Трещина

Эти два рассказа взаимосвязаны, поэтому и поместил их под одним названием, разделив на части. Три года они пылились в старом системнике, пока я не решил продать его... И был вынужден скопировать с винта на новый компьютер тексты, стихи и... воспоминания. Отдаю дань прошлому.

Только так а не иначе,
Совмещая ругань с плачем
Плач с прощаньем
Ругань с бранью,
Обнимаясь и целуясь
А потом опять бранясь
и в итоге всё сказав..
Вновь звоня
И вновь встречаясь
Чаще вместе улыбаясь
И тихонько расставаясь
Наша ниточка рвалась.


1.Трещина
       Трещина над окном. Она длинная, серая, бороздит штукатурку прихотливыми изгибами и день за днем убирает под себя всё новые и новые сантиметры стены. Я всегда возвращаюсь к ней глазами. Удобно смотреть, лёжа в постели на каждый её поворот и отмечать – вчера она была там, а позавчера она была немного подальше и  ещё не порвала тот прикольный цветок на обоях.  Смотреть в комнате больше не на что – всё серое, как и сама трещина, но в отличие от неё мертвое и статичное. Лежу, смотрю на неё закрытыми глазами – между нами словно состязание – я пытаюсь угадать её следующий поворот, но эта штукатурная, вечно голодная щель будто предугадывает мои мысленные потуги и каждый раз смещается то влево, то вправо, не меняя главного направления – вниз. Я пока не рассказал ей главного своего преимущества, что, когда она ускоряет свое движение, мне достаточно открыть глаза и увидев все яркие краски своего дома, вжаться в плечо тихо посапывающей рядом любимой губами и над окном снова повиснут привычные гардины, а трещина останется лишь в сером мире. Так было уже не раз, и я чувствовал её злобу и возмущение, оттого что неспортивное мое поведение лишало её какого-то олимпийского трещинного рекорда. Кажется она что-то почувствовала и вновь рванулась за минуту добравшись до очередного мелкого серенького цветка. –неет, так дело не пойдет и я быстро открываю глаза. Цвет комнаты не меняется… я вновь закрываю и открываю глаза несколько раз. Странно. Рука не находит мягкого плеча и я медленно поворачиваю голову налево. Её нет, - наверное, на работу пораньше – успевает промелькнуть слабая мысль. На серой подушке лежит серенький листочек разлинованной бумаги с одним словом – ПРОСТИ. Я медленно смотрю на комнату – она такая же мертвая. Закрываю и вновь открываю глаза – ничего не меняется, и только в одну сторону боюсь посмотреть – мне не хочется знать, насколько стала близка ко мне эта серая пыльная трещина наяву.

2.  Каблук
    Она шла по тихому утреннему городу с сумкой на плече, практически не видя улицы из-за слёз закипавших на глазах. – Как же так, что же ты делаешь – бурлила в голове её одна мысль, которую перекрывал монотонный, словно удары набата голос – НАДО! Больше всего её терзала вина за записку на подушке, в которой она смогла написать только одно слово. А так хотелось вылить на бумагу всю обиду, боль и горькое недоумение оттого, что любовь, большущая и светлая любовь закончилась торопливо исчерканным клочком бумаги.
Она вновь остановилась и достала насквозь мокрый платочек – Что же случилось, почему такой жизнерадостный яркий мир на двоих стал за последний год серым и монотонным? Последнее время она тонула в этой жуткой серости, задыхалась ею, привычно готовя ужин, и  съедая его в одиночку потому, что любимый снова возвращался  слишком поздно с работы или уставший и раздраженный молча садился к компьютеру…она устала видеть его извечную спину! И давно, очень давно не слышала мягких нежных слов, обращённых к ней. Всё в этом мире касалось денег и он горбатился ради неё, своей любимой маленькой любимой жены, не замечая, что она ждет не денег, а одного короткого слова «люблю» по вечерам. На этой мысли она опять расплакалась и уселась на скамейку. Но монотонный гулкий голос заставил подняться и пойти дальше по безлюдной улице, глотая слёзы и по маленьким крупицам создавая в её голове фразу – Не хочу так больше! Она остановилась и изо всех сил топнула ногой. Жалкий хруст. Каблук дорогих, подаренных им на юбилей их знакомства туфель сломался и самое удивительное, что от него пошла, прихотливо извиваясь в асфальте маленькая серенькая трещинка. Торопясь, она сняла туфли и запустив их в сторону, перешагнула через ранку в асфальте. Шлёпая босыми ногами, она торопилась убежать и не замечала, что привычная серость оставалась лишь позади, а перед ней небо начинало голубеть, радуясь скорому появлению солнца. Было четыре часа утра…