Динозавр из поколения пепси. Глава 1

 

Глава 1


Небольшое русское село, где собственно и проживают наши герои, носит довольно звучное название – Большая Гора.
Оно расположено в тридцати километрах от районного и ста двадцати от областного центров. Наименование их  умышленно не называем, чтобы у читателя не появились ненужные вопросы, и не возник соблазн проводить какие бы то ни было аналогии.
Это обычное село, похожее на сотни ему подобных, и отличает его от других, пожалуй, только местность, на которой оно расположено, да вполне конкретные люди, проживающие в нем. Ведь не зря говорится, что каждый человек глубоко индивидуален. И хоть идеологи всех мастей постоянно пытались подогнать селян под единую мерку и подобрать им единое название (от «гордого звания советского человека» до «совка» и «колхозного быдла»), каждый человек здесь был и остается единственным и неповторимым творением Божьим.
Так вот таких единственных и неповторимых в селе Большая Гора проживает около трех тысяч. Село  расположилось на четырех невысоких холмах, между которыми протекает небольшая речка Студенка.
В центре села пруд, вокруг которого пристроились Дом культуры, небольшой парк, здание сельской администрации и, конечно же, солидный двухэтажный универмаг. За парком, на самом высоком месте, возвышаются здания средней школы и больницы.
Поближе к окраине устроились местные предприятия. В Большой Горе имеются хлебопекарня, кабельный участок, участок электросетей, отделения связи и пожарной охраны. Есть тут и дорожный участок, который обслуживает дороги  в самом селе и на подъездах к нему. Дороги самые обычные. Характеристику их мы приводить не будем. Скажем только: редко какой водитель, проезжая по селу, не вспоминает местных дорожников, а заодно и их родителей.
На западной окраине села – мельница и лесопилка. А чуть дальше – небольшой асфальтовый завод местного дорожно-строительного отделения. Почти все его рабочие - жители села. Но за годы своего существования ни одного километра дорог они не построили вблизи Большой Горы. Местные балагуры объясняют этот феномен просто. Дорожники свято выполняют закон – «не строй дорогу, где живешь, в свои же ямы попадешь!»
На восточной окраине села безраздельно господствует колхоз под названием «Рассвет». Правда теперь он называется: «Общество с ограниченной ответственностью «Рассвет», но жители села по старинке все еще именуют его колхозом.
Колхоз этот прошел славный путь от миллионера до миллиардера. Миллионы дохода он имел давно, в самом своем расцвете. Сейчас же имеет около двух миллиардов долгов в рублях, которые все почему-то называют «деревянными». Тем не менее, колхозники-большегоринцы, в большинстве своем, упорно не хотят выходить из этого коллектива и становиться фермерами-единоличниками. Они даже гордятся тем, что в свое время дали колхозу такое удачное название, и его после смены власти не пришлось переименовывать.
В общем, как видно из перечисленного, село Большая Гора имеет все необходимое, чтобы люди, живущие в нем, могли вести неторопливую провинциальную жизнь. И хоть их убеждали, что все это было построено в условиях «ненавистного тоталитарного режима», большегоринцы искренне любили свое село, как любит любой нормальный человек свою малую родину.
* * *

Рассказывая о селе, мы не можем не упомянуть об обстановке, царящей в нем. С приходом «дарованной сверху свободы» многое изменилось в жизни селян. Как и везде, однозначного подхода к тому, хуже или лучше стала жизнь, здесь не было.
С одной стороны, разрешалось много такого, чего раньше делать было нельзя. Теперь можно было открыто ругать правительство и рассказывать про него анекдоты. Пировать с друзьями, когда захочешь. Опохмелка в понедельник стала уважительной причиной, чтобы не появляться в этот «тяжелый» день на работе. Мало того, можно было вообще нигде не работать и, отметившись как безработный, получать за это деньги.
Наконец-то стало возможным голосовать за кого пожелаешь. Кандидатов в любые структуры власти всегда набиралось столько, что выбор был на любой вкус. А можно было вообще не ходить на выборы и посвятить этот день своему огороду. И власти это даже поощряли, ибо село, как уже упоминалось, относилось к «красному поясу» и селяне часто голосовали «не так как нужно».
Отпали наконец-то проблемы с дефицитом, так волновавшие людей в восьмидесятые годы. Тогда каждая сельская семья имела денежные накопления, но не имела возможности быстро купить нужную и хорошую вещь. Для этого нужно было ехать в «образцовый социалистический город» Москву или иметь не менее дюжины друзей, тем или иным способом связанных с торговлей.
Теперь денежных накоплений не было. А всякого заграничного товару стало «завались». Ну, а если кого-то не устраивал товар, привозимый местными «коробейниками», появилась возможность махнуть не только в столицу, но и в любую заграничную державу. Правда, вероятность такой поездки  для селян была чисто теоретической.
Радовало большегоринцев и то, что изменилось телевидение. Оно буквально на глазах из «скучного коммунистического» превратилось в «веселое демократическое». Жители села, как впрочем и большая часть населения страны, очень любят проводить время у телеэкранов. Поэтому они по достоинству оценили телевизионные шоу, уникальную российскую телерекламу и особенно новых, очень «независимо» рассуждающих дикторов.  Выискивать в их речи ошибки и несуразицы – одно из любимейших занятий большегоринцев.
