Эпистолярный псевдоисторический рассказ в двух телеграммах, 19 письмах и (по
штуке) воззвании, приказе, испрошении позволения, речи, обращению,
распоряжению и ошмётка газетной статьи..
Люди бывают живые и мёртвые
(из словарей)
Города бывают умышленные и
неумышленные
(Ф.М.Достоевский)
Государства бывают эмпирические
и теоретические
(из книги "Реанимация будущего")
Всякое идеальное, как бы тонко
оно ни было задумано и сконструировано,
тяготеет к тому, из чего оно вышло,
т.е. к человеку, перенимая во всех случаях
как сильные его стороны, так и слабости
(Из курса "Научный идеализм", 1975)
С у п е р т е л е г р а м м а.
Отправитель: Дьявол
Получатель: Господь
ТЕКСТ :
жэвуприпардоннэмуапурмонмовэтон рествотрлеплююмбльсервитёр...
ПЕРЕВОД :
Уважаемый г-н Профессор!
С волнением ознакомился с содержанием Вашего послания, которое, хотя и длинно,
но тем не менее печально. (Ха-ха, как я, всё-таки, неудержимо остроумен!) Опять,
г-н Профессор, Вы пытаетесь реконструировать и реформировать. Мало Вам того,
что было. Вы где-то наивны, г-н Профессор.
Ваша идея, конечно, гениальна, и я не смею оспаривать её гениальности.
Действуйте, хотя учтите, что действие не украшает Бога: его украшает бездействие.
Разве Вы будете спорить, если я скажу, что Бог в высочайшей степени
безответствен? Он безответствен настолько, что именно НАМ в конечном счёте
приходиться возиться со всем этим человеческим дерь...
Простите за дерзость, так уж вышло
Всегда Ваш, несмотря на
отдельные несовпадения позиций.
Дьявол.
АД, восьмого января 8ооо1 года.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
ОРГАНИЗАЦИЯ ТЕРМИНУС (ОКО)
.......среда 21 ноября
Мадам!
Это был довольно долгий путь, и я бы не сказал, чтобы он оказался слишком
приятным для меня - уж Вы то знаете мой вкус к таким вещам. Но всему приходит
конец, и, рано или поздно, я остановился или меня остановили. Вокруг было почти
совсем темно, слышались какие-то отдалённые голоса. Наконец, когда я уже было
начал немного нервничать, чей-то интеллигентный голос, словно пропитанный
поджаренным белым хлебом и яйцом всмятку, произнёс рядом со мной:
- Ну-с, мсье, с приездом, вот мы с Вами и на Конечной Остановке.
Как ни странно, но тон произнесённых им слов на сей раз оказался
важнее их смысла, и я почему-то успокоился. Конечная, так конечная - подумалось
мне, и я вздохнул.
- Вам придётся, э..э, немного обождать.
Всё тот же голос, всё та же вкрадчивость и ласка.
- Подожду, - произнёс я, - отчего же?
Внезапно всё озарилось мягким, идущим откуда-то из скрытого от глаз источника
светом.
- Да здесь почти как в метро, - подумалось мне, - только пахнет как-то тяжело и не
по-домашнему.
- Вы правы, - тот же голос был как всегда наготове.
- Позвольте представиться, меня зовут Гид.
- Понятно, - отвечал я как можно равнодушнее (вот так имечко!)
- Видите ли, - продолжал мсье Гид, - зная о Вашем выдающемся вкладе в дело
Искусства, моё руководство желало первоначально выделить Вам в помощь одного
поэта, но по непредвиденным обстоятельствам (реорганизация, чистка, срыв? -
молниеносно промелькнуло у меня в голове) эту роль поручено исполнять мне.
Прошу Вас - зовите меня просто - Гид.
Я прожил на земле достаточно долго, чтобы перестать удивляться случайным
встречам, но и недостаточно долго, чтобы вовсе не опасаться их.
Мадам, Вы назовёте это инстинктом, я - разумной осторожностью. Вы припишете
мне тёмные махинации, участие в заговорах против государей и правительств,
агитацию и прочий вздор, я же ничем не проявил себя в этом мире, кроме как
безобидным сочинительством, например как автор известного "Воззвания к
муравьям", напечатанного, как Вы знаете, моя бесценная мадам Жюстмильё, в
Журнале Изящных Искусств,откуда я позволю себе привести несколько цитат.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Воззвание к муравьям
О Мура, верю я муравью...
Господа муравьи и муравьихи, а также и муравьёныши!
Положение в наших лесах сложилось тяжёлое, и каждый честный и даже нечестный
муравей (впрочем, таких среди нас давно уже нет) должен преисполниться
гражданского чувства, требующего безотлагательных жертв. Будет, не скроем этого
от вас, пролито много крови, но высокое предназначение обязывает... Выше
вздымайся, высокое знамя муравьиной железной гвардии, способной опустошить
логово врага. А где скрывается враг? Ха-ха! Наивный вопрос, способный
рассмешить голодного волка. Враг - ПОВСЮДУ, где только можно себе
представить, а наихудший из наших врагов - это мы сами. Настоящий муравей
состоит из двух диалектически взаимосвязанных начал - одно из них есть
преданность народу, муравьиному делу, другое - есть враждебность, подрыв
последнего.
Калёным железом выжигайте в себе эту враждебную суть, преследуйте врага в
сердце своём....тем более...что...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Вы, моя дорогая мадам, прекрасно понимаете, что полностью привести этот
волнующий документ здесь невозможно. Более того, этот образец классической
эвфемии, столь редкий в наши дни, не следует разбазаривать даже если от этого
несколько пострадает впечатление от него у такого тонкого ценителя нашей
отечественной прозы и поэзии, как Вы, мадам.
Речь о другом... Мадам, вернёмся к нашим баранам, да простит мне Бог!
Итак, Конечная Остановка. Мог ли я, знаток и ценитель каламбуров, не задуматься
тотчас над двусмысленностью этой характеристики: конечная! То есть безусловная,
то есть остановка которая, КОНЕЧНО, существует, в отличие от многих и многих
лжеостановок на лжепути. На эту-то подлинную остановку мы, наконец, прибыли.
- Мсье Гид, - воскликнул я, - не соблаговолите ли указать, что означают Ваши слова
о Конечной Остановке? Ведь мы с вами, простите, не в автобусе. Означают ли они
нечто другое, и означают ли они вообще что-либо?
Ах, мадам, как много мы с вами слышали громких и ничего не значащих слов, слов,
из под которых выдернуты корни имеете с землей, в которой эти слова росли!
Мой собеседник как видно тоже был не против тонкого различения всех тех
двусмысленностей, которые ежечасно предлагает нам наша собственная речь.
- Видите ли, - глубокомысленно изрёк сей индивид, - Вы безусловно правы... но...
Конец, конечность, бесконечность - всё это лишь слова, устарелая политическая и
газетная фразеология, не так ли, сударь? Газетные утки пожирающие друг друга,
хи-хи. Мы, то-бишь, наша Организация Конечной Остановки, олицетворяем
подлинную, а не газетную конечную субстанциональную остановку, остановку, так
сказать БИОЛОГИЧЕСКОГО порядка.
