Инвесторы

          Во вторник директор вызвал Сивухина к себе. Николай тут же направился в приемную. Пройдя по коридору второго этажа Управления, на котором находился и его кабинет, он открыл дверь с надписью «Директор» и оказался в просторной приемной.
          Секретаря на месте не было. Дверь в кабинет директора была открыта. «Первое лицо» АТП, развалившись в шикарном кресле, смотрел по телевизору новости. Николай остановился на пороге, как бы спрашивая: «Можно?»
          - О, Сивухин! – заметил его директор, - Заходи, садись.
          - Здравствуйте, Семен Игнатьевич! – Сивухин сел за длинный стол для заседаний.
          - Есть для тебя партийное поручение! – начал директор в своем стиле. – Приедут завтра к нам немцы. Их интересует наше подсобное хозяйство. Там кроме пилорамы все давно умерло. Но пилорама еще очень и очень. Повезешь их как главный инженер на смотрины. 
          - Понял, Семен Игнатьевич!
          - Ни хрена ты не понял! Есть тут одно «но!» Директор этого нашего хозяйства Романюк, пользуясь тем, что я далеко, давно уже работает на себя. Брат у него исполкомом заведует и крышует его активные лесозаготовки. Рубить лес дело прибыльное. Но как минимум половину из того, что они там пилят, он на сторону сливает. У него дом уже как отель «Хилтон», а «мерс» лучше моего. Смотри, если он раньше времени узнает, что мы пилораму продать хотим, он вас там в лесу и похоронит. Так что все должно пройти в обстановке полной секретности.
          - А немцы в курсе? – занервничал Сивухин.
          - Нет, конечно! Ты что обалдел? Зачем им знать, что они лишают куска хлеба с маслом местного партизана, у которого брат председатель подпольного обкома. От него ж можно ждать любой диверсии. А так Романюк думает, что ему дадут денег на новое оборудование и восстановление всего хозяйства, из которых он тоже половину стащит. Так что для всех они инвесторы. Типа хотят вложить деньги в подсобное хозяйство и реанимировать его.
          - Понял. А переводчик будет?   
          - Не переживай. Один из них чудно шпрехает по-русски. Второй так «со словарем». Еще раз повторяю: кроме тебя никто не знает, зачем они там. Он будет показывать вам свинарники, теплицы и другие руины. Бюргеров интересует только пилорама. Но я им сказал, что по документам это единый имущественный комплекс. И продать мы можем только все вместе. Все двадцать четыре гектара. Так что твоя задача провести операцию «Инвесторы» без сучка, без задоринки. Чтобы и Романюки сыты, и немцы целы. На кону, что б ты знал, три лимона зелени. Все иди готовься.
          Когда на следующее утро Сивухина прямо от дома забирал директорский джип, жильцы дома, которым не посчастливилось в этот момент быть во дворе, застыли в движении. Так они и стояли неподвижно с отвисшими челюстями пока модная иномарка не скрылась за углом.
          Но Сивухин не обратил ни малейшего внимания на новоявленные экспонаты музея мадам Тюссо в своем дворе. Не потому что зазнался, а потому что очень переживал за исход операции «Инвесторы». Он так волновался, что его даже немного поташнивало.
          Встреча в аэропорту прошла довольно успешно. Сивухин буквально минут десять постоял с табличкой, где были указаны немецкие фамилии, и к нему подошли два человека с чемоданами на колесиках:
          - Здравствуйте! Это есть мы! – сказал один из них.
          - Хаудуюду! – блеснул Николай знанием иностранного и начал раскланиваться. Потом, вспомнив, что это не японцы, а немцы Сивухин резко выпрямился и показал рукой на машину.
          - Лэц гоу. – сказал он то, что еще помнил из не русских слов.
          - Большой спасибо! – ответил один из немцев.
          За время пути к объекту осмотра Сивухин не проронил ни слова. От волнения его уже знобило. Но примерно минут за сорок шикарный автомобиль доставил делегацию «на точку».
          Одновременно с ними подъехал и Романюк. Причем приехал он на изрядно потасканной двадцать четвертой волге, а не на мерседесе, о котором говорил директор. Домой тоже Романюк приглашать не стал. И даже его потертый костюм символизировал, как остро нуждается подсобное хозяйство в инвестициях. «Вот уж точно – партизан!» - сказал про себя Сивухин. 
          Торжественный прием зарубежных гостей был организован во дворе конторы подсобного хозяйства. Но, тем не менее, все было обставлено в лучших славянских традициях. Встречающие моментально выстроились в линейку возле конторы и замерли в ожидании. Кроме Романюка в инсценировке принимали участие девушки в национальных костюмах с венками на головах и в красных сапожках. Также в строю стояли школьники с цветами в руках. У одной из девушек в руках был огромный каравай. Но вся эта помпезность не могла отвлечь внимание прибывших от стола, который был накрыт во дворе конторы под брезентовым навесом.
