Дуракам закон не писан, ч. 3, главы 1-5

1.

     Кельце, довольно крупный город, располагался у подножия Свентокшистских гор, километрах в десяти-двенадцати от основной трассы, которая шла на Варшаву. К тому же он был центром воеводства, что по-нашему – областным городом. Меня это вполне устраивало. Вроде и не столица, где полицейских на каждом углу, что фонарных столбов на дороге. И не провинциальная деревушка, в которой, кроме яиц и картошки на рынке, ничего не продают. Короче говоря - то, что надо.
   Я свернул с главной трассы и не торопясь, чтобы не сажать аккумулятор, поехал в сторону Кельц. По обе стороны от дороги тянулись небольшие аккуратные жилые постройки, что-то наподобие пригородных коттеджей, вперемешку с магазинами, аптеками, детскими площадками и.т.д.  Я вертел головой по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь дешёвенький отель, чтобы по возможности не въезжать в таком виде, да ещё и на неисправном мотоцикле в сам город. В любом случае, решил я, нужно где-то останавливаться. Правда, как это будет выглядеть без денег, я пока слабо себе представлял, но жить, как новогвинейский папуас, на улице после полутора месяцев, проведённых под открытым небом, у меня уже больше не было сил. Мне срочно требовались элементарные человеческие условия. Если с едой пока можно было и повременить, то хотя бы выспаться, как следует, и принять душ было уже просто необходимо. Да и одежонку неплохо было бы уже простирнуть. А то, помимо неважного дизайнерского решения в стиле моей одежды, за это время я вообще стал похож на уличного бродягу… что, кстати, было недалеко от истины.
Не доехав до города километра три, мой разлюбезный друг благополучно заглох, и я, уже в который раз, встал на обочине, обречённо оглядывая окрестности. Впереди, метрах в пятидесяти, на противоположной стороне дороги я вдруг увидел двухэтажное строение наподобие школы. У входа над козырьком я с трудом прочитал полуоблупившуюся, выцветшую надпись: «Otel Sport».
«Вот это как раз то, что мне нужно,- с облегчением усмехнулся я про себя». Судя по затрапезному внешнему виду, это заведение никак не должно было претендовать на дорогую гостиницу. Я снял мотоцикл с подножки и покатил его через дорогу к заветному зданию. От дороги территорию гостиницы отделял невысокий сетчатый забор. Я вошёл в открытые, настежь покосившиеся ворота и остановился у главного входа. Пока я собирался с мыслями, из гостиницы вышли двое мужиков рабоче-крестьянской наружности. Отпечаток на их лицах говорил о том, что вчерашний вечер, а то и всю ночь, они явно провели не за игрой в шахматы. Я снял шлем, пригладил рукою волосы и вошёл в дверь. Оглядевшись по сторонам, я понял, что это действительно как раз то, что мне нужно. Обшарпанные стены, старая казённая мебель, скрипучие двери – всё это лишний раз подтверждало мои предположения о том, что это не пятизвёздочный отель. За стойкой администратора сидела полная, не совсем опрятно одетая женщина средних лет и что-то записывала в свой журнал.  Я проследовал через холл и подошёл к стойке.
- Здравствуйте,- бодрым голосом поздоровался я и натянул на себя обворожительную улыбку.
- День добрый,- проскрипела она, взглянув на меня поверх очков.
- У вас можно остановиться на денёк-другой?- выпалил я, продолжая улыбаться.
По выражению её лица было видно, что она не совсем поняла такого оборота речи, как «денёк-другой».
- Цо, пан? Я не разумею,- утомлённым голосом выдавила она и опять уставилась в свой журнал. Это было сказано таким тоном, что если бы она добавила: «Ходят тут всякие – работать мешают», я бы ни чуть не удивился.
- Пожить у вас можно… день или два?- медленно повторил я.
Она ещё раз взглянула на меня и нехотя протянула руку.
- Паспорт…
Я достал паспорт и отдал ей.
- Иле дни пан хцел мешкать?- не отрывая глаз от документа буркнула она.
Тут уж я вылупил глаза пытаясь сообразить, что она сейчас сказала.
- Извините, я не понял,- робко вякнул я.