О нет, мсье, ваш ужас не оправдан, и сразу видно, что вы мыслите слишком сложно,
речь идёт не о тривиальном умерщвлении, а о ВЫЯСНЕНИИ сути, с каковым
выяснением и связана потребность в остановке.Человек - опять Вы кривитесь, а я не
хочу этим сказать ничего более, мы ставим себе целью освободить сие понятие от
схематизма и клише, от тех устаревших аналогий, в которых это понятие и его
носитель также погрязли...Так вот, мсье, человек всегда движется, то есть душа его
никогда не спокойна, и посему эту душу понять непросто, потому что она в своём
движении, постоянно захватывает и уносит с собой, хотя бы лишь на время,
посторонние примеси, вовсе ей, конкретной душе не свойственные. Так вот, чтобы
разобраться в душе человеческой, надобно её остановить. Для это мы и существуем.
- А для чего в ней разбираться, - спросите Вы. - Э-э, это, мой дорогой друг, я Вам
пока открыть не имею права, скажем так: я не знаю и сам, для чего.
Всё это он сказал или мне показалось, что сказал, потому что я был словно во сне, и,
услышав дальнейшие его объяснения, куда более коварные, я начал сомневаться, он
ли говорил мне эти слова, или это я сам себе говорил.
- Позвольте, - сказал я, ковыряя тростью песок на аллее, - позвольте, я не совсем
понимаю, к чему эти Ваши пространные объяснения?
- Пардон, пардон, Вы не поняли, Вы не вполне поняли меня, - отвечал Гид. - Я
сказал "кончено" (он, по моему, этого вовсе не говорил), но я не сказал ГДЕ
кончено. Кончено не здесь, где мы с Вами говорим, но кончено - ТАМ, компрене ву?
И приняв мою озадаченность за кокетство и хитрость: - Мой друг, мой бесценный
друг, Судьба забросила Вас сюда, такова воля все...э..э...вседержителя, так отчего же
Вам неможется, отчего Вам надобно повернуть обратно, в ТОТ конец? Ведь Вы же
несомненно знаете, что всего есть только два конца?
А поелику Вы уже здесь, то будем играть, что называется, с одного конца! С нашего!
Не так ли, сударь?
- Я не вполне понимаю эту Вашу теорию двух концов, и почему непременно надо
быть на одном из них, чтобы не быть на другом, но позвольте сказать Вам, что по
моему мнению мы ещё далеко...
- Вот-вот, - порывисто втёрся его голос, - как раз этого-то мы и боялись, этого-то
мы и опасались, об этом-то я и говорил на сове...
- Кто это - мы?
- Ну, как бы Вам это объяснить попонятнее...Одним словом, - он зачем-то
многозначительно подмигнул мне, - здесь нам виднее, понимаете?
Воспитанный в либеральном духе, я никогда не мог терпеть столь открытого
насилия над собой, и незамедлительно потребовал бумаги и чернил, чтобы написать
протест. Так я этого оставить не мог. Этот субъект замахнулся на самое святое, что
ещё у нас осталось - на Либертэ, Фратернитэ, Эгалитэ (впрочем, чорт с этим
Фратернитэ и с Эгалитэ тоже, но вот Либертэ - это моя слабость!)
Как ни странно, Гид незамедлительно предоставил в моё распоряжение всё
необходимое.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Суббота 24 ноября.
Господин Директор Конечной Остановки!
Ваш уважаемый сотрудник, мсье Гид, разъяснил мне, что, согласно Вашей
инструкции я, Жорж Брак, род. там-то и тогда-то, перемещён под Высокое
Покровительство подчинённой Вам Организации Конечной Остановки (ОКО). В
связи с этим заявляю Вам мой самый энергичный протест, поскольку никогда и ни
при каких обстоятельствах не выражал подобного желания, и ни в коем случае не
намерен терпеть столь вопиющее насилие над личностью, которое, пусть даже с
благородной целью, в коей позвольте, господин Директор, не сомневаться,
совершается в нашей, как Вам известно, свободной стране.
Остаюсь и пр.
Жорж Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- И Вы не поверите, Мадам, что через два дня я получил от Гида аккуратно
отпечатанный ответ на мой протест.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Понедельник 26 ноября.
Канцелярия "ОКО" №1-А457
Дорогой мсье Брак!
Весьма опечален Вашим письмом от 24-го с.г. Вы даже не представляете себе,
как важно для Вас, прибыв под наше высокое Покровительство, остаться здесь
возможно дольше. Не пройдёт и года, мсье, и Вы почувствуете себя здесь другим
ЧЕЛОВЕКОМ. Выше голову, старина! Считайте, что Вам повезло. И Вы вскоре
убедитесь в этом. Вы здесь среди друзей.
С совершенным почтением
Г-н Карт де Вэн,
экзекутор.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Таковы странные события, Мадам, произошедшие со мной в последнюю неделю. Я
постарался передать их Вам со всей точностью, на которую я был способен, а Вы
знаете, что я всегда точен.
Остаюсь Вашим прежним покорнейшим рабом
Жорж Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Мой дорогой Брак!
С волнением и грустью (ведь мы расстались с Вами так недавно)
прочитала я Ваши записки, но почти ничего не поняла. Вы простите мне это
легкомыслие? Вы пишете о какой-то конечной остановке, не так ли? Но что это за
остановка и что там за начальство, к которому Вы обращаетесь - мне неясно. Я
также совершенно не знала о Вашем, по-видимому блестящем как и всё, что Вы
написали, "Послании к муравьям". Это милый, очень милый и тонкий эвфемизм.
Мадам Савамаль сразу оценила его, а Вы знаете тонкий вкус мадам Савамаль, мой
друг.
Ваши взгляды, мой милый Брак, особенно Ваши политические взгляды всегда были
близки мне. В моём понимании, если Вам будет угодно меня выслушать (Вы так
нетерпеливы всегда, мой дружочек), в моём понимании Свобода, я не постесняюсь
писать это слово с большой буквы, что бы там не говорили в этих противных
салонах, Свобода - это нечто блестящее и одухотворённое. Вне красоты - о, не
поймите меня так, будто я говорю о красоте лишь женщин, негодник!, - вне красоты
нет и не может быть свободы, и напротив, мой милый, вне свободы нет и не может
быть красоты.
Я как будто вижу, Брак, как Вы краснеете. А впрочем, Вы никогда не краснеете,
это я шучу.
Итак, Вы меня, надеюсь, поняли. Или-или.
Что касается Вас, то не соблаговолите ли Вы сообщить как можно более ясно, ведь
мы так ценим ясность в нашей милой Франции, что именно Вас ожидает на Вашем
новом поприще. Неужто Вы собираетесь посвятить себя писанию протестов и
только? Но это слишком ридикюль, мой дорогой!
Нет, я не могу поверить, чтобы тамошние женщины остались за пределами Вашего
восприятия. Я не ошиблась, мой маленький Бра?
