Две

Две пары прекрасных и голодных глаз деловито потягиваются, зевают и начинают следить за моими движениями. Ждут рыбы. Вернее, одна пара глаз ждёт рыбы, а другая - куриных шей. Но сегодня не дождётся. Облом. Не услышим мы  душераздирающего урчания, которое раздаётся эхом в полупустой полуненашей кухне. Даю рыбу, одну на двоих. Паре глаз, которая имеет серо-голубую шерсть, достаётся часть с головой, а белой с черными пятнами, или наоборот, часть с хвостом. Голова оказалась нетронутой, наверное, засорились мозги.
    На пластиковом, идеально белом подоконнике тысячи трупов тли, вернее не все мертвы, а часть. Живые, медленно двигаются, даже не борются за существование. Вот и они оказываются ничем под лапами серо-голубого чуда. 
    Ветки яблони, сорванной зверски в одну из ночей, повяли. Надо избавляться от трупов тли и дерева. Вода в банке имеет кислый запах, как остаток чего- то послеживого. Плюшевая и длинношёрстная оставляют части того, что носят на себе, везде, где можно. Это же оказывается на тряпке, вместе с трупами. Ветки не входят в маленькое ведро для мусора. Можно было столько и не рвать, всё равно они не прожили без родины и трёх дней. То же самое ожидает сирень, но позже. Она до сих пор пахнет приятно, у неё не бывает потомков как у яблони. Она одна и живёт для себя, но она так же послушно канула вслед за своей соседкой…