Золотая жила

Фантастический рассказ про дружбу, любовь и обман.

С Аофурии на Чгукчук я прилетел попутным грузовиком, чтобы читать лекции.
Продрогший в консервной банке с дюзами я, выйдя на белоснежный песок посадочного поля, с радостью окунулся в объятия теплого ветра, так и мечтавшего сорвать с меня шляпу.
Меня приветствовал чгукчукец – работник космопорта и типичное дитя своей расы: безносый, зеленокожий, красноглазый, розовая сеточка прожилок на лице.
Он упомянул женщину-человека, которая прибыла туда неделей раньше меня больная, и теперь не показывалась из своего галактолета. Я посчитал своим долгом предложить существу одной со мной расы помощь.
Скрипя башмаками по алебастровому песку,  я прошел мимо разномастных посудин на край поля, где открывался красивый вид на черные сосульки гор, толпившиеся среди белой пустыни.
 «Молния» была старым галактолетом, лучше сказать космокатером, голубевшим куполом рубки и тремя иллюминаторами по борту, на который ветер уже нанёс изрядную кучу песка.
Постучал в люк.
Когда он со скрипом открылся, я увидел молодую женщину, явно нездоровую: запавшие глаза в темной кайме синяков, бледно-желтая кожа, синеватые сухие губы, растрепанные волосы, худые руки и рельефные шнурки вен на них.
Темные глаза ее на миг вспыхнули искрой удивления при виде сородича из людей – редких гостей в этой космической глуши. Но удивление сразу сменилось отрешенностью. Однако, взгляд ее выражал достоинство, и она даже силилась улыбаться. Она была привлекательна, несмотря на болезнь.
Я назвал себя, спросил, не нужна ли помощь. 
Она сказала, что ее зовут Тедди Бэнкс и она торгует снадобьями. Она не попросила помощи, но взгляд ее говорил: «Вы видите, в каком я состоянии. Помогите, если можете!».
Она доверилась мне сразу – просто не имея сил разбираться, что я за человек.
Показала мне судно: рубку,  кают-компанию, дышащую уютом, продотсек и каюту, в которой предложила мне пожить и тут... упала без сознания.
Я перенес ее на кровать, остался ухаживать за ней
Делал все, что может делать человек, далекий от врачебного дела: кормил с ложечки, убирал…
Потянулись дни. Пару раз приходил зеленокожий работник Игз и осведомлялся про здоровье Тедди.
Через пару недель Тедди стала оживать: садилась в постели, у нее появился аппетит.
Конечно, она была благодарна мне за помощь.
Мы стали гулять по белым плотным пескам, много говорили, добредая до черных стен ближних скал.
Наши стили жизни оказались очень схожими.
Я рассказал Тедди о том, как вояжирую по удаленным планетам, как читаю азбучные лекции на разные темы, за которые на Земле и других высокоразвитых планетах не заплатят, но за них выкладывают галакты на отсталых,  полуварварских планетах; о том, что где-то галакты выкладывают уже за одну забаву поглядеть на живое существо из племени «гомо сапиенс».
Она рассказал мне про свой бизнес по продаже снадобий, который вела также в в глубоком космосе, пограничных и малоцивилизованных его областях.
Рассказала, как подхватила на Звикре, охваченном неведомой эпидемией, где торговала «эликсиром от эпидемий», неведомую инфекцию, сумела стартовать на ближний Чгукчук и уже тут совсем слегла, и тут появился я, имеющий, в отличие от полудиких туземцев, хоть представление о том, как ухаживать за больным человеком.
Через неделю Тедди совсем поправилась и преобразилась: в уголках ее подвижных, блестящих темных глаз всегда играла приятная, если не сказать чертовски приятная улыбка, переходящая то и дело на милые щеки и рот, обнажавший отличные зубы. Я, иной раз, испытывал священный восторг, глядя на нее, не допуская, впрочем, мысли, что она может увлечься мной.
Убедившись, что мне можно доверять, Тедди предложила мне присоединится к ее делу, чтобы вести его вместе, на равных условиях.
Я согласился.
Однообразие моего образа жизни к тому времени опостылело мне:  попутные ракеты, неуютные каюты, бесконечные парсеки, одиночные номера в гостиницах, риски, вокруг одни чуждые обличья – устанешь тут  от одиночества! И ведь Тедди, как ни говори, покорила меня своим обаянием.
В планах у нее оказалось планет до десяти: для каждой был запланирован какой-нибудь эликсир или настойка.
Первым делом мы вылетели на разогревающийся Лигус.
Там Тедди планировала торговать эликсиром «Антизной».