          Романюк произнес речь. Речь была довольно длинной. Чувствовалось, что он готовился. При этом он все время обращался к инвесторам «товарищи немцы». То ли он был не в курсе, что ГДР уже давно нет и даже немецкие коммунисты теперь господа. То ли слово «господа» банально отсутствовало в его лексиконе.
          После дегустации каравая и троекратных поцелуев, Романюк предложил всем пройти к столу. Запахи, которые легкий летний ветерок приносил от накрытого стола были очень убедительными и все с удовольствием уселись на лавки, накрытые рукодельными ковровыми дорожками.
          Романюк скомандовал массовке разойтись, лично взял в руки графин и налил всем сидящим водки. После чего поднял свою рюмку, поднял ее выше головы и глядя на немцев сказал:
          - За долговременное взаимовыгодное сотрудничество!
          Сивухин с удовольствием выпил, чтоб снять напряжение.
          Романюк, не садясь за стол, тут же налил по второй. Гости только успели быстренько проглотить то, что попалось под руку и опять пришлось выпить. Сивухин не считал себя мальчиком, не способным хорошо выпить, но местный директор задал такой темп, что даже Николаю это было не под силу. Немцы уже после третьей рюмки под разными предлогами старались пропускать тосты хотя бы через один. Попробовал отказаться и Сивухин. Но Романюк бесцеремонно пристыдил его:
          - Ладно они немцы… Но ты-то наш! Давай, Николай Петрович, не сачкуй!
          Один из немцев с недоумением спросил:
          - Зачем он столько пить?
          - Украинское гостеприимство! – пояснил Сивухин, понимая, что мысленно Романюк уже распределил деньги немцев и праздновал победу.
          После двух часов застолья гостям предложили сделать перерыв и пригласили осмотреть предмет торга. Их долго возили на «бобике» по бездорожью. Временами казалось, что эта тряска никогда не кончится. Но периодические остановки спасали от верной смерти. Во время этих пауз Романюк гордо водил гостей по теплицам, из которых местные давно повытаскивали все стекла. Потом они лазили по свинарникам, в которых росла трава в человеческий рост. Были среди экспонатов и кирпичные гаражные боксы со смотровыми ямами, залитыми дождевой водой. В гаражах стояли ржавые остовы грузовиков и еще какой-то техники непонятного назначения.
          После очередной тряски в советском джипе вниманию гостей предстало полуразрушенное общежитие. Делегация подошла к входу. Плиточный пол в холле был покрыт водой, причем видимо, очень давно. В воде сверкали монеты, куски стекла и другие предметы погибшей цивилизации. Венчал обстановку разбитый телевизор. На одну из оставшихся оконных решеток много лет назад кто-то повесил трусы и носки, как напоминание потомкам, что люди здесь все-таки были.
          Оставшиеся проблески разума Сивухина сопоставили увиденное с кадрами из фильма «Сталкер».
          - Прямо хоть «Сталкера» снимай! – пробурчал Николай. Один из немцев понимающе посмотрел на Сивухина. Видимо, он тоже был знаком с шедевром мирового кинематографа.
          И пока Романюк рассказывал о радужных перспективах строительства отеля на базе этих руин, Николай представил себя тем самым Ученым, и ему жутко захотелось активировать мощное взрывное устройство в комнате исполняющей желания. Созерцание вопиющей бесхозяйственности вывело Сивухина из себя. «Один взрыв, и конец этому кладбищу напрасных усилий! – думал он, - Мог ли думать Тарковский, что пройдет не так уж много лет после съемок «Сталкера», и полстраны превратиться в Зону?».
          А тем временем Романюк закончил развешивать лапшу на уши инвесторам.   
          - А где «Комната желаний»? – решил пошутить немец.
          Романюк истолковал вопрос по-своему и простодушно ответил:
          - Нихт туалет! Канализация капут! Щас обратно приедем, там и сходите! – и скомандовал водителю, – Заводи! Поехали! Битте в машину, товарищи!
          Сивухин с завистью отметил как Романюк легко изъясняется на немецком и поспешил в машину, опасаясь что б его не оставили в этом жутком месте.
Вернувшись в контору, Романюк скомандовал:
          - Привал! Как говориться: «Можно курить и оправиться»! – он указал рукой на контору и добавил, - Туалет там, битте!
          Пока немцы справляли нужду, Сивухин сел за стол и с удовольствием закурил в тишине и без тряски. Он наивно полагал, что сейчас они съездят  посмотрят пилораму и уедут из этого жуткого места. Но не тут-то было. Когда немцы вышли на улицу, Романюк опять усадил всех за стол. Никто особо не сопротивлялся. Во-первых, за время поездки все съеденное до этого утряслось, во-вторых, все понимали, что сопротивление абсолютно бесполезно. 
