Письмо Анне Семенович

Здравствуй во Христе, милая унучка Аннушка! Надысь зашодцы ко нам гевологи. И был у их сатанинский соблазн, цилявизир суть. И казали вони мене кау-то клипу. А во туёй клипе была Ты, обесчала дать по мордасам хари, еслив кукавой-то полезеть, хад ползущий, целоваться. И оченно Ты в праве, ибо неча слюнявить - девиццу мазать. Зрил Тя с чуйствием. Сарафанчик леп, тока длиньше на аршин, да плат на главу надоть. А то соромно. Но деушка Ты ладная. Мотрю, уже Те годов 16-17, не боле. Пора и взамуж, а то опосля буит поздно. Есь у мене унук, Онфимием звать. Хорош. Коса сажень у плечах, кудряв и ликом ладен. Он у меня шашнадцатый унук, а ощо есь осьмнадцать унучек.И с тем Онфимием незадача. Балован! Ты зырь, споймал в лясу ведмедя и давай его бороть. Ты узьми рогатину! Почто шкуру о сучки портить? И спортил, лихоманец. Уж я ево учил! Вожжами яво не проймешь. Две оглобли изломал - опять убыток хозяльству! А Ты, грят,да и сам зырил,  и телесами ладна, и ликом смирна и лепа, и на куфне спора. Гевологи грят, что каку-то яишню ить жарить могешь. Я так мекаю, чо еслив Ты Онфимию буш жарить яишню из сту яишков, то не пережаришь. Да отпяши, как коровок доишь. У Онфимия их мало, усяго дюжина пятков, да малое стадо коз, да маралы, да гуси с утями и курями. А женицца - переменицца! Как родишь двунадесятого дитятю, так и муж баловать перестаеть. Аз опосля двунадесятого не стамши за два ста верст на лыжжах за соболем шнырять. Да и послеповат стамши: опосля восьмого десятку из сту белок в глаз из ружжжа у трох шкуру спорчу. Стыд и страм! Ощщо привязи мне из града Московии  семян тыквы. Тыква, она постная, иже и монаси приемлют. Так что, ня сумлевайси, клади семипоклонный начал, надевай новы лапоточки да и пожалте на свадебку! А родню Твою улестим. У нас така банька кядровая, чо Жанне Хриске в Портахфинах и ня снилась. Мядовухой напоим, в скоромны дни пяльменями накормим. Засим подписуюсь нарисоватым Святым Хрестом. Дед Никандрий.