На Лигусе я и узнал тайну бизнеса Тедди: ее эликсиры готовились из веществ, которые не могли облегчать участь инопланетян. В частности, в «Антизной», вошли зеленый чай, пищевая краска и смолотая в пыль старая простыня.
Я ведь полагал, что Тедди предлагает отсталым расам настоящие медикаменты, а она, пользуясь репутацией людей, как носителей высоких научных знаний, сбывала инопланетникам какие-то мутные смеси.
Я высказал свое мнение, на что Тедди стала горячо доказывать мне, что эффект плацебо, то есть внушение, способен даже едва живое разумное существо поставить на что бы то ни было: ноги, лапы, ласты или копыта. Я согласился, но неохотно. Все же это противоречило моим представлениям о морали.
После Лигуса мы избороздили три галактики, побывали не дюжине планет. Смешивали сложные составы из старых тряпок, опилок, бумаги, муки, сахара, остатков еды, фруктов, овощей: в общем, почти всего, что имелось на борту.
Тедди объяснила, что мудрить с составом нужно, чтобы обставить разных химиков, которые раньше не раз обвиняли ее в торговле простой водой.
Я таскал ящики со склянками и читал лекции о сверхъестественной пользе наших снадобий: мои лекторские навыки и знание пары межгалактических диалектов пришлись очень кстати. Как и мой универсальный голосовой переводчик на десять тысяч космических языков.
На холодном Зороме мы сбывали «антиморозин согревающий», на Турионе торговали средством от местных блох, ящероидам Зиропсы сбывали эликсир для блеска чешуи, а пингвиноподобным нузабийцам - настойку от мозолей на ластах. Далее в том же духе.
Через полгода мы устроили себе отпуск на космокурорте управляемого астероида N-8080, где все очень понравилось Тедди.
Да, сила воображения гаснет перед шиком курорта: раздолье, излишества, блеск, стиль ослепляют до грусти. Выученный персонал из расы гмухингов, тонкие климатические настройки в номерах, чтобы угодить представителю любой из тысяч, дышащих кислородом космических рас, огромный бассейн с волнами, еда в закусочных и ресторанах на любые вкусы, игры, аттракционы, стадионы, космобиопарк и прочее. Прибавьте сюда особый воздух: кажется, ни за что не покинешь этой благотворной атмосферы.
Кроме нас, что вполне закономерно, других людей на астероиде не было. Мы потратили немало галактов, но отлично провели время и решили, что непременно вернемся туда снова.
С какого-то времени мы стали называть друг друга друзьями. Я говорил, что очень рад нашей дружбе. Она любила повторять, что мы просто друзья. Иногда я ловил себя на мысли, что мне хочется обнять Тедди и поцеловать. Как-то, после удачного дня она внимательно посмотрела на меня и сказала: "Хочешь, поцелуй меня". "Да?" – говорю. "Да. Правда, я не умею целоваться". "Ну и что, – я говорю. – Можно попробовать". Мы поцеловались. Она говорит: "Только больше ничего не жди от меня, ладно? А то поцеловал, и захочешь чего-то большего. А я не могу тебе это дать. Я отвыкла от всего этого, и вообще, у меня мало опыта общения с мужчинами".
Эту ночь мы провели вместе. Но я не испытывал страсти к ней, а скорее, восхищался ее красотой как поэт.
После она иногда говорила: "Сегодня мне хочется какого-то тепла, чтобы кто-то был рядом. Приди ко мне после душа, ладно?"
Но мы продолжали говорить о нашей дружбе.
Расстались мы  из-за галактолета. Тедди мечтала продать потрепанную "Молнию", доплатить, и купить новый корабль. Я не мог вложить в покупку галактолета половину доли а, значит, не мог стать его равноправным совладельцем. Но вечные вторые роли меня не устраивали: я верил, что мы станем полностью равноправными партнерами. Тедди же не хотела ждать, пока я накоплю достаточно галактов.
Этот-то проклятый вопрос нас и разлучил на туманной Култузии. Мы жили в пирамидальном отеле, в номере, глядящем окнами на посадочное поле. Пока Тедди спала, я сходил в «Молнию» и собрал вещи.
Проснувшись, Тедди увидела мои саквояжи и спросила: "Ты остаешься?" "Да", – ответил я. Она оделась и ушла. Только в дверях задержалась, посмотрела на меня, улыбнулась, сказала "ну, пока", и исчезла в проеме.
Вскоре из окна я наблюдал старт "Молнии". Я не знал, куда Тедди направляется, и не знал, увидимся ли мы когда-нибудь опять. У меня защемило сердце и отчего-то хотелось остановить ее. Еще долго я в странном оцепенении стоял у окна.
В эти минуты я понял, как она мне нужна.
Вернулся к чтению лекций. Дела пошли неплохо, в общем, как обычно.
