Король и Шут Чёрные простыни

Внимание: рассказ носит гомосексуальный характер.

--- --- --- --- --- --- --- --- --- --- --- ---

Чёрные простыни. Чёрные занавески… По чёрному бархату стен вьются золотые узоры. Почему он настолько любил сумрак? Почему был так привязан к тёмным цветам? Может, он устал от собственной белизны? А может, всё дело в том, что, окружённый тьмой, Белый Король сиял лишь ярче и ослепительнее?...

Чёрные простыни. Чёрные занавески. В этой комнате всегда стоял поздний вечер. Её редко посещал солнечный свет. Утро давно забыло сюда дорогу, и потому, проснувшись здесь, невозможно было понять, стоит на дворе день или царствует ночь.

Шут приоткрыл глаза, боязливо дожидаясь, пока сознание достигнет воспоминаний о вчерашнем дне. Когда же потоки памяти резко хлынули в пробудившийся разум, юноша вздрогнул и покраснел, как только мог. Так он лежал какое-то время, закрыв глаза, боясь двинуться и с трудом понимая, где он. Хотя, конечно, последнее было очевидно: вчерашняя ночь с Королём была пределом его мечтаний, исполнением самых давних и заветных желаний. И лишь стенам королевской спальни было позволено стать свидетелями этой близости…

Что-то тёплое окутывало всё тело Шута. Когда глаза привыкли ко мраку комнаты, молодой человек увидел, что это королевская мантия, которая, похоже, и служила ему одеялом всю ночь. Она ещё пахла телом монарха… Самого же Короля рядом не было. Это было ясно по мёртвой тишине спальни. А как сейчас хотелось, чтобы вдруг что-то зашевелилось позади и сильные мужские руки обвили тело мальчика, прижимая его к теплой груди своего обладателя… Но увы… Тишина и тьма.

Успокоившись, Шут чуть приподнялся, выглядывая из своего укрытия. Одно из окон было открыто, ветер играл с чёрными занавесками, позволяя свету урывками проскальзывать в комнату. Юноша почувствовал под своей рукой что-то едва осязаемое. Подцепив это пальцами, он поднёс руку к лучам света и увидел серебристые недлинные нити волос. Они могли принадлежать лишь одному человеку во всём Королевстве. Шут опустил голову и прижался губами к волоскам любимого. Странное чувство стыда охватило его с ног до головы, заставляя щёки пылать. Как же так? Он, всего лишь придворный шут, и вдруг – возлюбленный самого Короля… Позволено ли ему хотеть большего? Есть ли у него право даже находиться сейчас в этой самой комнате? Дышать этим воздухом, предназначенным лишь для высокопоставленных особ?... Парень опустился назад на кровать, прячась в своё единственное убежище здесь – мантию. Ткань была на удивление тёплой. Шут уткнулся в неё носом, чувствуя, как предательски дрожат руки: мантия ещё хранила запах. Его запах, Белого Короля. Запах жасмина, белоснежных цветов… Настолько далёкий запах, что казалось, сознанию он только чудится. Тонкий лучик света играл на ресницах мальчишки. Тот, ощущая тепло, стал потихоньку дремать.

Только громкие шаги заставили его снова распахнуть глаза и услышать, как пульсируют собственные виски. Так уверено шагать может лишь правитель.
Шут не видел, как вошёл Король, как прошёл он по спальне к кровати, как с нескрываемой нежностью посмотрел на свернувшийся на чёрных простынях кулёк в красной мантии с белой отделкой. Донеслись до него лишь слова, угадывавшие каждую его мысль одну за другой, отвечавшие на каждый вопрос:
- Глупцы те, кто говорит, что шут при дворе – пустое место. Ведь Шут, он как Король… Свободен и одновременно скован. За дурное же слово скорее казнят министра, чем Шута. Ему при дворе позволено больше, чем остальным. Как и Королю. Если же Шут переходит границы дозволенного, он будет наказан. Как и Король, который будет свергнут, не угодив придворным или народу. – Король помолчал и присел на кровать возле Шута. – Одинаково свободны, одинаково скованы. – Повторил он. – Смертельно похожи, хоть и кажется, что далеки. Но ничего из этого – не причина того, почему я хочу, чтобы ты был моим. Настоящая причина намного сложнее. И намного проще… Она в том, что…

Всё как в той фантазии: могучие руки притягивают к себе, и Шут прижимается к твёрдому теплу, уткнувшись носом в грудь своего Господина. Переменчив дух королевского двора. Сегодня они поддерживают Короля, завтра они его свергнут. Но Шут знал, он – будет верен. Он единственный будет верен Королю, что бы ни случилось.

- Я люблю тебя. – Голос Короля вывел это уверено, словно государственный указ, делая утверждение неопровержимым, вечным, отметающим все сомнения. Руки мальчишки медленно, но теперь уверенно прошлись вверх по спине мужчины, пока пальцы не коснулись бахромы серебряных волос, падающих до плеч. Больше не было ни страхов, ни вопросов, ни стыда. Ему дали самое главное право, дарованное, вопреки справедливости, не всем на этой Земле: право любить и быть любимым.

Чёрные занавески качались от ветра, разносившего по саду запах белых цветов жасмина.

- Я люблю Вас, Ваше Величество…