283

изо: памяти Подсолнухов ван Гога

__

«Встал и сразу стал плясать гопака, чтобы не думать, с одной стороны и обозначить реальность, с другой - день-то был выходной» - всего лишь шутить он начал. Зато уж целый день шутил, трепыхался, трепал языком гопака...

 Впереди нечто мраморное, позади - стеклянно-полированное - ловушка прочная, да еще и дорогая: ломать трудно и в большой убыток. В утешение посередине помещается женщина - и так, среди  сплошной  красоты и тихого ужаса «коротается век» (все века в итоге до предела укорочены).


                ***

Авангард дает силу, но лишает зрения - поэтому это «страшная сила»: человек только ломает и что-то нащупывает. Но как будто  мальчик  среди обломков  сожженного города - сгорело всё, что может гореть, остались стекло и бетон - притаился. Как будто там очень много мальчиков притаилось - в ожидании голубя с благой вестью о детском саде в клюве...

«Нужно сломать, чтобы что-то нащупать» (раскритиковать, чтобы что-то понять) - тут ярость, ее сила и слепота….

 Самсонам постоянно пытаются состричь волосы, чтобы отправить в небытие, где они тщетно будут бродить, пытаясь опознать «свои» обломки. «Только из них я мог бы попытаться что-то построить. А эти вроде бы такие же, но не лежит к ним душа, хочется  дальше бродить и  молить».

А реалист тщетно  уверяет, что некая реальность - его собственность.  Реалист - это баран, рисующий новые ворота...

Озабоченный только проблемой силы неизбежно становится авангардистом, авангардной Америкой, но т.к. это самоубийственная сила, то чем сильнее ты становишься, тем ближе к самоубийству подходишь - вот почему не так много желающих стать сильными. Авангардная похвальба авангардистов: «у меня всегда револьвер заряжен» - «А у меня он и с предохранителя снят» - «А у меня и к висну приставлен» (всегда к виску, а не к сердцу - его давно нет, на его месте заменитель из ваты в бронежилете) - «Но, базару нет, все мы еще мелюзга по сравнению вот с этим» - кивок в сторону донельзя скрюченной фигуры на полу. А уж револьверами, убивающими не насмерть, стреляют в себя постоянно - постоянная, неслышимая миру стрельба. ...«К моменту нажима на курок, стал достаточно силен, богат и тяжел для того, чтобы, пробив все преграды силой, массой и подкупом, свалиться на самое дно адовой сковородки». (Бог не пускал, но он Ему пообломал все крылья - еле ноги унес.)

Авангардист - это задавленный взрыв: чем сильнее становишься, тем толще стены, причем за счет пространства твоей тюремной камеры. В конце силен как взрыв, но не можешь  шевельнуться. Только ртом и веками глаз, но кому говорить и куда смотреть - и где взять хотя бы глоток воздуха для речи и 25 сантиметров дистанции для зрения...

У некоторых камера не убогая и рациональная - как квадрат Малевича - а прихотливо-затейливая и непрактичная, как лабиринт: «Кто-то лежать день-деньской любит, тупо потолок разглядывая, а кто-то и бегать, ребусы на бегу загадывая и разгадывая - все пожелания учитываются, слово клиента - закон, как и в Библии сказано: «чего попросите, то и получите»...»

 Это не стены, а истуканы сплотились, встали стеной - перед каждым колени склони, к каждому душою прильни, об каждого голову расшиби - и всё, можешь отправляться на свой тюремный пенсионный покой.

Надо стать сильным, но проскочить мимо самоубийства с помощью доброты. Чтобы, стреляя в себя, не попасть; чтобы искать, где тут у револьвера предохранитель, и добродушно не разобраться; чтобы искать сам револьвер и беспечно его не найти.

Да, есть на пути в рай некие зоны смертельной опасности, некие точки преткновения, что запросто протыкают в тебе дырки… 

«Двери вдалеке. И больше ничего - пустота; а пустота невыносима... «Делать нечего - надо идти к дверям и открывать»...» - так вот: без силы ты не дойдешь до двери, а без доброты тебе выпадет несчастливая дверь: войдешь, а там будут свары и несварения желудка... Нет, с малой силой тоже будет дверь, но маленькая: большие люди живут за большими дверями. ...Бог - это Тот, кто больше слона и сильнее льва - немного больше и немного сильнее, но уже не опишешь, как выглядит. Все звери  имеют совсем неожиданный облик…

Авангардист ищет место, где нет ни добра, ни зла - в которых он не может разобраться  - и этим, наиболее удовлетворительным местом почему-то всякий раз оказывается помойка. Ад, где райски разрешена проблема борьбы добра и зла - никто уже не борется. «В раю загорают, а мы тоже... жаримся - пусть дураки парятся и борются…. Он подзагорел и я поджарился... -  мы на равных…»

Авангардист стирает границу между искусством и жизнью, а т.к. никакой границы нет, то он то искусство стирает, то жизнь - ищет буддистское пустое место.

