Где-то...

И не было ничего сильнее… Все звуки угасли и растворились в дрожащем пространстве и слышно было немую тишину… Время замедлило шаг и лениво подтягивало секундную стрелку электронного механизма с ядовито зеленым циферблатом… Наступил пространственный вакуум и время замерло, а потом и во все угасло словно дотлевший фитиль… Свет от песочной лампы наполнял и извергал частичку нежно мерцающей электрической жизни, даря предметам сказочные очертания и блаженные тени. Только по нему можно было понять, что где-то там в других развитых странах, каменных городах, чужих домах, уютных квартирах существует теплое дыхание, теплая кожа. Пульсирующая, закипающая алая жидкость путешествующая по трубам синей плоти, идут вечные нескончаемые мыслительные процессы мозговой деятельности разумной обезьянки…

А ведь где-то там на другом полушарии общего куска материи, которая прямо сейчас испепеляется алчными лучами огромной красной звезды, кипит другая, чудная и привлекательная жизнь.

Вот мальчишка лет одиннадцати в обрезанных старых брюках, которые были переделаны под шорты и уже давно износились, покупает шоколадное мороженное на палочке за пять центов, и он совсем не задумывается, о том, что тот доллар, который он нашел в шкафу, переворачивая в поисках белой футболки все, что встречалось ему на пути. В том числе серые платья своей матери, откуда и выпала та неожиданная монетка, которая была заработана в бессонных ночах на швейной фабрике, предназначенная на обучение в школе и еще пока что не потраченная на соблазнительных аттракционах. А вот сутулый прохожий засмотрелся на витрину с мясными нарезками, услышав рык несчастного желудка, он не много нагнулся вперед, челюсть слабо напряглась, разделяя и понимания негодования голода. То ли был это парень, то ли мужчина. Зашагав еще быстрее, устремляясь вперед по пыльной дороге, проглатывая слюну и посматривая на помятый, пожелтевший чек на пять условных единиц в своей мозолистой, исхудалой, дрожащей грязной руке, глаза его наполнялись кратковременным освобождением и детским блаженством, а уголки рта приподнимались вверх, образую на лице угловатые морщинки. Вот справа пробежала еще совсем юная девушка в легком летнем платьице, белых простых босоножках, со сломанным ногтем на правой загорелой руке и большими, как роса падающими горошинами слезами из зеленых, глубоких глаз. Бежит, опустив голову вниз, роняя частички горя на сухой асфальт… А недалеко от нее восемнадцати летний юнец в черной рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, в синих новеньких джинсах, лакированных черных туфлях с глазами то ли наполненными удивлением, то ли страхом, быть может испугом или чувством вины, а левая щека залита румянцем спелым, как наливное яблоко и только одна короткая фраза поставлена на «повтор» в его голове словно старая заезженная пластинка: «Она – беременна… беременна…»... Мимо проходит симпатичный старичок из сказок. Сейчас он выгуливает пса, а по ночам отправляется в волшебную страну, помогать хорошим героям, которые попали в трудности насущные. Он прогуливается со своим четвероногим лохматым другом Джимом и в походке чувствуется спокойной, размеренный шаг, но присмотревшись можно заметить, как он торопиться домой, посмотреть только что купленный привезенный ему "лучший" телевизор «Sony» на который он так долго копил, он идет и испытает трепет в груди. Трепет из далекого детства, когда ему родители купили велосипед в седьмом или в восьмом классе. Жаль, что его сердце перестанет издавать привычные ритмичные звуки и погрузить в глубокий сон через две минуты и три секунды… две…одну…

Но здесь в этой комнате наполненной истомой, а не где-то там было все и ничего. Растворенная реальность перепрыгивала с одной реснички света на другую, обещая прекрасную вечную…