Простите покинутую Вами
Аделину Жюстмильё.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Воскресенье 2 декабря
Мадам,
Вы были правы. Я здесь, оказывается, не одинок. Но нет, речь не о дамах,
признаться я даже немного позабыл о них, конечно, исключая Вас, моя бесценная
Аделина, но сейчас я хочу сказать Вам о совершенно неожиданной встрече, которая
произошла у меня вчера. В то время, как я прогуливался по здешней аллее, читая и
перечитывая Ваше письмо, доставившее мне немало тонких впечатлений, я
встретил... кого бы Вы думали? Да Шампанье, нашего милого Шампанье.
Представьте, и он тоже тут, а как помолодел, если б Вы знали! Кстати, он Вам
ничего не остался должен? Я ему передам, если Вам угодно будет. У меня с ним
разные занимательные разговоры. Вы знаете, Адель, здесь говорится как-то лучше,
свободнее, чем у нас в Париже. Правда, почти всё время вокруг нас вертится этот
Гид, но я к нему привыкаю понемногу. Он кажется собирается играть роль лакея
при мне, во всякой случае иной роли я для него и не желаю. Сейчас тороплюсь на
встречу с Шампанье, который пригласил меня на обед. Говорят, будут омары.
Прощайте, моя прелесть.
Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Cреда 5 декабря
Дорогая!
Продолжаю начатое мною и прерванное письмо.
Шампанье был весьма мил со мной и много рассказывал о П****, которого Вы
наверно знаете, он из К***, как и Вы. В середине нашего разговора неожиданно
вмешался Гид. Он, надо признаться, становится мне иногда противен. Так, он
сказал, что П**** сейчас тоже здесь и занимает весьма высокое
положение, а посему нежелательно упоминать его имя всуе. Я, надо признаться, был
просто взбешён его наглостью, но сдержался и спросил с той тонкой ехидностью,
какую Вы во мне много раз замечали, моя несравненная Адель:
- Позвольте, сударь, а какое Вам, собственно, дело?
Тут он мне сунул что-то в руку. Я глянул - это была какая-то официальная бумага.
Вот что я прочёл в ней.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Всем пребывающим и прибывающим в зону ОКО
Доводится до сведения, что всякое упоминание в разговоре или в переписке лиц,
ниже поименованных, а также тем, ниже перечисленных, карается конечным
трибуналом.
Генерал-квартирмейстер
Буррю
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
И кого же, моя дорогая, Вы думаете, они внесли в этот список?
Да прежде всего этого негодяя Радодо! И Мальфезана! И Кропю! И даже Фомоннэ -
вот уж мерзавец из мерзавцев! Какого чорта делают здесь все эти люди?
Но самое странное, моя дорогая Адели, то, что вслед за тем, как я в гневе отбросил
этот мерзкий листок, Гид обратился ко мне с предложением, высказанным до того
вкрадчиво, что мне стало не по себе.
- Не соблаговолите ли Вы, сударь, - пропел сей негодник, - пожелать, чтобы и Ваше
имя было внесено в список?
- Какого чорта?
- Внесение в список сразу сделает Ваше имя известным. Вы, я знаю, любите славу.
Так вот, только лицам, поименованным в списке, разрешается печатать и публично
читать свои сочинения...
- К чорту, к чорту, - отвечал я ему вчера, но, дорогая, сегодня я в тревоге и всё
думаю, что всё же важнее для меня сейчас - возможность пустословить, да и то про
себя или шёпотом, чтобы никто не слышал, или открытое, СВОБОДНОЕ
высказывание своих мыслей во всеуслышание? Вот такой вопрос волнует меня
сейчас больше всего.
Остаюсь, преданный Вам
Ж. Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Суббота... го... февраля
Мадам,
Поздравьте меня, я включён. Сегодня я буду присутствовать впервые на
заседании Клуба Поименованных. Я так волнуюсь, если б Вы знали!
Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Какая дурная погода в Париже, мой милый Жорж! А Вы пишете в своём последнем
послании, что у Вас там светит солнце всегда и плохой погоды не бывает вовсе. У
нас всё то, что и всегда. А*** ушла от Ваг***, а Зо*** всё так же глуп. Вы пишете о
впечатлении, которое на Вас произвела речь председателя клуба поименованных,
или как там бишь его? Ну, а Ваша речь при вступлении? Ведь говорят же у вас там
речи? Ну так что же? Вы говорите, что Вам не велено писать о политике, нравах,
религии, бедности, богатстве, счастье. Но разве это всё?
Разве Вам запрещено писать о любви? Пишите сонеты, мой дорогой, и Вы
прославитесь, я уверена в этом. Прощайте.
Аделина Жюстмильё
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Дорогая,
Я в отчаянии. Мой первый роман под названием "Цветы поздней любви"
забраковали в клубе. И кто же кричал при этом громче всех? Бедняга Вуайе, с
которым я мог и не здороваться там, у нас дома. А здесь я вынужден выслушивать
все его жалкие глупости.
Вы же знаете особенности моей прозы. Она одновременно непостижимо
занимательна и в то же время чертовски глубокомысленна. Причём последнее
качество возникает, смешно сказать, помимо моей воли. Я стараюсь писать как
можно легкомысленней, но отчего-то получается философично и тяжеловесно.
Отчего это - понять не могу. Да, забыл сказать. В список запретных
тем включены лошади. Говорят, это сделали по наущению герцога де Ф***,
большого их ценителя.
Он приехал лишь вчера. Я его тут же спросил, для чего.
- Я приехал, - улыбнулся этот скот, - чтобы навести здесь порядок.
Я слышал, что его тут же внесли в список, но ему всё мало. И вот результат: его
дикое требование запретить писать о лошадях. Да, я забыл Вам сказать - каждый
член клуба имеет право на запрет какой-либо одной, по выбору, темы. Причём
запрет этот действителен для всех членов в течение года. После чего заявки
рассматриваются вновь. Забавно, не правда ли?
Жизнь здесь довольно скучна. Правда, забот никаких, всё делается само собой. Но
это то и скучно! Совершенно нет суетящихся, нервничающих людей, во всём
соблюдается строжайший моральный статус-кво, никто не сердится, все очень
любезны. Встретил нескольких женщин. Они так приятно улыбались мне, что я,
признаться, загорелся надеждой... но нет - как мне объяснили - любезность здесь
слишком распространена, чтобы придавать ей значение. Во всех смыслах, это -
СВЕТСКОЕ государство, где не причинить кому бы то ни было неудобств и
волнений является своего рода политикой. Удивительно, дорогая, но здесь нет людей
не нашего с Вами круга. Я живу в окружении порядочных людей или относящих
себя к порядочным. Ни лакеев, ни кухарок, ни дворников, ни кучеров. Все мы
встречаемся на аллее или в клубе.
Не знаю точно, но мне кажется, что я поглупел. Гид, посещавший меня всё реже
(его, наверно, приставили к какому нибудь новичку) зашёл как-то на днях и сказал,
что я дурно выгляжу. Это, как он мне объяснил, от чувства БЕЗГРАНИЧНОСТИ.
