Из цикла Удивление свету ч. 1

***
Пережив удивление свету
как мне жить в опустевшем саду?
Ничегошеньки больше здесь нету,
ничегошеньки тут не найду.

Только хлопья пустынного снега
только черной воды благодать.
Ни плода, ни ростка, ни побега,
ни корней, ни могил не видать.

Закричишь – не сбегутся глухие.
Позовешь – не придут дураки...
Угасил бы я очи сухие,
да у страха глаза велики.


***
Звал, кричал и метался,
но солнце обидное
не сходило ни разу с железных путей.
Как устал я всю жизнь признавать очевидное,
вздохи слов шевелить на ушко глухоте.

На излете и думать о смысле не хочется,
страх и тяжесть камнями живут на груди.
Дай мне лапу на память, мое одиночество,
а потом уходи,
               уходи,
                уходи.

ПЫЛЬ

Племенами бредущими тяжко
я истоптан в пыли веков.
Стал я лакмусовой бумажкой
в душегубках грузовиков.

Проходили по мне столетья,
и пьянея от Божьих ласк
били пыльные тропы плетью
на повинном пути в Дамаск.

Хорошо потрудился я с ними,
кровь ли впитывал, пил ли пот.
Поступь Господа пыль подымет,
поступь Господа пыль прибьет...

ДУША

Повстречай ее в царствии света
светлячком, малосильной звездой.
Незаметнее всех незаметных,
свила птаха к отлету гнездо.

Невидимкой хотела родиться,
невидимкою век скоротать,
но Господь сотворил ее птицей,
научил по-людски лепетать.

От людей забивалась в испуге
и не помнила с ними родства.
Ни единый не стал ее другом,
из другого она естества.

Повстречай ее там, где осанну
светлогласые хоры поют.
Потянусь ли за нею – как кану,
тихий свет мой, подашь ли приют?


***
Для того ли я сердце листал холодея,
узнавал узорочий разбитые лица,
чтоб скрижалью сковалась во мне Иудея –
я ведь только из слов ее жаждал напиться.

Но надвинулась плотью, литою прижала,
затомила танцорами, чревная тучным,
на камнях мое сердце как мясо лежало,
я довольству свисающих слюн не обучен.

Самодельные дни свои прятал в испуге,
бичевал себя свистом змеиным, судейским.
Я метался один в заколдованном круге,
заклинанья чужие шепча по-халдейски.

Но на клекот и писк по каменьям горячим
приползли ослепительных гадов химеры.
Столько лет в темноте оставался я зрячим,
а ослеп на свету, расточенном сверх меры.