302

***

«Здравому смыслу» никак не понять, что все палки о двух концах («слишком часто смотрят в штаны!»), вот и переломали люди «здравого смысла» всю свою силу, променяв ее на иллюзорную однозначность.  Грустное зрелище, от которого Самсон пытался отвлечься любовью, но неудачно - этих их обломышей хватило для того, чтобы отбить все нежные части души и глаза выколоть...

***

Лежал в гробу, приподымаясь только для того, чтобы порисовать и пописать…. «Впрочем, если и совсем перестану шевелиться, вы меня не спешите закапывать - от меня не засмердит и я еще воскресну…»
«Что так?» - «Отыскиваю Бога в природе, в творчестве и в людях - и не совсем успешно: отовсюду Он ушел и не сказал, когда вернется» - «Когда позовут Его двое или трое (двое за троих, а не двое за полтора человека)»…

***

Человек дверь закрыл, да еще и поехал - ну как с ним общаться,  дружить? Надо ехать параллельно,  стучаться - а кругом шум и за  дорогой приходится следить… - в итоге, все время забываю, что хотел сказать... Да  и слишком много их, таких - что мне, раздвоиться, растроиться? Я же не проситель: две опоры есть - Бог природы и Бог творчества – и, значит,  не инвалид, с ногами и могу жить, дожидаясь, когда тот, кто  между этих двух опор, Бог людей, Христос в полную силу войдет...

__

Боюсь, что у А. роман надолго – и вряд ли не по полной программе…

***

Зефир струился и закруглялся в розочки. Грязь клубилась и завихрялась в розочки же - и потому никто не смел сказать, что зефир лучше  грязи. Да, собственно, так оно и есть: у всех у нас рты перепачканы  зефиром, а ноги грязью, зефир - это грязь для рта. И раскурочено  сердце как красная роза...

***

Узнал, что такое двойной удар: два поезда пронеслось, оставив от  меня только то, что уместилось между. Стою оглушенный и отрешенный.  Да, видимо, снова надо жить отрешенно, раз уехали все, не расслышав  ни слова из тех, что я им прокричал...

***

Здесь кусты мотаются на осеннем ветру, листьями дань тому выплачивая, на бугре обнажился коричневый цвет - как лысина у дяди - а вон там я со своей любимой девушкой гуляю по золотому лесу и нет в ней ни упорного скептицизма, ни  шаткой ограниченности, ни самоуверенной нервозности - счастье. Как упруг ветер. Как нежна непросохшая лужица. Как трепетен и золотист лист. «Как сладко, милая моя, быть с тобою рядом...»

***

Маленькая девушка била высокого мужика под дых, а тот только улыбался. «Рррраз! Еще ррррраз!» - и еще много, много, много раз. Вроде уж хватит, давно пора немного отдохнуть и смягчиться, но нет, что вы. Сбила, наконец, улыбку - пасмурно, серо и холодно стало. «Я другого люблю» - сказала напоследок. «На хер мне ваша любовь сдалась» - хотел ответить тот, но сдержался, он всё еще любил ее  невинные и чистые глаза...

«Один человечек душу мою копьем пронзил (тоской как кровью истекаю), но я его простил: «он же не знал, что у меня душа есть». Второй человечек душе моей стал под дых бить (совсем темно стало - а тоска в темноте убийственна, если заснуть не можешь), но у него уже две извинительных причины: «он же не знает, что у меня душа, и он же не знает, во что обошлись мне знакомство с первым человечком». (А третий человечек должен был меня защищать, но что-то не спешит…)

«Прости им, Боже, не ведают, что творят» - «Прости им, Боже, не награди их, Боже...»

***


Стал думать и запутался - что делать? Всё то же: успокой свое  море и дерзай в своих джунглях…

Смирение - это благодать статики, а смелость -  благодать динамики. Вдумчивость же -  причина и источник всякой благодати, шестое чувство.. . Чувства - это пейзаж: без вдумчивости ты не понимаешь его и остаешься животным…

Есть люди смирные - но нет в них вдумчивости, потому что нет  смелости; и есть люди смелые, инициативные - но в них вдумчивости тоже нет, потому что нет  смирения. Всё  это сразу видно: вот смирный залег у входа в мир познания, а вот смелый рванулся и сразу застрял - у входа же, но на полшага впереди, в авангарде, так сказать.

 Творческая установка: искать или необычное, или прекрасное. Развивать свои смелость и остроумие, позволяющие делать необычные ходы и развивать своё смирение, позволяющее безмятежно сиять.

(«Текст среднего качества» – «Главное, эти три слова снова по пять раз назвать»)