- Вам нужна граница, - сказал он, - и я Вам её покажу.
На следующий день мы совершили экскурсию. Граница оказалась поблизости. Это
обыкновенная полоса на земле, вроде борозды. За ней такое же поле, как и то, на
котором мы стояли. Ах, Адели, я даже не могу точно сказать, чем оно мне не
понравилось, но желание пересечь границу у меня так и не появилось. Дико всё
как-то.
Жорж.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Мой милый Жорж!
Я давно не писала Вам и тому были серьёзные причины: я была в
отъезде. По приглашению мадам де Э*** я посетила соседние королевства и нашла,
что мы в Париже живём куда лучше, чем они.
Ах, мой друг, лишь посетив другие страны и народы, начинаешь понимать как
прекрасна твоя собственная страна и твой собственный народ!
Вы требуете сплетен - вот они: говорят, что герцогиня де Камбре получила письмо
оттуда. Вы понимаете, что я имею в виду. Ей пишут такие ужасы, что ни приведи
Господи. Их там пытают, жгут и бог знает что ещё делают, но, представьте, мой
дорогой Жорж: разрешают говорить что угодно. Каково? Я не думаю, чтобы
кто-нибудь из порядочных людей согласился на такое. Вы мне пишете об условиях
Вашей жизни. Но это же прекрасно! И главное - никаких пыток. Сознайтесь, мой
дорогой, ведь Вы наверно тоже думали о пытках?
Впрочем, я всегда верила в вашу искренность. Не скучайте без меня, мой маленький
Жорж, и пишите подробнее про все Ваши дела. Прощайте.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
24 ...я, понедельник
Его превосходительству начальнику канцелярии
ОКО
Г-н Фромаж!
Сим прошу Вашего милостивого позволения посетить зону "Б", подчинённую, как и
зона "А", в которой я имею честь пребывать, Вашему Высокому управлению.
Надеюсь не затруднить Вас своей просьбой, тем более, что она продиктована не
простым любопытством, но чувством долга и профессиональными литературными
интересами. Надеюсь, не отнял у Вас слишком много драгоценного времени.
С совершенным почтением
Ж.Брак, литератор,
ЧКП (член клуба поименованных)
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
30 марта, вторник
Зона "А", ОКО, сектор
8/45c, сотр. В34
Любезная графиня!
Выполняя данное мной обещание, спешу уведомить Вас о благополучном
моём пребывании в зоне "Б" и благополучном возвращении в зону "А", где я и
нахожусь к моменту писания сего письма.Хочу заверить Вас, Мадам, что вопреки
злонамеренным слухам организация ТРУДА И ОТДЫХА в зоне "Б" являет собой
шедевр разума и гуманности. Зона разделена на секторы: котловщиков,
сковородников, палочников, змеекусателей, утопленников и спец-секторы 2/б и З/б.
Прибывающие в сектор обязаны незамедлительно ознакомиться с распорядком
ТРУДОВОГО дня. Да, именно трудового, ибо здесь не бездельничают, мадам!
Котельщики обязаны быстро собрать дрова, подложить их под котлы и довести
температуру в котлах до необходимой по инструкции, затем... (вычеркнуто
цензурой) палочники обязаны найти строго определённый диаметр шеста,
отшлифовать его в специально отведённом для этого месте, а вслед за этим ..., и так
далее, мадам!
Эта работа приносит радость и облегчение, ибо здесь не санаторий, но и не тюрьма,
ни в коем случае не тюрьма! Начальник спец-сектора зоны "Б" его преподобие г-н
Туффю прямо сообщил об этом.
- А знаете, мне у Вас нравится, - заявил я ему в качестве корреспондента листка
новостей зоны "А".
- Я рад, - отвечал он, - что организованность и сплочённость наших
СОТРУДНИКОВ Вас удовлетворила. Оставайтесь, вечером у нас будет хоровое
пение.
- ?
- Да, не удивляйтесь, наши сотрудники, как ни странно, любят петь.
В это время, любезная графиня, мы проходили мимо длинного ряда котлов. Заметив,
что в одном из них не поддерживается должная температура, г-н Туффю приказал
исправить оплошность.
- Я сварю этого негодяя!, - воскликнул он, повернув до отказа регулятор
температуры. Сдавленный крик негодяя свидетельствовал, что г-н Туффю не
шутил.
Итак, мадам, я, наконец, понял, в чём, собственно, состоит сущность свободы. Она
зиждется на дисциплине, труде, тяжёлых испытаниях и, главное, на
организованности. Вы как-то заметили, что нет свободы без красоты. Я отвечаю
Вам: нет свободы без организации, без управления и даже, позволю развить эту
мысль - без манипулирования ею, да, манипулирования, так как принцип свободы не
есть саморегулирующийся принцип, следует постоянно подавлять постороннее в
принципе свободы, чтобы постепенно вырабатывался ЧИСТЫЙ вкус свободы.
Да, чуть не забыл упомянуть, мадам, а Вас, как я знаю, это интересует, что мы
неоднократно слышали в этом секторе невероятно крамольные высказывания
сотрудников. Распорядок дня просто обязывает проделывать их соответствующую
тренировку ДУХА: громко произнося самые
смелые антиправительственные лозунги, они в то же время САМИ повышают
температуру в котлах. "Страдай и не смиряйся" - вот их рабочий девиз. В результате,
наиболее смелые среди них, путём естественного, а не насильственного, извне
направленного отбора, уже сварились. Таким образом, аппарат насилия, полиция и
пр. становится совершенно ненужным и излишним. Всё решает организация.
Остаюсь Вашим слугой
Жорж Брак,
сотрудник спецслужбы
ОКО (зона "А").
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
2 апреля, Париж
Мой дорогой Жорж,
Вы так странно стали выражаться в Ваших последних письмах, что я было подумала,
что Вас подменили. А такие подмены к сожалению случаются. Так, например,
подменили моего старого знакомого де Гр*** - он уехал человеком любезным и
образованным, но через год написал мне письмо, которое мог составить только
чурбан и отъявленный негодяй. Он, в частности, назвал меня мещанкой (!) Не стали
ли и Вы социалистом, мой дружочек? Что за непонятный тон, что за стиль,
помилуйте!
И потом, почему Вы этих мучеников за свободу называете сотрудниками?
Разве возможно сотрудничество между угнетаемым и угнетателем? Ах, это впрочем
тоже социализм, но всё равно ваш тон мне не нравится.
Вы говорите, что красота не обязательна для свободы, что необходима лишь
организация и только. Но, во-первых, что есть организация, и что есть порядок в
человеческом обществе? Вы будете говорить мне о морали, о разуме, о
конъюнктуре, но разве это всё гарантирует порядок?
