296

                ***

Где сборища и толпы, там все одиноки - всех подминают «общественные интересы», общие фразы. «Частнику», частной жизни остается только нищая суета с вещами в руках. ... «Собрались для благого дела, но всё равно стали баранами, не отличающими пастыря от волка». Ей Богу, хорошо сказал тот, кто советовал не собираться вместе больше трех. Или семи. Или двенадцати. Всё. Дальше толпа, лес, где люди превращаются в зверей и деревья. Но хорошо и не расходиться меньше трех, семи, двенадцати. Один - всегда бог, а богом быть трудно и мы не справляемся и унижаем звание бога - и теряем веру в Бога и в себя...»  - думал это, сидя в собрании милых людей  (затесались и несколько молодых волков) - посидим молча (слушая X, Y, Z ) и разойдемся в свои одиночества - пустыня останется пустыней, жизнь так и не начнется... «Собрание богов опять не удалось. А одиночество - это всегда неудача». «Стали говорить о Боге, но Он не ожил. На уши поставленный, Он не ожил от того, что Его на постамент подняли. Ноги - наш постамент. Зачем нам протезы, да еще и не туда приставленные?..» 
   
Не могу теперь быть оптимистичным и остроумным в одиночку. Слишком глухо всё, глухо. Все люди, как обычно, в коконах. Комплексы и самомнения. Боязливо поджав зад, горделиво выпячивают грудь - и получается хорошая фигура. Хорошая для того, чтобы стоять в строю... А обычная семья - это не выход, только расширяешь кокон, а не разрываешь его. Те же несколько человек могут быть объединены и иначе, не для того, чтобы тащить и не пущать...

 Вкус к жизни и общению с людьми  появляется у меня только  тогда, когда пропадает вкус к самодостаточным рассуждениям. Они теперь слишком легки и привычны…


__

Больно мне теперь включать те четыре песни; не могу их слушать…

А дождь так и льет со вчерашнего утра, ни на минуту не прекращаясь…

…Нашего Женьку надо кормить сытно, чтобы ему, наконец, понравилось сидеть и благодушно внимать приятным ощущениям, приходящим из желудка. А то ходит беспокойно и очень действует на нервы.

А проблемный и даже несчастный вид А2 связан не столько со мной, сколько с мужем…. В гробу, короче, я всё это видал. Любовь моя к ней спустилась до очень низкого уровня (другую бы вообще разлюбил, а ее не могу): «эдакая сутуло-округлая дамочка-курочка в кожане с гербом».

__

Состояние неустойчивое: сошел с прежней точки (сделал на ней, что мог – а многого не сделаешь) и ищу точку новую – падаю, прислоняюсь, присматриваюсь – и снова отворачиваю голову, озираюсь и желаю встать в неустойчивость свою…

                ***

Попал на корабль, на котором все были убеждены, что плыть на нем нельзя. Всё есть - палубы для гуляний, каюты для времяпровождений и труба - а вот плавания нет. И моря нет - всё застроено, застелено чем-то твердым, как земля в сухой сезон. И каждого, кто лезет в машинное отделение, считают провокатором. Мол, чего море мутить и в трубу дымить... А я полез: пойду по земле, как по морю и застучит мотор вместе с сердцем. Гулять на палубах будут только те, кто готов плыть…

А как они старательны в своей жизнедеятельности на этом сухопутном корабле. Как всё до белизны выкрашено и до блеска надраено - витрины сплошные. А какой позитив в речах и благоразумие в походке -  поэма же, господа, поэма, заменяющая плавание. Кругом одни знатоки-профессионалы в белых перчатках - никто не чешет  занятых проблемами дела голов грязными от дела руками. Никто ничего не хочет. Птицами они, что ли, себя считают, на палубу взойдя...