я как полководец

Во мне пропал, если не маршал-стратег, то генерал-тактик.

До 8 лет я жил в г. Горьком (Нижний Новгород), в театральном общежитии на улице Грузинской. Улицам в нашем районе советская власть сохранила дореволюционные навания, видимо, из-за их узости и короткости, ибо все широкие и длинные улицы получили имена революционеров и вождей.

На моей улице когда-то располагалось "Грузинское подворье", где селились кавказские торговцы, прибывавшие на нижегородскую ярмарку. Соседняя улица звалась Ледяная, а соседний переулок - Холодным. На Ледяной и Грузинской дома были старые, но каменные, а вот переулок Холодный весь был в покосившихся деревянных заборах, за которыми - бревенчатые купеческие дома с резными крылечками, наличниками, колодцами во дворах и яблонями под окнами.

Мы, из каменных домов, воевали с ровесниками, жившими в домах деревянных. Неосознанная классовая вражда, что ли?

Вооружались мы самострелами: на конец плоской палки вбивались два гвоздя, к гвоздям привязывалась крепкая резинка, на другой конец палки крепилась большая прищепка. В резинку вкладывался желудь (камень - это в западло!), резинка натягивалась и конец ее с желудем зажимался прищепкой. Чтобы выстрелить надо было просто нажать на прищепку. Ну, вобщем, нехитрое такое оружие, нечто среднее между арбалетом и пращой. С этими штуками мы и воевали. До рукопашных не доходило: мы ведь еще не умели и не любили драться. Дерутся классах в третьих-шестых.

И вот пришла мне как-то в голову мысль: силы противника, допустим, идут в нам из своего Холодного переулка по тропинке между сараями; мы половину своих сил располагаем за клумбой с цветами на высоких стеблях, и противник прекрасно осведомлен, что мы их там располагаем; но вторую половину отряда мы прячем в засаде - за одним из сараев; когда же противник минует точку, где расположена наша засада, и бросится в наступление на клумбу, то бойцы из засады выйдут и отрежут врагу путь к отступлению; и мы, стало быть, начнем растреливать противника желудями с двух сторон - и в хвост и в гриву.

Конечно, я понимаю, что подобные "клещи", это элементарный тактический прием, которому обучают на первых курсах военных училищ, и ничего архи-сложного в этой уловке нет. Но я все-таки учился не на первом курсе военного училища, а я учился в первом классе средней школы!

Я разложил свой план товарищам по оружию, и они его поняли и приняли: видимо, объяснять я уже тогда умел. Мой одноклассник и лучший друг - Серега Семенов, возглавил засадной отряд, а я тот, который залег за клумбой.

И вот, в конце узкой тропы между сараями появились наши короткоштанные, лохматые враги. Мы стали орать, прыгая возле клумбы, мол, вот мы здесь, нас сегодня аж вполовину меньше, но мы вас все равно не боимся! Враг раздразнился, воодушевился и бросился.

И тут произошло ужасное!!!! Серега Семенов почему-то не дождался момента, когда все силы противника пройдут мимо его засады, а выскочил со своими отпетыми головорезами гораздо раньше, и засадной наш отряд оказался в самой гуще вражеской армии. Возникла куча-мала. Стрелять желудями на такой короткой дистанции оказалось невозможно, враги попросту стали отбирать самострелы у наших, мы бросились на помощь, начали стрелять, но, естесственно, попадали и по чужим и по своим, вобщем, битва завершилась нашим поражением, а враг удалился за свой деревянные заборы с триумфом и богатыми трофеями.

Я - непонятый современниками полководческий гений, лежал на цветочной клумбе и грустил, жуя молодые цветочные бутоны. Эти бутоны были съедобны, приятны на вкус, мы каждую весну их ели, вкус у бутонов был не кислый, не сладкий, не горький, а эдакий нейтральный, как у пресных овощей.

Я еще не знал тогда, что это проклятие будет преследовать меня всю мою жизнь: умение рождать идеи при абсолютном неумении навязывать их окружающим. Ну, не обладаю я качествами лидера и никогда ими не обладал! Вот, Серега Семенов - прирожденные лидер. Его папа был тренером-горнолыжником, и поставил Серегу на горные лыжи чуть ли не карапузом, и поэтому Серега рос крутым парнем во всех смыслах.

Мне бы быть "серым кардиналом" при могущественном монархе, я бы нашептывал монарху советы, а он бы воплощал мои идеи своей железной волей, добывая себе славу, а я бы чувствовал себя на своем месте - на не самом последнем месте тайного советника.

Может, если б выросли мы с Серегой вместе, он стал бы "монархом", а я его "визирем", но мои родители служили актерами в Горьковском драматическом театре, а актерская судьба - бродячая. После развода мама вместе со мной поехала в одну республику СССР, а папа вместе со своей новой семьей - в другую, и теперь обе эти республики - независисмые государства.      

И вот лежал я тогда на клумбе, пережевывая вместе с цветочными бутонами драму своей непризнанности, и тут рядом со мной на короточки опустился папа, он шел, видимо, на вечерний спектакль, и сказал: "Привет!" Я видел уже разведенного с мамой папу довольно часто: и в театре, где я проводил большую часть своего времени, и в театральном общежитии, где семьи актеров и актрисы с детьми жили на втором этаже, а холостые и разведенные актеры - в мансарде, где они играли на гитарах и пили старку, портвейн и фетяску. Поэтому я не успевал по папе соскучиться, и ответил ему на приветствие довольно спокойно, если не сказать равнодушно, и он вроде бы обиделся на меня и тоже сорвал цветочный бутон и стал грустно его жевать.

А мне сейчас интересно, что стало с атаманом Семеновым? Может, сколотил он в 90-х "бригаду" спортсменов и сложил свою буйную головушку в какой-нибудь разборке с братвой из Сормово или Канавино? А может, выжил в криминальных мясорубках той веселой и страшной эпохи, и теперь ведет "легальный бизнес"? Или депутатствует, отрастив живот и ряху, в Нижегородской думе?

"Одноклассники" не дают пока ответа. А школа наша была номер 14-ть. Четырнадцатая средняя школа на улице Ледяной в Нижнем.

Я не был там более 30-ти лет.