Я знаю, Вы противник религии, но религия тоже есть стремление к упорядоченности
и сплочённости. Да не есть ли желание порядка, стремление к порядку лишь ширмой
для более существенного стремления к хаосу? Не есть ли наше общество с его
сословиями, кастами, запретами, торговлей и финансами лишь защитной реакцией
против невозможного, ненужного, но тем не менее страшно деланного разъединения
и расчленения, против желанного и невозможного одиночества? Быть может только
так общество и достигает одиночества для входящих в него людей - через
объединение и коллективность. Не случалось ли Вам, мой дорогой,
проведя время в загородном доме у какой-нибудь старой подруги, вдруг
почувствовать желания отгородиться от тех людей, с которыми вы вчера так мило
проводили время и побыть одному. У меня в принципе нет и никогда не было
склонности к ипохондрии, я не замкнута и люблю общество, но лишь возможность
побыть одной делает меня по настоящему счастливой.
Впрочем, я уже кажется впала в меланхолию и говорю трюизмы. Нет, мой дорогой
Брак, я лично не способна ни с кем сотрудничать. Ни во имя общего блага, ни во имя
того, чтобы свариться за правое дело в котле. Я не служительница, а просто
одинокая кошка. Простите меня за это.
Ваша А.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Май-июнь Зона "А", ОКО
8/45, сотр В34 (спец)
Мадам!
То, что Вы соизволили написать мне, заслуживает порицания и сожаления. В
былое время, когда я ещё, как и Вы, был ИНДИВИДУАЛИСТОМ, я бы разрыдался
от Ваших признаний. Помилуйте: Вы кошка! Что за сравнение? Трудитесь Вы или
нет, работаете на общее благо или лишь принимаете гостей в Вашем будуаре,
социалистка Вы или пацифистка, церковная деятельница или атеистка - всё равно
Ваша функция в обществе раз навсегда определена, и ваша активность или
пассивность в обществе может лишь менять характер этой функции, но не может
отменить её вовсе. ВЫ ФУНКЦИОНАЛЬНЫ КАК ВСЁ ЖИВОЕ И МЁРТВОЕ НА
ЗЕМЛЕ. Ваша хвалёная независимость не более чем фикция, и в острой
нравственной и социальной борьбе за с в о б о д у, которая разворачивается сейчас
повсюду под руководством нашей организации ОКО под кодовым
названием "Терминус" Вы тоже должны найти себе место. Иначе - В НАШЕМ
ДИЛИЖАНСЕ ВЫ ПОЕДЕТЕ БЕЗ МЕСТА, НО ВСЁ РАВНО ПОЕДЕТЕ.
Земля вертится только в одну сторону, Мадам и повернуть её движение вспять не
способен никто, ни Вы, ни я, никто другой.
Человечество идёт к организации, к тотальному Управлению,
дифференцированности и интегральности поведения.
Я ничего не изобретаю, мадам, я лишь цитирую брошюру нашего здешнего
теоретика г-на Гильотэ "К новому порядку", вышедшую недавно. В обществе не
должно быть случайностей, а буде они происходят, их надо сурово истреблять,
хороши ли они сами по себе или нет. Раз их функция вредна для общества, то
следовательно они подлежат устранению. Вы возразите по Вашей старой привычке -
ну, а кто же решает, что полезно, а что вредно для общества?
Для этого у нас существует специальный орган - Совет Проникшихся, то есть сто
избранных для этого из наиболее осознавших полезность нашей теории людей с
достойной репутацией (конечно только членов клуба поименованных, куда вхожу и
я). Проникшиеся тем точнее определяют полезность или вредность того или иного
общественного движения, что сами могут быть раз в году объявлены вредными и
ликвидированы.
Естественно, и у нас случаются ошибки. Например, однажды (это было еще до
моего прибытия сюда) было рекомендовано легализовать одно политическое
течение, находившееся в оппозиции к Совету Проникшихся. Сделано это было,
чтобы показать всему миру, что мы выступаем за свободу в сфере разума, но не
хаоса. И что же? Это политическое течение только дискредитировало себя за
каких-нибудь полгода своей легальной деятельности. Так что пришлось его
ликвидировать, показав тем самым всему миру, что мы не боимся трудностей и что
мы эти трудности преодолеем. Кстати, внутри Совета Проникшихся допустима
полная свобода обсуждения и мнений. Решение принимается большинством в две
трети голосов. Если же нет наличия такого большинства, то дело решает жребий. В
этом, пожалуй, единственный недостаток нашего парламентаризма. Всё таки жребий
это нечто хаотическое. Правда, за последний год лишь в восьми случаях из ста
сорока пришлось прибегать к жеребьёвке.
Я не стану утомлять Вас описанием более тонких случаев процедуры принятия
решений, хотя и не собираюсь делать из этого секрета.
У нас вообще нет государственных секретов, ибо всё покоится на разуме и порядке.
Так чего же Вам больше? Это и так слишком довольно для многих.
Кстати, Вы никогда вероятно не задумывались о связи, хотя и скрытой, но наверняка
существующей, между чувством свободы и чувством вины? То есть, по моему
мнению, ощущение свободы можно и должно воспитывать только всемерно развивая
чувство вины перед самим собой и перед обществом... Впрочем, я кажется увлёкся.
Прощайте, мадам, и позвольте уверить Вас
в моём совершеннейшем почтении
Брак.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Речь г-на Брака
по случаю присвоения ему ордена
"Проникшихся"
Господа и дамы!
Я невероятно счастлив тем, что здесь, сегодня, перед столь
многоуважаемой и высоко-достойной аудиторией я имею возможность выразить мои
глубокие, переполняющие меня чувства признательности, а также поделиться с Вами
теми мыслями, которые неотделимы в моём существе от сегодняшнего, для меня
вдвойне счастливого дня.
Дело в том, господа, что я уже хотя и не новичок, не "новоприбывший" к нам
сюда, но всё же стаж пребывания моего не так уж и велик. Поэтому
вряд ли будет скромным с моей стороны высказывать нечто слишком общее,
подводить итоги и предсказывать будущее. На это найдутся более достойные, чем
ваш покорный слуга. Но вместе с тем не могу отказать себе в удовольствии
высказаться по тем животрепещущим проблемам, которые волнуют, наверно, не
только меня.
Я имею в виду, господа, столь оживлённо обсуждаемую здесь в последнее время
проблему, вопрос о нашей государственности. Ведь, как всем Вам хорошо известно,
наша организация в момент так сказать своего рождения на этом свете, не ставила
перед собой целью быть обязательно государством. Наш великий основатель, наш
крёстный отец, всеми нами обожаемый г-н де Конфитюр когда-то говорил, что ему
глубоко антипатична сама мысль о создании здесь чего бы то ни было
напоминающего государство с его аппаратом насилия, с его борьбой классов, с его
социальной демагогией и пр. Но, господа, время, когда наш незабвенный г-н де
Конфитюр высказывался таким образом, это время давнее, очень и очень давнее. В
свете этой давности должны ли мы воистину придерживаться лишь буквы, лишь
мёртвой буквы в том, что говорил и чему учил наш великий мсье де Конфитюр, или
же (что будет несравненно величественнее) пойдём не за буквой, но за духом, за
смелой мыслью, которой напоено каждое его слово, каждое его деяние!?