Кроме того, из телепередач теперь они узнавали такое, о чем раньше не имели понятия вообще. Они, например, узнали  как живут богатые за рубежом. И как, не работая, всего за несколько минут, можно стать этим самым богатым. Особенно эти знания оценила молодежь, которая, как известно, не очень-то любит добывать кусок хлеба  посредством повседневной тяжелой работы.
Представители же старшего поколения после просмотра очередного триллера или супербоевика были вдвойне довольны тем, что живут они не на цивилизованном Западе, а в тихом и спокойном уголке отсталой России.
Одним словом, положительные изменения в жизни селян, как говорится, были налицо. И они радовали. Но, с другой стороны, появилось в жизни большегоринцев и такое, что их огорчало.
Первое огорчение, коснувшееся всех, -  это таинственное исчезновение денежных вкладов, на которые они раньше «ничего не могли купить». Теперь купить было что, но оказалось, что денег, накопленных на автомобиль «Жигули», хватает сейчас только на бутылку водки. Такое могло случиться только в сказке. Но злые языки поговаривали, что волшебники здесь ни при чем. Их вклады, якобы, похитил внук того самого писателя, который учил людей жить честно и любить свою Родину.
Еще говорили, что вклады обязательно вернут, но только тогда, когда вырастет и станет премьер-министром внук этого внука. Но что бы там ни говорили эти злые люди, народ понимал: в деле «реформирования» России без жертв не обойтись. Поэтому воспринял этот грабеж философски.
С чем не смогли жители села полностью примириться, так это с новыми ценами. Они почему-то упорно росли быстрее, чем зарплата и пенсии. Поэтому доходы у селян неуклонно падали. И дело было даже не в том, что в условиях свободы никто не обязан получать зарплату полностью и, тем более, своевременно. При сложившихся ценах было невозможно получить какой бы то ни было доход в принципе. Литр молока, например, теперь стоил гораздо дешевле, чем литр бензина. И если автомобиль отвозил молоко на маслозавод, то удоя всей фермы уже не хватало, чтобы расплатиться за горючее.
Правда, «специалисты» на телевидении  разъяснили этот факт.  Оказывается, добыть и переработать нефть гораздо труднее, чем подоить корову. И  сама работа сельского жителя по выращиванию коровы, заготовке кормов для нее, ежедневному кормлению и доению – это детские шалости по сравнению с крекинг-процессом. Жители села все это понимали, но все же огорчались… Уж очень им хотелось за свой труд хоть что-то получать.
Огорчала большегоринцев и возросшая преступность. Хулиганство, воровство и даже более серьезные преступления посыпались на тихое и спокойное село, как из рога изобилия. И если раньше все вопросы, связанные с правонарушениями, решал один участковый, то теперь с этим не справлялись три милиционера и довольно солидный штат местной администрации.
Все это сильно волновало жителей. Но «голубой друг» и в этот вопрос внес ясность. Рост преступности в стране, а значит, и в Большой Горе, объясняется тем, что за дарованную свободу нужно платить. И, оказывается, это еще цветочки. По уровню преступности мы пока  далеко отстаем от цивилизованной и в полной мере свободной Америки.
Что ж, большегоринцы поняли и это. И пусть не слишком радостно, но настроились платить и по этому счету. На какие жертвы не пойдешь ради свободы…
В общем, что бы ни преобладало в жизни большегоринцев: радость или огорчения, - жизнь продолжалась. И в одном они были  полностью солидарны с известным сатириком, что «жить стало веселее».
Вот на этом  и закончим беглый обзор обстановки в селе Большая Гора накануне события, которое имеет самое непосредственное отношение к нашей истории.
* * *

А событие это было, прямо скажем, неординарным. В село приехали новые жители. И не из какой-нибудь распавшейся деревеньки, а из ближнего зарубежья.
Местные жители давно уже привыкли к тому, что из села уезжают. Уезжали всегда в поисках новой и лучшей жизни. И, видимо, ее находили, так как обратно никто не возвращался. А если кто и приезжал, то только на побывку и исключительно для того, чтобы похвалиться перед бывшими односельчанами своими достижениями на новом месте.
На этот раз все было иначе. В село на постоянное место жительства приехал с семьей подполковник запаса Николай Федорович Кузнецов.
Николай Федорович был офицером инженерных войск, на бытовом языке – просто сапером. Коренастый, с ясными серыми глазами и шрамом, несколько портившим его совершенно не волевой подбородок, он больше походил на сельского учителя, чем на профессионального военного. Да и по роду своей профессии он никак не мог претендовать на геройскую личность. В глазах старшего поколения геройскими были профессии моряка, летчика или, на худой конец, танкиста. Среди молодого поколения вызывают трепет и восхищение десантники и всегда готовые к схваткам доблестные спецназовцы. Тем не менее, молва быстро разнесла весть о том, что прибывший офицер награжден орденами и медалями. И среди них есть даже иностранные.
Это подогрело интерес к новому жителю. Всем хотелось знать, почему заслуженный офицер выбрал местом жительства не город Москву и даже не районный центр (тоже все-таки город), а их далекое от большой и настоящей жизни село.
