Мысли путешественника

Снова я сижу в захудалой электричке, как всегда жду отправления, как и десятки остальных теплых человечков. Вот только в отличие от других поклонников езды по железным кишкам моя сердцевина наполнена другим составом эмоций и переживаний.
Не знаю, буду ли я сегодня в так называемом «доме» или мне придется сидеть на вокзале в чужом городе с каменным лицом. И если в эти часы просиживания джинс ко мне обратятся, то мое юное личико вспомнит физику мордашки испуганного маленького мальчика, который первый раз и в первый класс, одетый в черные брючки и белую рубашечку в руках красные цветочки, название которых узнаешь позже через несколько лет – хризантемы и гладиолусы. А в глазах и радость, и немощное расставание с той прежней хорошей жизни, про которое понимаешь только через тех пару лет. И хочется в школу, потому что детский сад надоел, а потом в кругу друзей обсуждать, что как в детском саду хорошо было…
Вот с таким лицом буду сидеть я, что-то отвечать на вопросы и образовывать ассоциацию про мальчишку из такого близкого прошлого.
В вагоне тепло, но ноги леденеют либо пытаются растаять. Руки, как и у всех вошедших людей, трутся друг об друга в поисках тепла и ощущения хоть частичного тепла, ведь на дворе – зима.
А в голове такая мысленная каша: «Иногда стоит создавать для себя неприятности, но такие, которые сам сможешь разрешить без посторонней руки помощи. Хотя лучше в жизни с этими скользкими и давящими неприятностями не встречаться, а жить в настоящем, прекрасном, светлом мире при этом не сталкиваться с враждебностью, чужеродностью реального и не бороться со своим одиночеством залечивая в траурные дни себя дешевым алкоголем. Эх, как бы хотелось изменить мир… Или например прийти на вокзал и взять билет в один конец…
— Здравствуйте, мне, пожалуйста, билет в хорошую жизнь. Есть? Какие? Сколько стоит? — спросил бы я, стесняясь у красивой, молодой кассирши.
— Добрый день, — доброжелательно ответила бы мне и мило улыбнулась все та же красивая, молодая, вся светящаяся какой-то чудной аурой, то ли от этой широкой блестящей улыбки, а может от счастья, выливающего из голубых, больших глаз. — Да билеты есть, купе, берете? — с восторгом и искрящейся добротой посмотрела бы она мне вопросительно в глаза.
— Только купе? – расстроено и с чувством огорчения, увядая как роза, переспросил бы я сухим голосом.
— Да только купе, а других мест и нет, — уверенно подтвердил бы белесый ангел за стеклом и добавил. — Оформлять?»
— Мне вряд ли хватит. Вот если бы в общем вагоне или плацкарт может бы и наскреб, а тут только купе, – злясь на себя, думал я, но в надежде, которая почти погасла, как гаснет солнце за бесконечным горизонтом каждый вечер, выдавил из себя. – Сколько стоит?
— Что? — тихонько усмехнулся бы источник понимания и доброжелательности, образуя на лице, маленькие и нежные морщинки.
— Билет сколько стоит? — с чувством неудобства повторил бы мой речевой аппарат.
— Молодой человек, вы куда билет берете? — с какой-то хитринкой и неподдельным интересом в глазах погрузила бы она вопрос в воздушное пространство.
— Я… я в настоящий, прекрасный мир… Вот… — как-то так бы ответил я.
— Вы, наверное, первый раз будете путешествовать по этому маршруту? — серьезно с настороженным взглядом спросила она.
— Да. — ответил я ожидая какой-нибудь подвох.
— Молодой человек я вам тогда поясню, что билет туда куда вы берете, продаются бесплатно, главное чтобы был паспорт и ваше желание. — сказала бы она, мягко и не настойчиво.
— Извините, а разве не глупо звучит «продаются бесплатно» вам не кажется так. — с подтруниванием спросил я.
— А вам не кажется что прекрасный, настоящий, светлый мир тоже звучит глуповато? — с иронией ответила вопросом на вопрос кассирша.
— Эээ… не знаю… — уже запутавшись и зависнув в себе ответил я.
— Все с вами ясно, — спокойно ответила бы она и через пару секунд выдала мне билет. — Не опаздывайте, хорошей жизни. — добавила бы она на прощание.
А взял бы билет и помчался бы в новый, настоящий мир, но так нельзя в этой жизни, может быть в другой.
Мне придется ехать и отмораживать себе ноги и слушать, как сосед-мужик напротив пытается вытащить из зубов кусок чего-то что застряло там и не хочет вылезать обратно, а главное он будет  издавать звук, который я не могу описать словом, либо это слово не придумали или я его не знаю. Это точно нельзя описать словами «щелкать», «цокать», «клацать» и другими похожими сложениями букв, но пусть это будет цок.
Может быть это ничего и не застревало, а он просто оценивает окружающий мир. Смотрит в окно и сам для: «— Ой, как все плохо, — цок. — А здесь еще хуже, — цок. — Здесь полный мрак. — цок». Так вот едет и смотрит в окно, как ростовщик на поблеклое золото и серебро, а может он придумывает какой-нибудь план жизни, подумал, подумал, что-то придумал, а потом цок и сам себе сказал: «— Нет, не годиться» и думает дальше.
Мне показалось, что я ехал очень долго, сон захватывал в свой плен, но из него иногда я вырывался, а после погружался вновь.
Наконец-то поезд прибыл на вокзал, я почувствовал облегчение. Вышел из вагона, почувствовал лёгкими свежий морозный воздух, собрался с мыслями и силами, почувствовал, как сморщенные крылышки за моей спиной расправились, явили меня миру. Я приподнял подбородок, встряхнул головой, и нимб снова загорелся над моей головой. Взгляд наполнился уверенностью и нерушимостью перед людьми, которые на меня внимания не обращали.
Уже на вокзале смотрю поезда, как ни странно, но на нужный мне поезд я опоздал. Всего-то на два часа…