Со всей страстью, на которую мне даёт право столь великий момент в моей
жизни я отвечаю: нет, нет и нет! То есть "нет" - мёртвой схоластике, и наше "да" -
смелой мысли и движению вперёд!
Говоря откровенно, я, господа, как никто другой ясно осознаю всю
существенную и опасную, да, опасную! разницу между понятиями творческого
отношения к теории и её ревизией. Проблема эта тонкая до чрезвычайности, она
настолько тонка, что часто буквально рвётся, двоится, ускользает от нашего разума.
Тем не менее, лгут те, кто желал бы отказаться в этом случае от логического анализа
и подменить его той злосчастной формой иррациональной интуиции, которая, как
известно присутствующим, уже не раз и не два в истории приводила к хаосу и более
того - к гражданской междоусобице. Возьмём для примера один из наиболее
знаменитых эпизодов древней истории. Держава "Р" управляет отдалённой областью
своей империи через своего представителя, опытного администратора "П". В то же
самое время, в столице данной области появляется некий безграмотный проповедник
"Х", который пытается критиковать основы государственности и что ещё хуже -
основы морали с позиций иррационализма и интуитивизма. Местное региональное
руководство естественно, встревожено этим и принимает решение пожаловаться
верховной власти, т.е. администратору "П".
Что же делает в этой ситуации администратор "П? Он поступает весьма и весьма
проницательно, хотя позднее его многие и будут критиковать за это. Он, как вам
известно, пользуясь тем, что в данном городе должны быть казнены два отпетых
уголовника, делает так, что наказание вышеозначенному проповеднику "Х"
становится не его, администратора, приказом, но возможностью для местной
администрации выбирать, простить "Х", или предать казни. Таким образом, мы имеем
дело с чрезвычайно поучительным примером принятия решения, а именно:
администратор "П", не желая иметь дело с иррациональными моментами в местной
идеологии и религии, разумно со-причисляет эти моменты с моментами
элементарной уголовщины, о которой никто и спорить не будет, надо её карать или
нет. Таким образом, господа, мы здесь имеем первый случай в истории, когда
благодаря разумной осторожности и государственной мудрости администрации и,
сказал бы я, творческому подходу к проблеме, политическое преступление
смешивается с уголовным и таким образом дискредитируется как ТАКОВОЕ.
Администратор "П" безусловно опасается, что устрой он казнь проповедника "Х" с
большой помпой и оглаской, на него наденут ореол мученика. И он пытается в этой
сложной ситуации проделать всю операцию по возможности без шума и
иррационального ажиотажа, так сказать по АДМИНИСТРАТИВНЫМ каналам, как
выразились бы сейчас. Не его вина, что неустойчивость во внутренней структуре
власти в данной области и опасный рост национализма привели впоследствии к тому,
что столь мудрое решение всё же не привело к желаемым результатам и огласка всё
таки произошла. Но это было ведь только единственный раз! А всё остальные
безымянные проповедники? Они исчезли тихо и бесшумно, как будто их и не
было. Следовательно политика была в целом правильна, хотя теперь порой
некоторые крикуны-литераторы и называют это политикой "умывания рук".
Я надеюсь,что этот краткий экскурс в историю, это небольшое отступление мне
простят ввиду его чрезвычайной красноречивости... (здесь выступление временно
прерывается)
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
...июля 11
ОКО, отдел религиозных
проблем, канцелярия
Мадам!
Взываю к Вам, о достойнейшая графиня с нижайшей просьбой - вернуть в
лоно церкви отвратительного безбожника и демагога, бывшего приятеля Вашего,
некоего Брака Жоржа Антуана Никодима.
Означенный охальник, в речи своей на нашем конвенте, имел наглость священную
историю не токмо грубо исказить, но распнул саму мысль о величии и спасении
великого отца нашего. Вы, вероятно, читали его гнусные измышления по этому
поводу. К несчастью, они широко тут популяризируются. Мы живём в эпоху
эвфемизма, самого махрового эвфемизма. Это Вам, Мадам, не "Записки охотника" и
не "Крейцерова соната". Это нечто гораздо худшее.
Надеюсь на скромность и осмотрительность Вашу, и передавая сие послание с
нарочным, уповаю на сокрытие сего письма в тайне от знакомых. Знайте же что
ОКО - этот злодейский и гнусный очаг безбожия, исчадие дьявола, засылает своих
наушников во все страны сего мира. Воистину с того света являются эти ироды сеять
подозрение и смуту в государствах земли. Ваш бывший знакомец, вышеупомянутый
Брак, также тайный агент и тайный агитатор сей организации. Да по правде, кроме
нас грешных, в бога веры не потерявших, здесь порядочных людей и не осталось.
Живём как во тьме и маемся, что просто сил нет и вскоре все в котловщики пойдём,
а Вы знаете поди, что это означает... Прощайте и не поминайте лихом..
Отец Серафим.
....июля 12
Зона "А", ОКО
спецотдел
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
...июля 20, Париж
Достопочтеннейший отец Серафим!
С глубоким волнением прочла я письмо Ваше, и слёзы
раскаяния не раз и не два орошали лицо моё. Как могла я доверяться этому
отщепенцу, этому негодяю Браку? Как могла я самые сокровенные мысли свои
доверять такому гнусному оборотню? Мне стыдно и горько, а кроме того, что обо
мне теперь подумают в обществе? Как взгляну я теперь в глаза г-же де Ф*** ,
познакомившей меня с этим Браком? Если в Вашей власти даровать мне
прощение, то умоляю, не откажите мне, несчастной женщине, в своём
расположении.
Прощайте.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
...июля 27
Зона "А", ОКО
спецотдел писем
Гражданка Жюстмильё!
По Вашей просьбе письмо, полученное от Вас, мы передали нашему
сотруднику ПР/468, ранее называвшемуся "отец Серафим". Вы очевидно не знали,
что мы провели перекодировку наших агентов. К счастью, директор нашего отдела,
г-н Брак, лично вмешался в это дело и заявил, что ранее отправленное к Вам письмо
было послано с его согласия и по его указанию, для проверки. Г-н Брак просил
сообщить Вам, что мы считаем Вас свободной, начиная с сегодняшнего числа, от
взятых Вами ранее обязательств по ведению агентурной работы для нас, и что Вы
можете считать себя уволенной из организации.
С совершенным почтением
Карт де Вэн, экзекутор
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Продолжение торжественной речи г-на Брака
по случаю присвоения ему ордена "Проникшихся"
...Что же мы, господа, видим в новейшее время?
Что, например, принёс нам так называемый политический либерализм, иначе
говоря - плюрализм, веротерпимость? Когда нас пытаются уверить, что плодами
либерализма в политике являются высоко-развитость общественных
отношений, свобода высказываний, демократизм институтов - знайте и будьте
уверены, что это всё лишь фразы, за которыми нет ничего содержательного и
ценного.