Но проходили месяцы и я часто вспоминал Тедди. Думал, что постепенно забуду ее, но выходило иначе.
Я скучал по ней и однажды прибыл на астероид N-8080 космолайнером «Королева Чукан», заплатив за билет двести золотых галактов.
Я был уверен, что Тедди там появится.
Комфорт астероида, компенсирующий отсутствие рядом соплеменников, поглотил меня на целый месяц. При этом я стремительно расходовал свои сбережения. Пребывание на астероиде и небольшой номер в гостинице обходились примерно в восемьдесят галактов за земные сутки. Но я экономил, и ходил полуголодный.
Надеясь, что увижу Тедди.
И это случилось.
Однажды, возле входа в кафе «Галаксис» я увидел ее. Странно, но на ее аккуратной головке не было ни единого волоска! Бросались в глаза ее обновки: роскошный костюм и перстень из неизвестного материала с дорогим блеском.
Мы обнялись, а на глазах Тедди блеснули слезы.
Почти сразу она завела речь о моих волосах, но я, разумеется, не придал этому значения.
– Ты чертовски оброс! Волосы почти до плеч! – говорила она радостно, даже потрепала мою шевелюру.
– Тедди, милая, а что случилось с твоей прической? – спросил я.
– О, это долгая история. Я тебе после расскажу. Пойдем за столик, хорошо пообедаем. Я угощаю.
В кафе толпились инопланетяне из разных галактик. Здесь были куркузы, миндоряне, чешуйчатые каргупенцы, зеленокожие плагиноиды, два похожих на гусениц форлока, и прочие каракатицы космоса. Некоторые обедали, другие выпивали за барной стойкой, поглядывая на экран вивизора. За прозрачным куполом чернели глубины космоса, мерцали звезды.
Мы сели за столик вблизи аквариума, полного злобных пучеглазых яурипий.
Тедди заказала шикарный обед.
Мы выпили чего-то синего, ели салаты, котлеты из пилуний, и поджаристые пирожки с амландскими личинками.
Я перечислил планеты, где читал лекции во весь год, что мы не виделись: Амландия, Арклагия, Укрон и еще пара планет.
Снова заметил, что Тедди разглядывает мои волосы.
Затем Тедди показала мне свою обновку: галактолет «Гепард», из полированного космозита, раз в пять больше «Молнии». Его обводы были современными, дерзкими. Я стоял возле обзорного иллюминатора космодока, скрестив руки на груди, не в силах отвести взгляд от новенького корабля. Конечно, мне было интересно, где она взяла такую кучу галактов.
Через шлюзокоридор мы прошли в судно. Внутри «Гепард» был великолепнее, чем снаружи: рубка с серебристыми рельефными стенками, овальным иллюминатором, голубым освещением, приятно пахнущими кожаными креслами, лаконичным пультом управления… Имелись большая кают-компания, просторные каюты, даже небольшой спортзал. Об ультрасовременной технической начинке судна можно было только догадываться.
Я был рад за Тедди: ее мечта вполне воплотилось в этом чуде техники.
В кают-компании мы пили чай с пирожными.
Тедди рассказала, как лишилась волос: на Шкапарте заразилась странным грибком, и ей пришлось обриться.
– Джек, не мог бы и ты сбрить волосы? Чтобы мы оказались в равном положении? – попросила вдруг она, положив нежную ручку мне на колено.
Я согласился. Она чисто побрила меня машинкой. Собрала волосы в пакет и зачем-то убрала в шкаф.
Зачем? Об этом я узнал позже.
– Пойду, приму душ, – сказал она и вышла. Спустя полчаса я нашел ее в спальне. Она сидела на кровати в полупрозрачной тунике. Пристально глядя мне в глаза, нежно приказала: «Иди ко мне».
Переполнявшие меня чувства к ней, заставили меня шептать ей на ушко: "Я люблю тебя, Тедди!"
Затем мы пошли на пляж, где грелись под искусственным солнцем, резвились в волнах и катались с водяных горок. "Что-то меня знобит. Пойду, полежу немного. А ты плавай пока один", – вдруг сказала Тедди и ушла к себе в «Гепард».
Через час мне надоело ждать, я оделся и направился к космодоку.
Над шлюзокоридором, ведущим к «Гепарду», горела надпись: «проход закрыт». Это, как известно, может означать лишь одно: судна на другом конце коридора нет.
Бросился к обзорному иллюминатору. Из дюжины разномастных планетолетов в тот момент взлетал один: «Гепард». Он покачивался, разворачиваясь носом к усыпанному звездами, словно стразами, черному бархату космоса.
«Господин, вам письмо, – меня тронул за плечо слуга-гмухинг и вручил конверт.
