Дама с топориком

По городку шла, подпрыгивая и спотыкаясь, нечесаная немытая девка в алых стрингах и в засаленном домашнем халатике. В большом левом кармане своего халата она носила чёрный-пречёрный блокнот. Туда она методично и подробно чёрной пречёрной авторучкой записывала всех, кто не так на неё посмотрел, кто недостаточно выразил ей своё восхищение и, не дай бог, попытался усомниться в её красоте, а ещё хуже, в уме и просветлённости. Тогда она обегала не один квартал городка в поисках компромата на несчастных. Излюбленными местами её поисков были общественные туалеты и выгребные ямы. Выхватывая из них очередной кусок, она считала его ценным доказательством преступности вышеозначенных. И сейчас она спешила и поминутно оглядывалась, хищно выглядывая очередную жертву. Под халатиком она сжимала топор для рубки мяса. Но она не только выискивала жертв для своей справедливости, по большей части она искала себе принца белоголубых кровей, который по достоинству оценит её высочайшую духовность и будет ей бесконечно верен, такой верностью, на которую даже не способен Палкан из соседней будки рядом с её заброшенным домом. А уж если сей принц не оценит её достоинств, тогда она в подкрепление своей исключительности засветит ему свои красные стринги на полных целлюлитных бёдрах и, для верности, остриё своего топорика для разделки мяса.

Она шарахалась от столба к столбу, от мужика к мужику, от принца к принцу. Столбы молчали и было бесполезно их уговаривать, сколько она и не пыталась. Мужики трусливо шарахались в подворотню, принцы, завидев эту девку, стремительно пытались удалиться подальше на своих проворных и длинных ногах. Но некоторых ей удавалось застигнуть врасплох и загнать в тёмный тупик, благо городок старой постройки изобиловал подобными местами. И там она усиленно начинала гнать какой-то эзотерический компот на каком-то эзотерическом суржике. Показывала алые стринги и, для убедительности, остриё топорика для разделки мяса, так чтобы несчастный не забаловал и поверил в её высокую миссию миссии-гуру. И если неразумный, не понимающий своего счастья, начинал сопротивляться, пытаться подло улизнуть от неё, то девка, махая топориком на негодника, пытаясь его порубить на мелкие кусочки, для домашних отбивных, кричала что есть мочи пронзительным фальцетом: - Поможите люди добрые, насилуют!

Иногда, на её истерические крики сбегались случайные прохожие, спешившие засвидетельствовать акт изнасилования. А если, загнанный в угол ещё и сопротивлялся, то на него смотрели косо и качали своими, зачарованными  алыми стрингами и острым лезвием топорика для рубки мяса, головами. И ахали и охали, как посмел такой сякой не вступить в близкие отношения с такой представительной дамой.

И пока они ахали и охали, девка, видя прибывшую публику, начинала строить из себя цивильную светскую высокодуховную даму в халате. А несчастному, как правило, удавалось ускользнуть. Но от девки просто так невозможно было уйти без её высочайшего сверх морального благословения. Не на ту напали.

Она потом днями и ночами рыскала по всем закоулочкам небольшого городка, в надежде, что ей удастся найти его и как следует повоспитывать. А когда этого ей не удавалось, она впадала в чёрную меланхолию вперемежку с приступами немотивированной ярости. И тогда она бросалась на всех встречных поперечных, со столбами включительно, и материла их что есть силы тонким пронзительным фальцетом, с обязательным включением обязательного «помогите насилуют!». На крик обязательно сбегались очередные случайные зеваки и дивились этой деве. Но раз от раза, желающих насладиться этим представлением, становилось всё меньше и меньше. И когда публики не было, она билась головой о стены, взывая о сочувствии и понимании. Но холодные стены были хладны и безразличны к её истерикам. Да и ей самой это занятие прискучивало.

Тогда, девка подтянув алые стринги на полные в целлюлите бёдра, шла на главную площадь городка и с большим пафосом продвинутого учителя в очередной раз цитировала очередную затасканную цитату, по случаю, ею случайно прочитанную в одном из городских общественных туалетов, где вместо туалетной бумаги использовали листочки из списанных изветшалых книг, которые поступили туда из библиотек города. Так мерия экономила на туалетной бумаге. А когда ей было в лом цитировать, она показывала мультики, клипы, фотки. А когда ей под хвост попадал зуд справедливости и воздаяния, она начинала публично изобличать своих охальников, тех, кто посмотрел на неё косо, кто не стал верным псом, кто икнул не вовремя. Она вынимала свою чёрную пречёрную записную книжечку и торжественно, с праведным надрывом поруганной чести, зачитывала бесконечные списки обидчиков с их бесконечными преступлениями против её красоты, ума и просветлённости.

На подобные лекции периодически заглядывали разные праздные зеваки, прохожие, туристы, временные записные подружки и дружки. Они делали вид, что внимательно и подобострастно слушают, что так же тщательно и подобострастно кивают головой. А тому, кто, по её мнению, кивал головой недостаточно усердно и не в такт, она аккуратно показывала из под пол халата острое лезвие топорика для рубки мяса, а так же кусочек алых стрингов на полных целлюлитных бёдрах и обещала обвинить их в попытке изнасилования. Некоторые дрессировались и научались кивать головой энергичней и ритмичней, изображая полную собачью преданность. Но глупое большинство предпочитало делать ноги, побыстрей и подальше, дабы случайно не попасть под раздачу великой мудрости девки, аля гуру.

 

­­­­­­­­­­­и тут я проснулся.

Сон сном, но знающие люди бают, что в реале интернет виртуальности, эта девка, и не только она, но и ещё другие, в том числе и мужской наружности, бегает до сих пор. И ищет кого бы ей повоспитывать, кому бы привить, впендюрить ещё кусочек бесконечной своей мудрости. И если вы встретите её, ни в коем разе не вступайте с ней ни в какие переговоры, те же знающие люди бают, что одним из её гуру-любовников, ныне усопших, был знаменитый некрофил подвижник. Гуру ещё тот, южная прокуратура и интерпол занимались его разработкой, поиском его учеников. Т.е. когда вы её встретите, лучше прикиньтесь столбом, или на худой случай, деревом. Авось пронесёт, тем паче что у девки зрение фрагментарно и избирательно, зрение хищника, неподвижные объекты она не идентифицирует как одушевлённые, а с нюхом у ней вообще плохо.

Но если не повезёт, и вы каким-нибудь образом себя нечаянно выдадите, то бегите, летите, и ни в коем случае не дайте загнать себя в тупик – или зарубит, или опозорит.