Сущность свободы мы видим в ином, НАША свобода - это свобода не
пост-реформации, но свобода дореформенная, целостная и неделимая свобода
веровать в центральную, единственную и непогрешимую концепцию,
абсолютизирующую интеллект, разум и чувства настолько, что в них не остаётся
места до какой-либо иной концепции. Пусть появляется кровавый понос (прошу
прощения), кровавые слёзы у тех, кто ещё надеется на нашу слабость в этом
вопросе. Диктатура свободы - вот наш девиз, господа!
Я тоже, как и многие здесь присутствующие, был, грешным делом, некогда
либералом. Когда я прибыл сюда, я тоже как и многие наивно стремился что-то
преображать, менять, модифицировать. Но вскоре я понял, понял не под влиянием
насилия, но под влиянием разума, что в данных условиях политика, проводимая ОКО
- единственно правильная, и бороться с ней, вернее - пытаться бороться с ней есть
преступление.
Нам необходимо коснуться ещё одного чрезвычайно болезненного вопроса, о
котором я не стал бы говорить, не зная, что передо мной тесно сплочённая масса
единомышленников. Я хочу говорить с вами о проблеме бунта, бунтарства. Это
крайне щекотливая проблема, требующая объяснений.
Ведь что такое в сущности есть бунт?
По моему мнению, которое, я надеюсь Вы все разделите со мной, бунт есть
чистая субъективность. На самом деле, если говорить серьёзно, то никакого бунта не
существует. Всегда есть другое - элементы хаоса, нерациональности в обществе.
Коль скоро общество допускает в себе эти элементы - вот вам подоплёка бунта,
анархии, насилия и т.д.
Вы скажете - ну, а как со сменой общественных систем?
И я отвечу - смены общественных систем не существует. Есть лишь общественная
система, по разному именуемая: республика, царство, монархия, автократия,
технократия, социализм, национализм и пр. На самом деле всё это одно и то же. Мы
предложим и развернём здесь новое наименование, подходящее под определение
любого общественного устройства, назовём оное "ЭМПИРИЧЕСКАЯ ИМПЕРИЯ".
Эмпирическая подразумевает здесь естественный, исторически логичный приход
структуры. Ну а слово империя, я думаю, объяснений не требует. Это прежде всего
централизация, бюрократия и аппарат. Вне этого можно играть в кошки мышки, но
не работать политику, как говорили когда-то.
Следовательно мы за установление естественной, неизбежной
диктатуры центра,
диктатуры бюрократии,
диктатуры аппарата.
...Воистину, господа, неисповедимы судьбы государства. Всегда оно, начавшись
со слов, всего лишь со слов, кончается делами, и какими делами! Вспомним... да что
там вспоминать? Оглянитесь! С высоких холмов, окружающих наш Пантеон, само
солнце восхищается и предаёт вечной памяти наши теократические помыслы, нашу
величественную супер-заповедь, наше величавое сверх-блаженство, наше грандиозное
мышление!
Воистину царствие разума на земле. Воистину много зёрен ещё падёт на нашу
грешную, чтобы дать всходы радости. Каждому своя радость, а всем одна. Такова
наша религия, такова наша воля, таков наш закон. (Все подымаются и мычат "Грёзы"
композитора либеральной эпохи Ш, мелодию, избранную национальным гимном
Оконии, как теперь станет называться бывшее ОКО).
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1 ноября, четверг
Моя дорогая Мими!
Не смейся надо мной, моя милочка, если узнаешь невероятную новость - я
отныне подруга жизни, верная спутница, единомышленница... словом я теперь мадам
Брак. Этим всё сказано и не будем возвращаться к этому. Мне не надо поздравлений,
тем более, ма шер, что от тебя, я знаю, их не дождёшься, тем более по такому
поводу, ведь ты всегда была несколько мальэклерэ? Не так ли?
Ну, хватит откровенничать, а то и поговорить не удастся. Мы поженились на
второй день моего прибытия сюда. Сказать честно - я ехала не за этим, я ехала - ты
не поверишь теперь! - жаловаться! На кого? Да на мсье Брака, конечно! И вот тебе
на: я его жена! Смешно, не правда ли? Следует ли из этого, что он соблазнил меня?
Нисколько, ма шер, нисколько. Я если и поддалась его речам, то речи были ведь
отнюдь, отнюдь не амурные. Он ведь (мой супруг) теперь политик, и какой! Говорят,
что его выберут президентом Оконии - таково, ма шер, теперь название нашего
государства. С утра и до вечера он только и делает, что читает газеты, беседует с
глазу на глаз с друзьями и выступает перед единомышленниками со страстными
воззваниями. Ты не поверишь, милая, здесь прямо гнездо оппозиции, здесь такая
фракционность, что боже упаси. Со всем этим вынужден бороться мой муж.
Понятно, что это даром не даётся, и вполне возможно, что мы приедем в отпуск к
вам, в Париж. В Париже сейчас только и отдыхать. У нас же накал и страсти во
всём. Сначала никто не думал, что будет так шумно, но потом выяснилось, что есть
оттенки мнений; да - не разные мнения, а оттенки мнений. Вот над этими оттенками
мой муж и мучается. Противники говорят ему, что он мажет всех одной краской, а я
тебе скажу милочка, что дер.мом их мазать надо, а не краской.
Ты уж извини меня за некоторую грубость, но мы тут боремся с пережитками
либеральной культуры и осваиваем "простую" речь.
Вообще говоря, настроение у нас скверное: ведь на носу выборы. Правда, мой
Брачок (так я его теперь зову) говорит, что возможно, они там что-то придумают, но
я не уверена в этом. Прощай, моя милая, жду весточки от тебя, и как там наш старый
Париж?
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
ОКО, Генеральный
штаб, резидентура
второго октября
Ко всем гражданам Оконии!
Вчера пополудни покой и единство нашего народа были злобно нарушены
горсткой негодяев, называющих себя Лигой борцов за справедливость. Эти
двурушники и проходимцы, дурная молва о которых была известна компетентным
органам, задумали злодейское убийство генерального консула Брака и установление
продажной либеральной демократии. С помощью верных нашим принципам
граждан, мятеж Лиги удалось подавить.
Правительство Оконии контролирует положение в столице и на местах. В связи с
этим, намечавшиеся выборы в парламент откладываются на неопределённое время,
вплоть до восстановления единства и сплочённости нации.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Об отмене старого календаря
Доводится до сведения всех граждан, что старый прогнивший календарь отменяется.
Все числа отныне нумеруются от первого до триста шестьдесят пятого. Воскресенья
и названия всех других дней отменяются.
Генеральный консул
Брак
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
ОКО, 127 число
Старина Вовэ!
Как печально, что мы так давно не виделись. За это время случилось
многое, слишком многое. У нас была война, самая настоящая война. Правда, не было
техники, ты ведь знаешь - мы живём без техники. Но Война всё таки была. Со
стороны это выглядело смешно. Просто бегали по улицам и кричали, иногда
бросались в друг друга камнями, камни у нас есть. Но всё кончилось, когда вдруг
выяснилось, что в зоне "Б" восстание. Сектор котловщиков, как всегда оказался
впереди. Что это было за зрелище! Ты должен обязательно услышать про это.