Физически сильные могут думать так: «мы на все руки мастера - и без доброты кому-нибудь когда-нибудь что-нибудь сделаем. И делали уже!» (Кота в мешке дарил, жаловался, что еле дотащил - тяжелый, черт, попался) А душевно богатые так: «мы люди комнатно-деликатные - и без доброты кому-нибудь когда-нибудь чем-нибудь угодим. И угодили уже!»  (Но как иначе – ведь только начнешь добро  «развивать», как уже без штанов останешься и присоединишься к бродягам?)

Авангардист - самый жестокий эксплуататор: всех больше загребает и всего жесточе загребанное использует. Почти и не использует, а только ломает. Почти и не загребает, а только отнимает. Он вандал на бумаге, существо сильное и недоброе - ох, что будет, когда его бумажная цепь порвется. И он прав где-то: у слабого надо отнимать, а несовершенное надо ломать: «всё в мире должно  стать совершенно сильным или сдохнуть». Едва отойдя от смерти, когда и слабым быть - благодать, и несовершенное иметь - благодать же, человек сразу снова к ней начинает приближаться, пробиваться - потому что скучно, стыдно и тошно долго оставаться слабым. ...Всю крепость сломал, всю мебель в крепости, а так и не нашел ни смерти, ни клада ее: «напрасный труд, карикатурный старый воин - придется тебе посмешищем в постели умирать» - в постели же только слабые  на своем месте…

Авангардист всё время доказывает абсурдность жизни, но глупо доказывать, что надо умереть, тем более, что люди-то  все же как-то живут. И сам авангардист живет. Правда, уже одними  этими доказательствами как Святым Духом питается... «Я почему-то умный, только когда на ушах стою».

Размер картин авангардиста тем больше, чем больше в нем  пустоты. Идеальная картина: идеально пустое полотно размером с земной шар, его заменитель… А кто-то в панике пытается возвыситься над пустотой, рисует проекты высокого сверхчеловека, но получаются только циклопы…. (Однако, дорого продав свои картины, и Большое Пустое Место и Циклоп купили себе по дворцу - тот, где первый живет, можно уже при «жизни» хозяина превращать в музей, а второй - в собачью будку.)

Не люблю идеалы. Я бы заменил слово «идеалы» словом «одеялы», а вот слово «природа» заменил бы словом «Бог» (у всякой природы есть свой хозяин так же, как у всякой древесины - свое дерево).
«Мир-трава, идеалы тебе нужны не больше лака для ногтей, а вот Бог  нужен, чтобы стать большим и сильным - как вон то дерево».

И реалист, и авангардист любят сидеть дома, только первый  смотрит в окно на пейзаж за окном, а второй на предметы своего интерьера. А я дома не люблю сидеть (хотя и приходится!) Я хочу, чтобы дом был создан по образу и подобию пейзажа, а не наоборот...

Реалисты - это великие позитивисты, но у них почему-то было мало сил; сил («прогресса») много у авангардиста, но он уже зациклился в своих сто двадцати четырех стенах и рассуждает так: «я в доме, но и дом во мне - подобно тому, как вещи в доме; дом, подобный вещам в доме...» - случай очень тяжелый, придется то ли взрывать, то ли бетонным саркофагом накрывать...

 Павел: «вы имеете свидетельство в себе самом». В «Деяниях» Павлу говорят: «нечто удивительное влагаешь ты в уши наши» - думаю об этих двух фразах, занимаясь своим интуитивным удивительным авангардом (почему-то стал предпочитать называть себя авангардистом, а не постмодернистом - снова: «пусть гибнет всё то, что не вечно - доберусь до точки истинного смысла»)…

Авангард - это проект дороги из грязи в князи. Рисуешь княжескую грязь. «Тот будет богат, как Крез, кто сможет грязь обратить в золото». «Тот будет жить как в раю, кто и в грязи различит Бога».

Реалист - это земля, авангардист -  камень на земле: «эх, когда же начнется жизнь на земле - ведь столько земли плодородной и столько камней подходящих»…