Но очень скоро любопытным большегоринцам пришлось разочароваться. Все оказалось буднично и просто. Дело в том, что всю свою сознательную жизнь Николай Федорович занимался разминированием. После военного училища он попал служить в часть, дислоцированную в Смоленской области. А эта область со времен Великой Отечественной войны буквально нашпигована взрывоопасными предметами. Здесь он в течение трех лет был начальником подвижной группы разминирования. Эта группа ездила по всей округе  обезвреживала и уничтожала найденные населением и военными снаряды, мины, бомбы и тому подобные экземпляры «ржавой смерти». Ну, а потом, когда за ним прочно закрепилась слава хорошего специалиста, он занимался этой работой почти во всех западных республиках Союза. А заодно побывал в Германии, на Ближнем Востоке, во Вьетнаме и, конечно, никак не миновал Афганистан.
Так и прошла вся его служба в постоянных переездах с места на место. Служил он честно. Своей работе отдавал все силы, знания и энергию. И вот сейчас, по достижению сорока пяти лет, он заработал почти все, что положено советскому, а в последние годы русскому офицеру.
Он заработал средненькую (даже по сельской местности) пенсию, несколько правительственных наград, около двух десятков благодарностей, грамот и ценных подарков. Кроме того, за время службы он получил два ранения, одну контузию, приобрел язву желудка и дюжину  других «более мелких» болезней: от пресловутой «афганской» желтухи, до обыкновенного ревматизма.
Не удалось заработать Николаю Федоровичу только высокой должности (а значит и звания) и квартиры. Но тут ему просто «не повезло». Высокие должности в нашей армии никогда не давали за такую «черновую и однообразную» работу, как разминирование. Да и носил Николай Федорович всю свою службу фуражку с черным околышем. А так уж у нас повелось, что на высокие должности всегда назначаются люди носящие красные, или, в крайнем случае, голубые фуражки. Ну, а служебную жилплощадь к началу распада Советского Союза он, как назло, имел на территории очень самостийного теперь государства. А это равнозначно тому, что он ее не имел вообще. Так как по национальности Николай Федорович был русским.
После увольнения, стремясь как-то получить жилье, он изрядно пооббивал пороги различных инстанций. Но, в конце концов,  плюнул на это дело и принял твердое решение поселиться в деревне, куда его уже давно приглашал друг и однополчанин Егор Ильич Ерохин. Ерохин служил в армии прапорщиком, уволился раньше и вот уже семь лет работал в селе Большая Гора участковым.
* * *


Кузнецовы приехали ранней весной. Вместе с Николаем Федоровичем прибыли его жена Екатерина Никифоровна и младший сын Димка. Старшая дочь Светлана вышла  замуж и жила в Смоленске. Средний сын Алексей пошел по стопам отца. Он закончил военное училище и служил на Дальнем Востоке.
По тому, как Кузнецовы, не дожидаясь прибытия контейнера с вещами, начали действовать, чувствовалось: семья в постоянных переездах прошла хорошую школу. Не без помощи Ерохина они купили вполне добротный пустующий дом.
В отдаленных российских селах теперь много таких домов. Чаще всего они высвобождаются тогда, когда дети уезжают в город, а их родители, потеряв трудоспособность, либо уезжают к ним, что бывает крайне редко, либо просто умирают. И, как памятники родовому гнезду, остаются после них дома, напоминающие односельчанам о когда-то больших и дружных семействах.
Один из таких домов  за сравнительно небольшую цену купили Кузнецовы. И практически сразу, без раскачки, приступили к ремонту приобретенной недвижимости. Через неделю они перебрались от Ерохиных, в еще не полностью отремонтированный, но уже «свой» дом.
После этого Николай Федорович нашел двух помощников и занялся дальнейшим обустройством жилья. Екатерина Никифоровна устроилась на работу в местную больницу. Взяли ее с радостью, так как она имела большой опыт и богатую практику врача-терапевта. Димка пошел учиться в большегоринскую среднюю школу. Он попал в десятый «Б» класс и пока только гадал: лучше ему будет там, чем в десятом «А», или хуже.
* * *

Из всех детей в семье Кузнецовых самым обласканным рос Димка. Ему, конечно же, изрядно доставалось от старших. Воспитывать его стремились все. Но все равно в семье он оставался всеобщим любимцем.  Несмотря на это, Димка не был избалованным. А постоянное общение со старшими только способствовало его развитию.
Он рано научился читать и писать. Школьную программу усваивал легко и быстро. К десятому классу вполне прилично работал с компьютером, неплохо разбирался в радиотехнике, хорошо фотографировал и прочитал столько книг, что далеко не каждый выпускник современного университета мог похвастаться таким перечнем. В отличие от большинства своих сверстников читать Димка любил. Он прочитывал все, что попадало под руку, от классики до газет. При чтении быстро схватывал главное и в меру своего опыта пытался анализировать прочитанное.
Одним словом, Кузнецов младший  был умным и развитым подростком и вполне мог быть лидером в любом коллективе. Но некоторые обстоятельства мешали этому.