Представь себе толпу исхудавших, измождённых до крайности людей. Они идут
понуро, неся на головах свои огромные котлы, ещё горячие и дымящиеся. Они идут
и что-то поют. Я сижу на балконе своего дворца и смотрю. Вокруг меня члены
совета. Мы смотрим на шествие и думаем, что же всё это значит. Ведь это противно
всякой логике. По всем разумным законам, эти люди должны были вариться. Но они
не варятся больше! Где же справедливость? У вас в Париже их бы живо разогнала
полиция, но у нас нет полиции. И вот они всё приближаются к дворцу, а у меня,
генерального президента, чуть ли не императора, нет средств ничего предпринять.
Становится страшно. Однако происходит неожиданное. Котловщики подходят
совсем близко к дворцу, устанавливают свои котлы, садятся в них, другие им
помогают, наливают воды, поджигают что-то и вот вся операция варения начинается
вновь. Ура, мы спасены! Но не тут то было!
Вскоре на улице появляется кавалькада палочников. С ужасным воем они приближаются к нам и начинают истязатъ себя на наших глазах. Мне видимо не нужно объяснять дальше, что произошло, когда все одиннадцать секторов зоны "Б" предстают перед нами во всём блеске своих "операций".
Работать становится невозможно. А ещё этот смех. По ночам они непристойно
кривляются и смеются. Даже выйти нельзя, просто некуда. Это какой-то ад
кромешный!
Срочно созываю совет проникшихся. Говорю речь, призываю найти решение.
Все молчат, никто не хочет брать на себя ответственность. Наконец встаёт какой-то
старикашка, кажется Мальжур и говорит:
- Господа, ничего страшного, такие истории встречались и раньше -
разбушевавшаяся чернь и всё такое... Надо спросить у них, чего они хотят, и вы
увидите - им ничего и не надо кроме того, что покричать и подраться, у них нет
планирующего органа, у них нет проекта на будущее, и потому они безопасны.
Любая, господа, прошу запомнить, любая человеческая сила, не подкреплённая
передовой идеей, передовой идеологией, бессильна, как бы снаряжена или
вооружена она ни была... Предоставьте им буянить сколько вздумается и им скоро
надоест. Что касается нас с Вами, то нам следует разъехаться на каникулы. Вот и
всё.
Как всё простое, это решение оказалось гениальным. На всякий случай мы ещё
кинули потихоньку жребий - зарезали петушка, завезённого кем-то из Франции.
Петушок подтвердил выводы г-на де Мальжура.
Так кончилась наша война. Вот что такое идеальное государство - без армии, без
оружия, без способов и орудий насилия. В нём поневоле правит разум, а не грубые
инстинкты, в нём так или иначе естественным путём устанавливается общественный
порядок, а следовательно, и справедливость. Сейчас у нас всё спокойно. Зона "Б"
вновь работает с полной отдачей, служа наглядной агитацией для всех, кто
сомневается в нашем общественном устройстве. У них ещё более раширились права.
Теперь им разрешено даже петь песни ужасно дерзкого содержания. Мы тут нашли
одного композитора, который написал для них соответствующий репертуар.
Недавно все члены совета посетили такой концерт в зоне "Б" и остались весьма
довольны... Прощай старина, меня требуют на заседание. Дай Бог, свидимся.
Твой Жорж, пожизненный консул
государства Оконии.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Отрывок из передовой (газета " За власть Разума" от 234 дня)
... (начало утеряно), не только позитивное значение. Субъективный и во многом
волюнтаристский подход к решению многих актуальных проблем
институциализации народа в государственном устройстве и поныне вызывает
серьёзные разногласия. Фракция г-на де Шанзона считает, что народ должен быть
институциализирован в качестве основной движущей силы государства. Иными
словами, народ и должен быть государством, точнее обществом. Фракция же г-на де
Бронглэ указывает на необходимость отстранения народа от государства, создание
определённого "апартеида" между развитием народа и развитием государства, то
есть, что народ - сам по себе, а государство - само по себе. У нас эмпирическое
государство, заявил представитель этой фракции г-н Плакутюр и, следовательно,
кто-то должен символизировать теорию, а кто-то и эмпирию, чорт возьми. А
поскольку теорию народ символизировать не в состоянии, то.... (неразборчиво)
Дебаты разгорелись вчера пуще прежнего, когда выяснилось наличие и третьего
течения, требовавшего устранения понятия "народ" и введение пары понятий "массы"
и "аппарат". Должен ли аппарат быть массовой организацией, или он должен
возвеличивать эзотерические тенденции в государстве, должен ли
он быть "хранителем" тайн, или же общедоступен и непритязателен? Острота
поставленных вопросов лишний раз свидетельствует о полноте нашей
организованности, о подлинной задушевности нашего разговора о нашем будущем,
о.... (далее текст утерян)
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
348 день, Окония
Моя дорогая Мими!
Ну вот наконец и всё кончено. Мы провозгласили себя Империей. Мой
муж, наконец-то - император. Завтра он будет коронован. Да, и ещё новости. Зона
"Б" ликвидируется. Все её сотрудники мобилизуются в армию. Говорят, мы
заключим договор с Францией и может быть другими странами о закупке оружия.
Пора, наконец, прикончить этих негодяев из "параллельного центра". Они, видите ли,
желают широкого участия масс (каково выраженьице?) Ну, мы им покажем,где раки
зимуют.
Да здравствует великая Эмпирическая Империя Окония!!
Теперь, как сказал мой муж, мы прорубим и наше окно в Европу. А это значит -
интервенция, вторжение. Мне страшно, милочка, что затевается. Но - поживём,
увидим.
Твоя Аделина
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
С у п е р т е л е г р а м м а
(передана мысленно на расстоянии)
Отправитель: Создатель
Получатель: Дьявол
ТЕКСТ:
М-м-м-м-м-м-б-х-х-х-хр-р-р-р-р-уа-а-ат-тт-т-ь!
В-е-е-ес-ст-т-тжф-жф-жф-жф-жп-жп-жп-п-п-п-п-п-а!
На-на-на-на-на-пс-пс-пс-пс-пз-д---ы!
ПЕРЕВОД:
Милостивый государь мой, господин Доцент!
По-видимому, если говорить откровенно, затея моя не удалась, и остановка души
человеческой - дело безнадёжное. Как Вы и предсказывали, ничего путного из этого
не выйдет. И не вышло.Так уж повелось, что Вы всегда правы, а я всегда неправ. Это
тем более понятно, что Вы только критикуете, а критик всегда дальновиднее
созидателя. Но я лишён мелкого самолюбия, ибо я есть целое и всё мелкое мне не
свойственно, и посему я признаю свои ошибки, хотя бы и в таком узком кругу, как
мы с Вами.
Я отказываюсь от своей затеи с этим вторым идеальным миром и вновь
предоставляю человечество в полное Ваше распоряжение.
С совершенным почтением
Господь
Empire empirique
© Copyright: Хрунеггер, 2010
Свидетельство о публикации №210110900080
Свидетельство о публикации №210110900080
Рецензии