Клиф

    Прочитал на днях миниатюру «Предательство» называется. Автор описывал такой случай. Однажды, она (автор женщина) подобрала на улице бездомного котёнка. Отмыла, обласкала, хорошо кормила и очень привязалась к новому товарищу. Позволяла нежиться на кровати, чесала за ушком, шептала сказки перед сном.
Котик быстро набирал домашнего лоска. Шерсть заблестела, бока округлились, и весь он стал походить на «чудо-умничку».
Но однажды, вернувшись с работы, женщина не застала кота дома. Ушёл «любимчик» через открытую форточку. И чашки до краёв – одна с «Китикет», другая со сливками. «Как же он мог так поступить? - убивалась хозяйка - предатель! Сколько волка не корми … Никогда бездомный бродяжка не станет преданным другом».
Вот, такая история. И вывод – «Предатель»!

    А я вспомнил свою. Как-то глубокой ночью нас разбудил жалобный детский плач. Я спал на полу в зале, с «волшебным» валиком под головой, выправляя свой шейный хондроз, будь он неладен. Если приучить себя к такому валику, то каждую ночь можно любоваться цветными снами. Для здоровья полезно и для души лекарство.
«Ну что, мать – обращаюсь к жене - видать расстарался аист, принёс нам свёрточек, пойдём принимать подарок, что ли»?