Из-за частых переездов ему никогда не удавалось по-настоящему сдружиться со своими одноклассниками. Он  постоянно был новым учеником, чуждым элементом в классе, который уже давно сложился и имел и своих «лидеров», и своих «козлов отпущения». Препятствовал этому и Димкин характер. Он был честным, порядочным и добрым хлопцем, но излишняя гордость, а так же свойственная его возрасту мнительность, мешали ему быстро сходиться с товарищами. Встречаясь с недоверием, а тем более с завистью со стороны новых друзей, он замыкался и старался держаться от них на расстоянии.
Не способствовали популярности среди одноклассников и его физические данные. Нельзя сказать, что он рос  хилым и болезненным. Напротив, он  отличался завидной закалкой и здоровьем. Димка любил спорт и увлекался многими активными играми. Но он был небольшого роста. А это обстоятельство является едва ли не основным в борьбе за лидерство среди пацанов.
Вот потому, поменяв несколько школ, Димка так и не приобрел закадычных друзей. Главным другом у него был отец. Из-за занятости Николая Федоровича они редко проводили время вместе. Но, когда это случалось, сын полностью преображался. В часы совместных поездок на рыбалку, походов в лес или экскурсий по городу они могли обсуждать любые темы, отпускать в адрес друг друга не всегда безобидные шутки, заключать по любому поводу пари или даже вступать в силовую борьбу. Конечно, отец замечал скрытность и замкнутость сына в отношениях со сверстниками, но считал, что с возрастом это пройдет.
В новой школе, куда Димка пришел почти в самом конце учебного года, все было несколько иначе. Сельские ребята были более простыми, открытыми и отнеслись к нему вполне дружелюбно. Здесь, наконец-то, он приобрел настоящего друга. И хоть немного позже у него появились и недруги, Димка уже не чувствовал себя изгоем-одиночкой.
С учителями отношения тоже сложились нормальные. Димка, хотя и пропустил половину четверти, быстро нагнал класс и на уроках показывал хорошие знания. Этим, а так же своим тихим поведением он быстро завоевал доверие учителей. Невзлюбил его только историк Семен Семенович.
Семен Семенович полтора года назад приехал из города, где, по слухам, его «вышибли за пьянку» с какой-то престижной работы. И сейчас  преподавал ребятам предмет, который всего еще несколько лет назад являлся  основным для формирования общественно-политического мышления подростков.
Пить на новом месте Семен Семенович не бросил и на уроки часто приходил навеселе. От этого у него происходила путаница с историческими событиями и датами, а иногда вообще нарушалась связь времен. Но ученики к нему быстро приспособились. Способ получить по истории положительную оценку был невероятно прост. Для этого нужно было никогда не спорить с Семеном Семеновичем и соглашаться с ним, даже если он путал Троянскую войну с Куликовской битвой.
Димка, не знавший этих тонкостей, на первом же уроке попытался оспорить утверждение «учителя» о том, что завоевание Потемкиным Крыма и Крымская война суть одно и то же. В результате очень непродолжительной дискуссии в журнале против его фамилии появилась двойка, а новый ученик попал в «черный список». Надо отметить, что Семен Семенович был натурой мстительной и нанесенных ему обид не прощал.
Димка был огорчен, но виду не подавал. Он только спросил Витьку Ерохина, с которым они сидели за одной партой:
- Скажи, как это директор держит такого пьяницу?
Витька, который всегда был в курсе всех школьных событий,
деланно равнодушным тоном пояснил:
- Точно не знаю, но говорят, что заведующий РОНО – родственник Семен Семеновича. – И уже с сочувствием добавил, - да ты не переживай, в следующий раз соглашайся с ним, и все будет нормально!
С Витькой у Димки с самого начала сложились очень хорошие отношения. А после случая, произошедшего накануне майских праздников, они сдружились еще больше.
Во время большой перемены Димка от нечего делать изучал школьный двор. Проходя мимо угольного склада, он услышал какой-то шум. Заглянув под навес, увидел, как двое парней бьют Витьку. Димка уже знал этих ребят из одиннадцатого класса. Это были гроза всей школьной мелкоты – Костя Шлягер и его лучший «корешок» – Федька Флюгер. Свою кличку Костя приобрел за фанатичную любовь к современной попсе и употребляемому по любому поводу слову «шлягер». В его устах это могла быть как похвала любимому «произведению»: «Ох, и шлягер!!!», так и приговор не понравившемуся: «Тоже мне – шлягер!»
Федьку прозвали Флюгером за его поразительную интуицию и обостренный рефлекс на чувство опасности. Он в любой ситуации знал, откуда и куда «дует ветер», и всегда своевременно принимал меры, чтобы выйти сухим из воды. Хлопцем он был слабым и трусливым. И именно это обстоятельство подсказывало ему абсолютно верное решение: всегда держаться около сильного, на голову выше всех одноклассников, Кости.
И вот сейчас эта парочка добросовестно мутузила Димкиного соседа по парте. Тот, конечно же, мужественно сопротивлялся, но силы были слишком не равны. Димка оценил обстановку и громко произнес:
- Двое бьют одного! Классический вариант, когда трусы с кем-то сводят счеты!
Драка прекратилась, и все трое уставились на внезапного свидетеля.
- Порядочные люди обычно выясняют отношения один на один, а младших вообще не обижают, - продолжил нагнетать обстановку Димка.