          Только в конце дня измученных посетителей наконец-то привели к желаемому объекту. Их взорам предстал высокий забор с колючей проволокой натянутой в три струны над кромкой. Вокруг забора дежурили одетые в камуфляж охранники с собаками. На ремне у каждого была кобура и дубинка.
          Увидев такую картину, русскоязычный немец схватил Сивухина за руку и испуганно спросил:
          - Петрофич, это чьто есть концлагер?
          У Николая после всего того, что они пережили за сегодняшний день, не было сил объяснять необходимость такой усиленной охраны, обусловленной  особенностями местного менталитета. Это была слишком сложная логическая цепочка для немцев, выросших при развитом капитализме. Суть ее состояла в том, что если ты украл у государства, то ты украл у народа. А если ты украл у народа, то народ обязательно попытается восстановить справедливость и вернуть украденное. То есть стащить это что-то уже у тебя. Сивухину вспомнилось из истории КПСС фраза вождя мирового пролетариата: «Экспроприация экспроприаторов». Но все что он сказал было:
          - Минимизируем потери. Исключаем человеческий фактор! – и сам обалдел от сказанного.
          Немцы, наверное, тоже имели представление о местном менталитете и с пониманием закивали головами.
          В процессе беседы они продвинулись через все кордоны и вошли в заветный сарай, где и размещалась пилорама. Одно за другим большие бревна с ужасным шумом проходили через пилы и превращались в довольно симпатичные доски. Агрегаты пилорамы создавали довольно много шума, даже когда процесс распиловки прекращался. В паузах удавалось как-то разговаривать.
          - Вот она пила-кормилица! – с восхищением в голосе крикнул директор подсобного хозяйства.
          - Что он сказать? – переспросил один из немцев.
          - Он говорит, что его кормилица пила! – ответил плохо соображающий Сивухин.
          Один немец перевел сказанное другому. Второй понимающе сказал:
          - О! Это многое объяснять! 
          Вдоволь накричавшись, Романюк, которого уже давно никто не слушал, снова в командном порядке предложил продолжить банкет. Уже сидя за столом Сивухин понял, что ему уже хватит. Но Романюк это понял только тогда Николай, забыв, что у лавки спинка не предусмотрена, грохнулся назад.
          Дальше Сивухин ничего не помнил. Он не помнил, как Романюк с пьяными инвесторами орали под баян немецкие песни. Как потомственные немецкие бизнесмены грузили его на переднее сидение машины директора. Он не видел квадратные глаза жены, когда немцы передавали его на поруки семьи. Причем изрядно выпившие немцы, при виде дамы в неглиже, забыли все русские слова. А фразы типа «майн либер фройлян» или «иншульдиген зи битте», равно как и другие немецкие речевые обороты никак не тронули сознание перепуганной Валентины. В общем, в этот вечер еще было на что посмотреть, только смотреть было уже некому.
          Утром сквозь неспокойный сон Сивухин услышал звонок будильника. Сивухин на ощупь нашел кнопку будильника и сильно надавил на нее. Звонок не прекратился. Тогда Николай со всей силы ударил по будильнику и швырнул его под кровать. После третьего звонка он понял, что это телефон. Сивухин, превозмогая сопротивление организма, снял трубку. В трубке противно заскрежетал голос директора:
          - Приветствую Николай Петрович! Ну что? Головка бо-бо?
          Сивухин сел на кровати:
          - Что вы Семен Игнатьевич! Я уже выхожу. Скоро буду!
          - Ладно, Сивухин! Отдыхай! Мы тут с немцами похмеляемся. Они тоже не особо в форме. Но, кажется, все получилось.
          - Я очень рад,– с трудом ответил Сивухин.
          - Молодец! Даю тебе отгул! Отдыхай, набирайся сил. – директор положил трубку.
          Сивухин с трудом вернул телефонную трубку на ее обычное место и огляделся по сторонам. Дома никого не было. Тогда он тщательно закутался в одеяло и заснул уже на совершенно законных основаниях.


продолжение http://www.proza.ru/2010/11/10/1202


Рецензии
Какая вредная новая должность у Сивухина, однако!)))
Так никакого здоровья не хватит!
"Чьто есть концлагер" и "кормилица пила" - вообще СУПЕР!!!
Очень, очень!

Надежда Милованова   07.07.2011 01:17     Заявить о нарушении
Большое спасибо!
Опять отвечаю с опозданием.
Но ведь лучше поздно, чем никогда?

Богдан Белик   12.07.2011 01:44   Заявить о нарушении
Конечно, Богдан!
Поздно - лучше чем никогда! Однозначно!!!

Надежда Милованова   12.07.2011 02:35   Заявить о нарушении