Вскрыв его, я прочел:
«Дорогой Джек. Я долго думала и, после этой нашей встречи поняла, что не люблю тебя по-настоящему. Так, как ты того заслуживаешь. Может быть, это прозвучит банально, но я не хочу обманывать тебя и себя. Поэтому, я улетаю, не прощаясь. Прости.
Твоя Тедди»
Я был ошеломлен.
Долго слонялся по залам.
Через пару дней я уже не мог платить даже за крохотный номер и просиживал в кафе. Перспектива, как банкроту, быть сосланным на ближайшую планету меня, конечно,  не устраивала, и нужно было думать, что предпринять.
Тут на вивизоре начались новости на межгалактическом языке, которые я обычно не пропускал, чтобы быть в курсе последних вселенских событий.
Красивая фукагянка, играя перламутровыми щупальцами, как всегда, рассказывала о межпланетных проблемах, о новом галактическом союзе, о ярмарке деликатесов, взрыве сверхновой и прочем, и тут начался сюжет о ком-то, кто успешно торговал на Турионе средством для усиления потенции, за которое турионцы платили бешеные деньги.
Экран показал это существо. Это была Тедди!
Диктор продолжала:
« … Предпринимательница из расы людей Тедди Бэнкс держала в секрете состав средства, но в турионской лаборатории приоткрыли завесу тайны: оказалось, что средство состоит из воды и измельченных ороговевших нитевидных придатков кожи людей, иначе именуемых «волосы». Именно они, как оказалось, содержат редкие органические соединения, оказывающее на турионцев волшебное действие»
Я провел рукой по своей колючей голове, на которой только начинала пробиваться молодая поросль.
Мне все стало ясно. Тедди, сбрив волосы из-за грибка, при смешивании очередного эликсира пустила их в измельчитель. И благодаря этому наткнулась на золотую жилу, о чем всегда мечтала.
Ажиотажный спрос на эликсир среди турионцев молниеносно  принес ей кучу галактов, что позволило купить новый корабль.
Тогда она бросилась искать еще одного волосатого человека, чтобы успеть наковать как можно больше горячих галактов, пока ушлые конкуренты не завалили Турион тюками человеческих волос.
Этим волосатым человеком оказался я, поджидавший ее на астероиде N-8080. Закономерно, ведь можно годами бороздить те далекие области космоса, посещать планеты, астероиды, кометы и космогорода, но так и не встретить родственной двуногой фигуры, не услышать живой музыки человечьего голоса.
Поняв все это, я вернулся к чтению лекций, планируя вскоре вернуться на астероид. И когда там появится Тедди, выяснить наши отношения окончательно.
Я отправился на планету Фукага, где на ярмарке космических деликатесов удачно устроился переводчиком и неплохо заработал, а затем, спустя земной месяц,  вернулся на астероид.
И однажды, сидя, как обычно в кафе «Галаксис» с чашкой кофе, я увидел удивительную картину: в кафе появились совершенно лысые люди. Их оказалось около тридцати – скорее всего студенты.
Среди них я увидел Тедди.
Она тоже увидела меня. От наплыва противоречивых чувств слезы навернулись на мои глаза. Я вскочил на ноги.
Тогда Тедди улыбнулась мне своей обворожительной улыбкой, решительной походкой подошла ко мне и, так, чтобы никто не слышал, прошептала:
– Джек, прости, что я так с тобой поступила. Я напугала этих студентов-экскурсантов грибком и убедила обриться налысо. У меня семь кило волос. Давай помиримся? Мне одной со всем этим не управиться.
– Тедди, милая! Кто старое помянет, тому глаз вон, – отвечаю я, обнимая ее за талию, и мое лицо расплывается в улыбке.

***
Эта историю изложил в своем дневнике, который попал  ко мне совершенно случайно, бедный лектор, в глубоком космосе читающий лекции ради куска хлеба. 
Мир, который рисуется сквозь эти строки, таков, как и всегда: гиперпространственные межгалактические путешествия являются делом обыденным и быстрым; во всех направлениях вселенную бороздят многочисленные путешественники, искатели приключений, миссионеры, свободные художники, политики,  бизнесмены, охотники за легкими деньгами, авантюристы, преступники. Разумный космос ощерился хищным оскалом: разум, культура, мораль измеряются исключительно золотыми галактами. Все разительнее контраст между богатством и бедностью. Сотни тысяч разобщенных разумных рас, очаги прогресса редки, межгалактические монополии бьются за наживу, выкачивая ценные ресурсы планет, населенных полудикими расами, в обмен часто в буквальном смысле на зеркальца и бусы, и не только не помогая отсталым мирам, но и препятствуя их развитию.