Первым отреагировал Костя:
- Ну, раз ты такой смелый и порядочный, становись на его сторону, и мы продолжим на равных!
- Это уже будет более справедливо, - согласился Димка и встал рядом с Витькой.
Ростом он был чуть ниже своего друга. На лице у Кости появилась усмешка. Он сжал кулаки, а его глаза сверкнули, как у хищника, готовящегося напасть на жертву. Но тут пришел черед заговорить Федьке. Тот с помощью своего великолепного чутья моментально понял, что в случае возобновления драки, нос разобьют именно ему. Поэтому он притворно-спокойным тоном, чтобы не подумали, что струсил, изображая из себя дипломата, произнес:
- Ваше стремление продолжить бой похвально, но, к сожалению, перемена заканчивается. Пойдем Костя, мы сегодня и так хорошо поработали. А с этим городским хлюпиком мы разберемся в следующий раз.
Костя, не привыкший к тому, чтобы им командовали, раздумывал. Лицо его приобрело злобное выражение. Он подошел к Димке и презрительным тоном процедил:
- Не лезь не в свои дела, хлюпик, а то нарвешься, и так отделаю, что и мама, хоть она и врач, не соберет!…
Посчитав, что припугнул новичка очень основательно, он, не спеша,  повернулся и пошел к школе. Федька засеменил рядом.
Слова были обидными, но Димка сдержался и Костину угрозу проигнорировал. Он помог Витьке вытереть с лица кровь:
- За что они тебя?
Витька по достоинству оценил действия своего нового товарища и решил быть с ним откровенным:
- Они украли в школе магнитофон. Их подговорил Жабров. Жабров – это мужик, который работает у торгаша Краснова.
Димка уже знал Краснова, имевшего в селе два магазина, и неоднократно видел парней, работающих у него. Один из них был бывший десантник Топтыгин, после армии не пожелавший «гнуть спину» на колхозной работе. Второй – Жабров. Здоровый красномордый детина с глубоко посаженными бегающими глазками, к двадцати девяти годам имевший две судимости.
- Ну и что? – спросил Димка.
- А то! Я случайно подслушал их разговор и написал им анонимную записку, чтобы они вернули магнитофон. Видимо, они меня как-то вычислили, подкараулили и стали допрашивать. Но я не признался. Тогда они начали меня бить, а тут как раз и появился ты!
- А ты, молодец, здорово дрался! – Димка хлопнул Витьку по плечу.
Тот тоже толкнул приятеля:
- А ты, тоже молоток… Здорово их убрал!
Улыбаясь и переговариваясь на ходу, друзья побежали в класс.


; ; ;


Не обошли Димку стороной и дела сердечные. Вне всякого сомнения, он считал себя взрослым и, как говорится, давно вышел из того возраста, когда человека посещает первая любовь. Но  в этой школе с ним произошло нечто такое, чему он никак не мог дать логичного объяснения. Дело в том, что он познакомился с девчонкой, при общении с которой его охватывала непонятная робость и он терялся. Его, как он сам это оценил, словно заклинивало.
А познакомились они при крайне невыгодных для Димки обстоятельствах. Как-то утром он шел в школу по тропинке, проложенной школьниками мимо старых домов. Путь этот значительно сокращал расстояние, но изобиловал препятствиями, которые не только не отпугивали ребят, а наоборот привлекали, придавая ежедневному и довольно нудному занятию некоторое разнообразие.
Была середина апреля. Выпавший ночью снежок быстро таял, и тропинка была довольно скользкой. Обходя очередное каверзное препятствие, Димка услышал позади себя негромкий смех. Обернувшись, он увидел: за ним идут три девчонки из десятого «А». Почти перед самым школьным двором тропинка огибала участок заброшенного строительства. Здесь были вырыты глубокие траншеи. Рядом лежали фундаментные блоки. Чтобы не обходить стройку и сэкономить время, предприимчивые пацаны положили над траншеями доски. Димка уже ходил по этому маршруту и потому смело вступил на  временный мост. Находясь на середине доски, он снова услышал смех, непроизвольно оглянулся и… свалился в траншею, заполненную талой водой. Тут уж девчонки расхохотались во весь голос. А круглолицая хохотушка ехидно поинтересовалась:
- Скажите нам, пожалуйста, зачем это вы туда забрались?
- Я тут отдыхаю! – грубо ответил Димка. Он попытался вылезти из траншеи, но соскользнул обратно.
Самая высокая из девчонок подошла к траншее и назидательным тоном произнесла:
- По нашим дорогам, новенький, нужно ходить очень осторожно, – и, улыбнувшись,  протянула руку,  - давай помогу, а то вывозишься окончательно.
Димка молча ухватился за ее руку, и она довольно легко его вытащила. Вид у него был очень неприглядный, и хохотушки снова заулыбались. Он уже собрался сказать им что-нибудь резкое, чтобы разом погасить их улыбки, но взглянул на девчонку, которая ему помогла, и все слова куда-то пропали.
- Спасибо! – выдавил он из себя и пошел в сторону школы.
Девчонка перестала улыбаться и крикнула вслед:
- Эй! Новенький! Иди в кочегарку, там обсушишься, а мы скажем учителю о твоей беде!
