Клетка

Всегда смеялась, говоря, что мой муж спортсмен. Шахматистом был.

Он говорит, не знает, что случилось.
Он не любил делать шаг первым, поэтому играл чёрными, и, забегая вперёд, скажу, на черновую. А я ходила в основном по чёрным клеткам и чёрные ходы к нему прокладывала. Он думал. Думал. Я ждала, когда нажмёт кнопку – сигнал к моему ходу, ждала своего выхода – выдоха. Это же диалог – дыхание.

Он думал. Думал, позволить ли дальше дышать.

Поздно жалеть о неправильных ходах, когда матом поставлен мат. Причём неумёхой-мной. Сгоряча.

Он хотел проститься ночью, я – светлым днём. Кому чего не хватало… Чёрно-белая доска.
Пошли-таки на компромисс, развод отметили на разводящемся мосту, в темнеющей уже условно белой ночи.
Я осталась тут, он там.
Мы не смогли увидеть, кто куда и сколько погодя отправился. Уверена, он сел в такси с шахматными шашечками.

Он говорит, мы король-королева.
Он говорит, не знает, что случилось.
Он спрашивает меня.
Но он куда лучше меня знает, что Ферзь имеет право на право, на лево, на диагонали, на вперёд и на назад.
И если передумаю, я всегда при этом смогу его догнать – уже удрав угол через всё наше поле. Беда в том, что он никогда не доковыляет. Так было даже когда я находилась неподалёку, близко, бок о бок. Хромому королю и один шаг сложно сделать, если приходится сделать первый шаг.
К слову сказать – даже если королева умирает – игра продолжается… До последнего давая королю шанс, защищая его до последнего…
Но здесь – некому завидовать и не за кого радоваться. НИЧЬЯ…
Хоть УБЕЙ – Ничья.


Я чувствую, как до сих пор мы на расстоянии одной… КЛЕТКИ. Просто будто уменьшились, будто доска – целый мир, город, сложенный пополам в месте того моста – как доска после игры.