Открываем входную дверь, а с верхней площадки под ноги катится что-то пушистое и кучерявое. Ступеньки оказались выше нашего гостя, и он кувырком, отталкиваясь всеми частями тельца, прыгая как мячик под трогательное «вяк – вяк», подкатился и уткнулся головой в мои тапочки.
Я не успел и глазом моргнуть, как он прошмыгнул мимо нас в квартиру.
Заметался по комнатам, а когда попал в зал, нырнул под моё одеяло. Торчал только хвостик, слегка шевелился и подрагивал. Было видно, что малыш напуган и очень взволнован.
Я выключил свет, прилёг на валик, а через минуту почувствовал, как около уха шевельнулся и мгновенно затих тёплый комочек, напоминающий овчинную рукавичку. Какое-то время он ещё попискивал, толкал меня мокрым носиком, возмущённо урчал, в конце концов пригрелся и уснул.
Утром я поднялся со здоровой шеей. От «хондроза» не осталось и следа.
А на кухне шла настоящая битва – гость понял, что принят в семью и приступил к освоению территории. Муська успела ему навешать и не раз, но не тут-то было - парень оказался с характером. Ни шагу назад! Со слезами, визгом, с потешным «тяв …тяв» непокорный клубок бело-чёрного цвета, весь покрытый милыми колечками, пёр напролом.
На семейном совете мальца решили оставить. В то время у нас был дом, а во дворе сторожили две настоящие дворняги «Малыш» и «Дружок». Где две- там и три. А зиму пусть поживёт в квартире. Так и порешили, до весны!
    Помню, что назвали его Клифом в честь знаменитого Клина Иствуда. «Клин» не прижилось, а вот «Клиф» оказался в самый раз.
Наш Клиф был с крутым характером. На вид привлекательный даже забавный, но только на вид.  Белой масти с чёрными кольцами по кудрявой гриве, среднего роста, живой, умный, всегда в движении, но не «пустозвон». Не звука без причины.
    Утром мы вставали раньше всех, на пару шли в гараж, выгоняли «прадика» и ехали на турбазу. Каждый день бегом десять километров лесом. Солнце зависало вровень с макушками, а мы бодренько бежали по узкой тропинке, пугая рябчиков и зайчишек. Лесные птахи сопровождали нас, перелетая с дерева на дерево. Гонялись за Клифом, дразнили меня и весело щебетали, радуясь восходящему солнцу. Мы с замиранием сердца наслаждались разноголосой симфонией леса и мечтали о вечной молодости.
Иногда бежали в компании с молодой мамой и её приветливым сынишкой. Утром в лесу кого только не встретишь …
Когда спускались в заросшую высокой травой балку, Клиф на секунду останавливался, как бы предвкушая полюбившийся ему манёвр, и тут же с разбегу нырял в росу. Минуты две валялся в мягкой траве, сбивая на себя тысячи прозрачных капель, скользил на брюхе, кувыркался и крутился волчком. Потом забегал с солнечной стороны и долго тряс кучерявой шевелюрой, разбрасывая мелкие капли. От него валил пар и  рождалась радуга.
Незабываемая картина! А чтобы это повторилось вновь и вновь, мы вставали каждое утро, шли в гараж и ехали в наш лес, с моим верным другом Клифом, потому что у нас характер!
Сохранились фотографии, где мы играли с ним в шахматы. Картина, я вам доложу! Спал он рядом со мной. Нет, не на кровати, но всегда на расстоянии вытянутой руки. Утром тащил с меня одеяло и напоминал о радуге.
       Мои дворняги его не приняли, так что Клиф остался жить в квартире.
Когда подрос и созрел для взрослых отношений, мы почувствовали, что значит  «свободолюбивая личность». Клиф присмотрел для себя красивую невесту в соседнем гаражном кооперативе и запел «серенады» у закрытой двери. Наотрез отказался от пищи, не отходил от порога ни днём ни ночью. Глаза печальные, а в них недоумение и вопрос: «За что вы со мной так? Я такой же человек, как и вы - разница лишь в том, что я собака!». Пришлось уступить. Зашли мы с ним в сторожку знакомиться. Я объясняю мужикам: «Так, мол, и так – не прогоняйте - оправдаем доверие!».
В гаражном кооперативе дежурил пенсионер. Оказалось, что красавица в чёрных кудрях – «Белка» - его собачка. Мужчина успокоил меня: «Не волнуйтесь за своего сорванца – удержать под замком всё равно не удасться – я присмотрю за ним. Да и втроём нам куда веселей будет ночи коротать, нежели на пару».
Клиф стал пропадать из дома – сначала на день, два - дальше больше – неделями не появлялся. Ходили всей семьёй в гаражный кооператив проведать - подкармливали, приводили домой, отмывали шампунем. Надеялись, что угомонится. Ни в какую! Пару дней дома и к двери.
Отличительной чертой его характера являлось полное неприятие чьих бы то ни было ласк. Мог и за палец цапнуть - меня в том числе - если забывался и лез к нему с сюсюканьем. Будто напоминал: «Хозяин, мы же мужчины, - завязывай, мол, с этими женскими штучками!».
Бывало, что сам заявлялся домой. Понимал, что по-настоящему его любят именно здесь. Молча терпел все процедуры с помывкой, с обёртыванием в банное полотенце, причитаниями, объятиями и всякой другой «женской чепухой».
Было заметно, что соскучился, что любит нас, но поделать с собой ничего не может. «А эти ненавистные замки. Я задыхаюсь взаперти, под замком!» - говорили его глаза. Мы его понимали и принимали таким, каким он был.
Это волшебное слово - Свобода! Он был рождён свободным, таковым и останется до конца!
Сутки обычно отсыпался, нежился на коврах, разрешал приласкать, поговорить с ним по душам. Три дня терпел, максимум!
Соседи к Клифу относились тепло, и они понимали его натуру. Сообщали нам, когда встречали нашего «бродягу» в городе, впускали в подъезд и звонили в дверь, крича в глазок: «Впустите мужчину в дом, не заставляйте понапрасну портить нервы».
Клиф стал привыкать к жизни среди своих собратьев. Бывало, встречу его на улице, он подбежит, тычется носом в руку, повизгивает, проводит до подъезда и всё. Посидим рядом  на скамейке, повспоминаем нашу радугу и в разные стороны. Он по своим делам, я по своим. Повзрослел и нас сумел успокоить - мол, не серчайте и не волнуйтесь - я в порядке».
Зимой всё его семейство каждый вечер ходили подкармливать. Клиф при встрече с нами нарезал круги по сугробам , радовался и хвастался ,   как ему хорошо живётся и как он рад, что мы не забываем о нём.
    Наступила весна. Мы привыкли к тому, что наш Клиф вырос в серьёзного, самостоятельного пса, которому доверяли не простую работу. У него подрастали детишки. Такие же свободолюбивые натуры, как и их отец. Его Белка всегда была рядом, - ни на шаг не отходила от своего «Клифа». Жизнь удалась.
    В середине апреле зазвонил телефон, и знакомый пенсионер из гаражного кооператива прохрипел в трубку: «с Клифом беда»!
Когда мы с женой примчались в гараж, Клифа на месте уже не было. Сторож рассказал, что минут десять, как тот исчез. Что тяжело ранен и видать ушёл помирать. Что далеко ему не уйти, так как весь в крови, а грудь пробита глубокими колотыми ранами.
Мы метались по гаражу, заглядывая в каждую щель, звали по имени, кричали, но всё было без толку.
И вдруг, в щели между плитами, я увидел его глаза. Столько боли, отчаяния, удивления рвалось наружу из дорогих мне глаз. Клиф совсем обессилел, он готовился умирать. Мы осторожно вытащили его из-под бетонных плит. Я мельком осмотрел раны и испугался, что мы опоздали. Крови не было, мышцы походили на обескровленное куриное мясо, выглядывали косточки и сухожилия. Мне показалось, что в глубине я разглядел его трепещущее сердечко. Что-то ещё пульсировало и сопротивлялось в его организме, не желая сдаваться. Мы обернули Клифа - его же банным полотенцем – и рванули к знакомому хирургу.
       Хирург штопал нашего Клифа около трёх часов. Бедный пёс не проронил ни звука. Ну кто мог поднять на него руку? Эх, люди? Что же с нами творится? Если б они попались мне под руку …