«Ну вот, - подумал Димка, - теперь вся школа будет смеяться». С этой невеселой мыслью он направился в кочегарку.
Девушку эту звали Марина Серова. Она сама училась в этой школе второй год. Ее отец был дипломатом. Они долгое время жили в Испании, потом в Москве. Два года назад отца направили в одну из латиноамериканских стран. При посольстве была только начальная школа. Поэтому на семейном совете было решено оставить Марину у Серовых  старших. Ее дед, Серов Евгений Михайлович, был директором школы. А бабушка, Евдокия Федотовна, преподавала русский язык и литературу и была классным руководителем того самого десятого «Б», в котором учился Димка.
Маринка была девушкой  очень симпатичной. Высокая, светловолосая, с большими синими глазами и правильным носиком, она выглядела старше своих одноклассниц. Внешние данные, а так же острый ум и характер прирожденного лидера, резко выделяли ее среди сверстниц. Но то обстоятельство, что она была в семье единственным ребенком и ни в чем не имела недостатка, имело и отрицательные последствия. Изрядная доля самолюбия, чрезмерная уверенность в своей исключительности, а порой, и откровенный эгоизм неприятно поразили ее деда и бабушку, старых, опытных педагогов. И они с первых же дней совместной жизни ненавязчиво и тактично пытались ее перевоспитать.
С окружающими она вела себя по-разному. Больше всего в человеке она ценила ум и смелость. Люди слабые и пассивные были ей совершенно не интересны. Однако эти особенности ее характера не отталкивали от нее подруг и друзей. В душе она была человеком  добрым. И потому не могла на кого-то долго сердиться, а, надерзив, быстро отходила и почти всегда первой начинала искать пути примирения.
Димка впечатления на нее не произвел. По ее оценке, это был мальчик-тихоня, выросший в тепличных городских условиях. Таких во все времена называли «маменькин сынок». Да и ростом он явно не вышел. Единственное, что ей запомнилось, так это взгляд, которым он смотрел на нее. Что-то в его взгляде было необычным.

; ; ;

В майские праздники Кузнецовы справляли новоселье. Хотя предстояла еще большая работа по обустройству усадьбы: нужно было срубить баню, хлев для скота, сделать новый забор, ворота, посадить сад и огород - основные работы по ремонту самого дома были закончены.
Как нельзя кстати подошел и контейнер. Последние дни они только тем и занимались, что разбирали вещи и посуду, собирали и ремонтировали мебель, расставляли и раскладывали все это по своим новым местам.
Их новый дом представлял собой большой рубленый пятистенок. Николай Федорович разгородил его на четыре комнаты. Спальня, гостиная, кухня и отдельная для Димки. Самой большой комнатой была гостиная. Здесь и накрыли стол.
На новоселье пришли участковый Ерохин с женой и сыном Витькой. Два человека, помогавших восстанавливать дом, колхозный столяр Алексей Коклюшев и Никита Иванович Комаров, пенсионер, бывший учитель истории. Пришли соседи, Сидоровы и Воробьевы. Самым последним приехал из областного центра друг Николая Федоровича – Бурлаков Вадим Сергеевич.
Когда-то они вместе учились в военном училище, и были закадычными друзьями. Но в процессе службы Вадим ушел в «органы», и офицеры надолго потеряли связь. И вот недавно, когда Николай Федорович ездил в областной военкомат, совершенно случайно встретились. Вадим Сергеевич работал в службе безопасности, но просил это не афишировать и представился просто, как старый друг Кузнецовых. Он приехал с женой и дочерью.
После того, как были сказаны необходимые в таких случаях тосты и пожелания, старшее поколение принялось рассказывать веселые истории и анекдоты. Самым интересным рассказчиком был участковый Ерохин, взявший на себя обязанности тамады. Шутки, анекдоты, веселые случаи из армейской и милицейской службы так из него и сыпались. При этом он не забывал и про остальных и на правах тамады обязал каждого рассказать какой-нибудь анекдот или смешную историю.
Когда очередь дошла до Николая Федоровича, он не стал размениваться по мелочам и преподнес целый рассказ:
- Вот вы меня спрашиваете, как мы познакомились с Ерохиным? Чтобы всем все было понятно, расскажу один эпизод из своей холостяцкой жизни.
Наш полк располагался в четырех километрах от города, на берегу небольшой речки. Жили мы в офицерской гостинице, и главным для нас, холостяков, всегда был вопрос, как провести свободное время, которое хоть и не часто, но все-таки выпадало.
Однажды в воскресный день мы с другом, таким же, как и я, холостым лейтенантом, решили съездить на рыбалку. Взяли у лесника лодку с мотором и поплыли вниз по течению, где, как нам объяснили, были рыбные места. С собой прихватили молодого прапорщика, прибывшего в полк неделю назад, который, по его словам, «умеет классно варить уху».
Способ «рыбной ловли» избрали простой и эффективный. Две тротиловые шашки с короткими зажигательными трубками должны были за несколько минут обеспечить нас рыбой. Достать взрывчатку проблем не было. Мы постоянно выезжали на разминирование и считали себя очень опытными подрывниками. Наш новый товарищ не имел пока в этом деле никакого понятия. Было решено совместить приятное с полезным и прямо во время «рыбной ловли» обучить его азам подрывного дела.
