вас, как бы сказать. Мушля Бронетадик его фамилия. Точнее, имя. Нет – сначала имя, потом фамилия. Точно. Да.
- Бронетадик? – Девушка поморщила свой прелестный лобик, всем видом изображая бурный мыслительный процесс. – Вы знаете, у нас столько менеджеров переменилось, что всех и не припомнишь.
- Он был курьером, как бы сказать.
- Курьером? Хо-хо, тогда я точно не могу ничем вам помочь. Их у нас по тысяче в день, все молодые, озорные, и большинство работает неофициально, без паспорта и трудовой. Господи, да им, чаще всего, и восемнадцати нет, а в анкете можно написать всё, что угодно. Мы пытаемся как-то контролировать этот поток, но, сами понимаете, работа эта временная. Кто-то работает неделю, кто-то месяц. Всех учесть тяжело.
«Мама будет недовольна», - прозвучал в голове Эдика голос шерифа Хопкинса, но вслух он сказал лишь:
- Плохо. Это очень плохо. Как бы сказать.
- Да-да, вы правы. Но что поделаешь? Может быть, еще кофе? Пирожное?
- Нет-нет, спасибо. Я еще прошлое не доел, как бы сказать.
- Что ж, тогда я хочу задать вам один вопрос: вам никто не говорил, что у вас весьма нежные и соблазнительные, как для такого сурового, сильного мужчины, губы?
- Н-нет. – Казалось, Эдик вот-вот упадет со стула. – А ч-что, п-правда? Я н-никог-да не обращ-щал. Н-не обращал вним-мания. Я. Никогда.
- О да. Но большинство мужчин, к сожалению, не следят за своими губами. Они не считают нужным. Более того, они убеждены, что косметика – это исключительно женская прерогатива. Но если на улице штормовой ветер, заставляющий каждую частицу вашего тела содрогаться, который обвевает ваше лицо и режет кожу, разве ваши губы не могут потрескаться так же, как и женские?
- М-мои губы? М-могут?..
- Вот именно! Могут! Специально для вас наша компания разработала инновационную прозрачную гигиеническую помаду «Мэн & Хрен». Она не оставляет следов на одежде, не имеет запаха, не блестит на солнце, и вообще такое впечатление, что ничего не делает. Но это ложное впечатление, ибо она сохраняет самое важное – эластичность и упругость ваших губ, благодаря экстракту из медвежьего жира, защищает от переохлаждения и потрескивания двадцать четыре часа в сутки! «Мэн & Хрен» - и вашими губами можно забивать гвозди!!!
От пламенной речи бюст Гудинии Прицупупульской выпрыгнул из рубашки и «ударил» Эдика в глаз. Он упал со стула, с грохотом перевернув и кофе, и поднос с круасанами.
- Что с вами? Вы в порядке? – забеспокоилась девушка.
- Да-да, все отлично, - бодро парировал Эдик, - я сейчас. Чуть-чуть полежу и встану. Так бывает. У меня. Иногда. Да. Наверное, нервы, как бы сказать.
- Как я вас понимаю! – пропела Гудиния и, поднявшись из кресла, подошла к нему. Наклонилась. – А помадку-то возьмите, геренерал Патиссон, - сказала она и ткнула ему в лицо маленькую розовую безделушку. – Это подарок фирмы. За доблестную и честную службу.