Дома, как за дитём малым, ухаживали всей семьёй «Только бы выжил»! Весь в бинтах, но молчит, ни звука. И только во сне тихонько поскуливает – плачет бедняга - от боли и, конечно, от обиды. За что?
Как раз, в это самое время, в городе появилась шайка воров (домушников). По ночам воры проникали в квартиры и безжалостно расправлялись с хозяевами. Кого травили из баллончиков, кого глушили железом прямо в кроватях, многих покалечили, многих перепугали до смерти.
Мою тёщу спасло то, что она недослышала. Проснулась ночью от сквозняка - включила свет и обомлела - дверь на балкон и в коридор нараспашку. После этого случая попала в больницу с сердечным приступом. Третий этаж! Потом свояк соорудил из квартиры натуральный сейф. Решётки, железная дверь, мудрёные замки, засовы. А грабежи продолжались.
    Клифа через день возили на перевязку, уколы ставили сами и понемногу успокоились. Наш Пёс шёл на поправку.
    Как-то ночью мы проснулись от грозного рыка на кухне. Я удивился, Клиф молчал больше двух недель, а тут такое … Всё, думаю, швы однозначно расползутся. Выскакиваю на кухню и давай его отчитывать: «Что ты, дорогой, успокойся - рано тебе на службу!». А сквозь бинты кровь проступила. Перевязали, приласкали, успокоили. И только потом я обратил внимание на окно. Что такое? Сетка сорвана, на подоконнике отпечатки чьих-то чужих грязных рук. Быстро сообразили - не будь Клифа в доме - могли и не проснуться. Утром под окнами обнаружили лестницу, сбитую на скорую руку из поддонов, примятую траву, а в палисаднике кусок арматуры.
Вот Вам и беспризорник! Это я к тому, что не бывает среди «наших братьев меньших» предателей! Вопреки нашему пониманию есть свободолюбивые личности! Миролюбивые и преданные бродяги! 
Мне думается, Клиф и на вилы пошёл только потому, что защищал кого-то из своих близких.
Эпилог

Клиф уже лет пять живёт на просторе. Подружился с моим знакомым художником, Володей. Охраняет его землянку на берегу Ангары и сопровождает хозяина повсюду. Переманил к себе Белку. Живут дружно – душа в душу. Меня и жену встречает с распростёртыми лапами. Помнит! Я уважаю его выбор и в глубине души завидую. Свободная личность! Каждый раз, приближаясь к знакомой землянке, я любуюсь нашей с Клифом радугой.
    Мы так привыкли, что всё живое на Земле обязано подчиняться и жить по нашим законам, что стали забывать главную истину - мы здесь не одни, и мы здесь не главные …
 
Ноябрь 2010г.