Зоя. Рассказ о времени оккупации

«Расскажи, как вы узнали о начале войны»?- продолжаю я расспрашивать сестру.
Отец с мамой во дворе дрова пилили, а мы с девочками возле дома играли.
Вдруг слышим шум машин, крики. По дороге автомобили едут  с разбитыми бортами, потом солдаты побежали отступающие. И кричат: «Немец, немец идет, война началась»!  Отец стал лошадь запрягать, а матери крикнул собирать  вещи. Нагрузили телегу, привязали к ней корову, Петьку маленького наверх и поехали в лес.  Только в лес заехали, бомбежка началась. Наши самолеты наступающих немцев бомбили. А мы забрались в лес подальше и спрятались под старой елкой. Страшно было, бомбы вокруг взрываются. Когда бомбежка закончилась, отец с мамой шалаш из ветвей сделали. В нем и провели три ночи. Днем землянику собирали и с молоком ели. Хлеб то быстро кончился. А земляника хорошая в тот год была».  «Так это уже в июле было? Так вы пока отступающие войска не увидели, и про начало войны не знали»- переспрашиваю я Зою.
«Так откуда узнать, радио у нас не было, папа болел,  на работу не ходил»- ответила Зоя и продолжила:
«К вечеру третьего дня отец пошел в деревню на разведку. Вернулся к нам, говорит, что в деревне ни кого нет и дома целые, а пшеницу, готовую к уборке наши войска при отступлении  сожгли. Мы  возвратились назад.  Утром видим, по улице немцы на мотоциклах проехали, у нас даже не остановились. Так мы оказались до января 1944 года в оккупации. Постепенно и остальные жители деревни возвратились. Только молодые парни и мужчины призывного возраста в лесах прятались, как бы партизаны. А в нашем доме вроде как штаб у них был, когда они в деревню за едой приходили. Вообще то немцы в нашей деревне не квартировали и даже бывали редко. А вот эстонцы в черной форме нас грабили. У бабушки Фимы со двора корову увели. И так увидят что хорошее  – забирают без разговора, даже одежду и утварь.  А кур бьют длинной палкой с гвоздем на конце. Немцы в этом плане помягче были не то требуют, не то просят : « Кура , яйка  давай». Мама отдаст пяток яиц, скажет: «Больше нет», так они еще и благодарят.
Воевали ли наши партизаны, не знаю. Говорят им  с парашютов оружие и боеприпасы сбросили. А за продуктами в деревню приходили постоянно. Раз как-то пришли в деревню партизаны и последнего нашего барана зарезали. Свежуют его в сарае, а тут нагрянули  немцы и к нам: «Где партизаны»? Мама показывает на дорогу: « Туда пошли». Немцы сели на мотоциклы и уехали.
А постоянно в деревне не жили. Только наезжали. Все партизан ловили».
«Как же вы пережили оккупацию»?- продолжаю интересоваться я.
«Туго было. Особенно весной- летом 1942 года. По все округе всю крапиву и лебеду поели. Потом на клевер перешли, лепешки из них делали. Но от него очень живот болит. Ну, а главное корова спасала. Без нее бы не выжили»
«А что сенью с едой легче стало»?- задаю вопрос Зое.
«Немецкая администрация распустила колхозы, а желающим посадить хлеб, давала кредит зерном, с условием, отдать вдвойне после сбора урожая. Отец взял кредит осенью  1942 года. Часть отложил  на озимый и яровой посевы 1943 года, а часть зерна пошла нам в пищу. Это зерно помогло продержаться нам до первого урожая 1943 года. Озимый посев 1943 года убирали летом 1944 года, когда немцев уже выгнали, а с ярового посева 1943 года кредит он вернул в сентябре 1943 года .
В конце 1943 года еще одна беда пришла. Вышел указ, что  всю молодежь старше 16 лет немцы в Германию не работу забирают. Парни  все давно у партизан прятались, а девчонок стали забирать. Мне то еще 15 не было, а сестрёнку, Тоню нашу, ей восемнадцать исполнилось, забрали.  К счастью, когда их эшелон некоторое время стоял  в Таллине, Тоне удалось отправить письмо нашему дяде. И тому удалось с помощью православных священников забрать Тоню из эшелона к себе».
Зоя на минуту замолчала, как бы вспоминая, а потом продолжила: «Кроме еды еще было две проблемы спички и соль. В то время ни какой денежной торговли мы не знали , а доставали эти  жизненно необходимые товары следующим образом. Из овечьей шерсти ткали пряжу и вязали носки и кофты. С этим товарам ездили в Гдов и меняли его на рыбу. Рыбу везли в Осьмино и меняли её на яйца. Яйца везли в Сланцы и меняли на соль и спички».
«Я слышал, что  деревню Заберезье сожгли до основания? Когда это было»?- задаю я вопрос, вспоминая пустые глазницы сожженных красно-кирпичных коробок, которые я видел в 1947 году.
«В январе 1944 года, когда немцы отступали. Сначала они миновали деревню,  ни чего не тронули. Потом прошли партизаны и сказали, что у них есть приказ взрывать мосты перед отступающим врагом. Возможно, разведка немцев сработала, но в деревню вернулась группа полицаев и огнеметами подожгла деревню. Мы в это время прятались в лесу, где еще летом нашими мужиками и бабами землянка была построена с нарами для всей деревни. На них  и спали все  вповалку. Поблизости  отец соорудил  и для  нашей  коровы укрытие.  Так и жили, даже  когда  Красная Армия немцев совсем прогнала.  Летом 1944 отец стал строить баню, что бы к зиме можно было туда перебраться. Рассчитывал потом и дом построить, да так и не успел. Заболел сильно и умер. Но это уже в 1947 году было».