Выбрали место, заглушили мотор, и лодка поплыла по течению. Я объяснил прапорщику, как надо поджигать огнепроводный шнур, и показал омут, в который нужно бросить заряд. Ну, а мой многоопытный друг добавил:  трубка длиной всего десять сантиметров, а это значит, что от момента, когда загорится порох шнура, до взрыва всего десять секунд. Наверное, сказал он это напрасно. Новоиспеченный подрывник взял заряд, поджег, как учили, шнур, но при этом так переволновался, что выронил шашку из рук… Заряд упал на дно лодки и закатился под деревянную решетку…
Секунды две, а может и три смотрели мы с другом на эту шашку и слушали, как шипит горящий шнур, а потом, как «опытные» и «умудренные жизнью» профессионалы дружно нырнули за борт…
Николай Федорович сделал паузу, и сразу несколько голосов воскликнуло:
- А как же прапорщик?
- А что прапорщик, он оказался  сообразительнее и расторопнее, чем мы думали. Он ухитрился как-то вытащить эту шашку и выбросил ее в воду вслед за нами. Ну, а потом уже началась собственно «рыбалка». Только вместо рыбы ему пришлось вытаскивать на берег и приводить в чувство двух оглушенных саперов.
За столом раздался дружный хохот. Громче всех смеялась молодежь, а Наташа Бурлакова спросила:
- А что было дальше?
Все утихли, и Николай Федорович закончил свой рассказ:
- А дальше ответ на ваш вопрос. Этим прапорщиком и был мой друг и наш участковый – Ерохин Егор Ильич. Так мы с ним «познакомились». Ну, а меня с тех пор стала постоянно преследовать мысль, что такое холостяцкое времяпрепровождение до добра не доведет. И, немного погодя, я женился.
Тут уже не выдержала Екатерина Никифоровна:
- А я-то, глупая, всю жизнь приписывала эту заслугу себе и думала, что он женился на мне оттого, что влюбился в меня!
Вволю насмеявшись и пропустив по рюмочке, перешли к беседе более серьезной. Сначала принялись обсуждать Чеченскую войну, которая казалась всем странной и непонятной. Непонятной она была не только для людей сугубо гражданских. Даже у профессиональных военных создалось впечатление, что те, кто руководил войсковыми операциями, вообще не изучали общевойсковую тактику и особенно раздел «Бой в городе». Но довольно скоро пришли к выводу:  у военных просто связаны руки. Видимо, тут  замешаны очень большие деньги, и именно такая война и была нужна ее организаторам.
После этого заключения перешли к заботам родного села. Особенно всех волновала преступность. Вспомнили, что за последние месяцы было обворовано несколько магазинов в самом селе и близлежащих деревнях. Сожжены два частных магазина и один киоск. Сгорели при невыясненных обстоятельствах три дома одиноких пенсионеров. В двух домах старики погибли во время пожара. В третьем удалось спасти бабку Авдотью. Бабуля от пережитого тронулась умом и ничего вразумительного сказать не смогла. Она только плакала и все время причитала:
- Антихрист пришел! Он всех нас погубит!
Перебрав все эти события, обратились к Ерохину. Делает ли что-то милиция, чтобы поймать воров и поджигателей. Егор Ильич посерьезнел, враз превратившись из веселого, заводного тамады в усталого, заваленного работой участкового.
Он обвел присутствующих взглядом. Все примолкли и ждали. Участковый многое мог бы сказать в оправдание. Он знал, что милиция не бездельничает и работает не меньше, чем раньше. Но эффекта от этой работы мало.
Во-первых, во много раз выросло число самих преступлений. У преступности - социальные корни, и одна милиция решить эту проблему не в состоянии.
Во-вторых, милиция лишилась помощи со стороны населения. Раньше сельские «анискины» всегда находили у людей поддержку. В отличие от города в деревне все друг друга знают. И знают настолько глубоко, что если что-то случалось, односельчане интуитивно и почти безошибочно определяли, кто мог совершить подобное. А уж если на месте преступления находились какие-то следы, преступник вычислялся очень быстро. При этом каждый нормальный человек считал своим долгом помочь милиции. И дело было совсем не в том, что в стране поощрялся донос, как преподносится сейчас это вновь выращенными господами. По этому показателю наш народ всегда значительно отставал от той же Америки или Германии. Просто люди понимали:  государство в целом и милиция, как часть этого государства, защищают их. И от того, будет ли наказано зло, зависит их благополучие и будущее их детей.
Сейчас в обществе насаждается индивидуализм. Закон джунглей разделил людей на сильных и слабых. Закон этот помогает господствовать сильным. Слабые растеряны. Государство уже не защищает их. Они подобны зайчишке, которого вырастил человек и вдруг выпустил в незнакомый, чужой лес. Нужно остерегаться каждого куста и бояться любого шороха, иначе – гибель.
Конечно, люди не звери. Они могут противостоять сильному злу, но только тогда, когда они организованы. При существующем положении каждый рассчитывает только на себя, поэтому обращается в правоохранительные органы лишь в крайних случаях. А уж о помощи и говорить не приходится. Да и сами эти органы состоят из таких же людей. На них оказывается со всех сторон давление. Даже журналисты предпочитают искать нарушения закона не у преступников (это опасно), а среди блюстителей порядка. И преступники все чаще остаются на свободе. А безнаказанность еще сильнее  поощряет их к противоправным действиям.
Многое мог бы сказать Егор Ильич. Но он понимал: от него ждут не оправданий, а правды, какая бы она ни была. Поэтому речь его была немногословной:
- Мы не бездельничаем. Работаем сейчас не меньше, чем раньше. Сколько и кого  арестовали, вы знаете. Но это одиночки. А в селе орудует организованная банда. И управляет ею хитрый и опытный человек. Без прямых улик и свидетелей их не взять. Над этим  и работаем. Больше, к сожалению, мне вам сказать нечего.
Образовалась пауза. Притихла даже молодежь. Нарушила молчание Ольга Николаевна, жена Бурлакова. Эта общительная и прямолинейная женщина с первых минут вела себя в незнакомой компании по-хозяйски:
- Мужики! Мы вообще-то, зачем сюда собрались? Праздновать новоселье или слушать про вашу работу? Вы хоть молодых пожалейте. Им ваша политика до одного места. Они хотят веселиться, да и мы не прочь! Правильно женщины?
Женщины одобрительно загалдели, но Екатерина Никифоровна, которую вольное поведение Бурлаковой несколько шокировало,  возразила:
- Ну, тут Вы, Ольга Николаевна, не правы. Мне кажется, наше поколение зря упрекает молодежь в аполитичности. Просто их  представления в этом не всегда совпадают с нашими. А знают и видят они не меньше нашего. Не знаю, как у других, но наш Дмитрий подкидывает порой такие вопросы, что нам с отцом, чтобы на них ответить, не хватает  образования.
Ольга Николаевна попыталась возразить, но ее перебил Николай Федорович, который направил разговор в иное русло:
- Давайте не будем спорить, какая у нас молодежь, в их присутствии. Лучше послушаем их самих. Дима, прочти-ка нам несколько твоих «рифмушек». – И голосом, в котором проскальзывали нотки отцовской гордости, пояснил, - он у нас пристрастился рифмовать анекдоты и смешные случаи. Есть у него и с политическим уклоном.
Гости зашумели. Послышались возгласы:  «Просим!»
Димка смущенно озирался. Нужно сказать,  он не афишировал эту сторону своей жизни. Он сознавал: его страсть к сочинению – это всего лишь дань возрасту. И хоть по натуре был мечтателем, никогда не мнил себя поэтом. Юноша был твердо убежден:  никаких способностей у него нет. Да и откуда им взяться, если в его роду  не было ни писателей, ни поэтов, ни даже просто «заслуженных» или «народных» деятелей. Тогда как опыт массового появления талантливых детей у не менее талантливых родителей доказывает, что народная пословица: «Яблочко от яблоньки недалеко падает» – давно стала аксиомой. Для Димки же это было просто очередное увлечение. Ему нравилось рифмовать, и он рифмовал, честно осознавая, что никакого отношения к стихам и высокой поэзии его «рифмушки» не имеют.
Димка справился, наконец, с волнением и заговорил:
- Я расскажу одну из «рифмушек-загадок» на политических деятелей. А вы должны отгадать, кто это?


Был при социализме «чистом»
ОН «убежденным коммунистом».
Чтоб излечить нас от «застоя»,
СССР он «перестроил».
Был «лучшим немцем»,
«Старшим братом»,
Был «самым стойким демократом»,
Боготворил свою жену,
Для НАТО выиграл «холодную войну».
Был «иностранным» ОН «агентом»,
Последним лысым президентом,
Мечтал страну перекроить,
Да на беду простому люду, сумел лишь только развалить…
Да, жизнь прожил ОН «не напрасно».
Завел страну…
Куда? Не ясно!
Опять очередной «Сусанин»!
Кто ОН такой? Гадайте сами.
Взрослые без труда отгадали эту его «загадку». Последовавшие за ней еще два шаржа постигла та же участь. Димка уже собирался закончить свое выступление, но вмешался отец:
- Дима, хватит мучить наших российских лидеров. Ну-ка расскажи что-нибудь про иностранных. Я помню, у тебя было что-то про Клинтона.
Димка поправил отца:
- Про Клинтона у меня нет. Есть «рифмушка», где он упоминается. Это про наш современный «русский язык», который сильно отличается от того, который мы учим в школе.
Даже наши политики выражаются так, что их не понимают иностранцы. Вот на эту тему маленькая пародия.
Как-то в граде Вашингтоне,
В их каком-то Белом Доме,
Получили ультиматум
Из Московского Кремля.
Из семи листов вначале
Лишь три строчки прочитали:
«Как же так, вашу в натуре, Вы нас с НАТО обманули?
Подвели…, а обещали все без драки утрясти.
Что ж Вы, долбаный «блин Клинтон», за Россию уцепились?»
Ну, а дальше, как ни бились,
Не смогли перевести…

Гости засмеялись и попросили еще. Воодушевленный Димка рассказал подряд несколько «рифмушек-анекдотов». Собравшиеся окончательно развеселились. Кто-то включил музыку. В доме стало весело и шумно.