- Сколько дни будете жить, один или два?- она посмотрела на меня как на умственно-отсталого и периодически слюнявя свой палец, зачем-то перелистала мой паспорт от корки до корки.
- Ну… пока один,- еле слышно прошелестел я, чувствуя что сейчас начнётся самое интересное.
Слегка высунув язык, она опять принялась что-то писать, после чего положила передо мной бумажку. На ней каллиграфическим почерком была выведена сумма, которую я должен был заплатить.
«Ну, так-то уж зачем,- усмехнулся я про себя. Если вашу пшикающую болтовню я пока ещё не совсем понимаю, то уж, слава богу, цифры…»
Я крякнул что-то нечленораздельное, сунул руку в карман и достал песеты.
- Пани, а можно я завтра заплачу? У меня сейчас нет злотых, а эти,- я помахал песетами у неё перед носом,- сегодня поменять я уже не успею.
Вероятно, вид иноземных денег произвёл-таки на неё определённое впечатление, и слегка улыбнувшись, она положила передо мной ключи.
- Покой двудещче пенчь. Ютро, до двунастой годины прошу заплатить. Паспорт будет у меня,- выпалила она на одном дыхании. Обо всем, что она сказала, я догадался лишь по смыслу и, поблагодарив ее, отправился искать свой номер, благо цифры были написаны на деревянной калабашке, прицепленной к ключам.      
  Поднявшись по лестнице на второй этаж, я открыл дверь двадцать пятого номера и вошёл в комнату. При виде кровати, застеленной чистым постельным бельём, у меня чуть не подкосились ноги. Я быстро обследовал номер и пришёл к выводу что душа, равно как и туалета, в нём не было и в помине. Всё это хозяйство находилось в общем пользовании в коридоре. Но для меня эта захолустная ночлежка для работяг сейчас была, как отель «Хилтон» на Манхэттене. Я спустился вниз, чтобы как-то определиться с мотоциклом и забрать свои сумки. Недалеко от главного входа была кочегарка, а рядом с дверью на лавочке покуривал мужичок в робе. Я подошёл к нему и поздоровался. Он кивнул мне в ответ.
- А вы до утра будете здесь работать?
Мужик на секунду задумался, потом кивнул головой:
- Так, ютро о десёнтой пуйду до дому…
Из всего сказанного я понял только одно слово «так», но мне этого хватило. Я пошёл к мотоциклу, достал из рюкзака калькулятор и вернулся обратно.
- Я здесь живу,- я показал рукой наверх. – Можно где-нибудь мотоцикл оставить на ночь?
  Мужик взял калькулятор, повертел его в руках и положил на скамейку.
- То мне не почщебно,- безразличным тоном выдавил он, но, подумав немного, опять взял его в руки. - А иле хцешь за него?
Тут я сообразил, что мы не совсем поняли друг друга, и мужик решил, что я хочу продать ему калькулятор.
- Нет,- замотал я головой,- это презент!
- Презент?- с ударением на первый слог удивлённо спросил он и, почувствовав халяву, расплылся в довольной улыбке.
- Ну-у, не совсем презент,- слегка поморщился я и мотнул головой. – Мне бы мотоцикл где-нибудь на ночь оставить, а то боюсь, украдут...
- А-а, наконец, сообразил кочегар. – Мотор,- он показал рукой на мотоцикл.
- Так, так,- блеснул я своими познаниями в польском. – Приглядеть бы за ним… а то, цап-царап!- я несколько раз растопырил пальцы и резко сжал их в кулаки.
- Нема проблемув!- он махнул рукой, чтобы я подкатил мотоцикл к нему. – Ту буде,- он показал на кочегарку и открыл дверь. – Во, ту…
Я зашёл в кочегарку. Сразу за дверью было довольно чистое помещение, а уже за ним располагался котёл и прочее оборудование.
- Во ту буде,- мужик показал рукой в угол.
- Отлично,- буркнул я, поблагодарил его и пошёл за мотоциклом.
Наконец, когда эта проблема была решена, я отвязал сумки и пошёл в гостиницу. Первым делом я решил выстирать все свои вещи, а уж потом завалиться спать. Но для такой грандиозной стирки требовался, как минимум какой-нибудь тазик и кусок мыла, поскольку мой, завёрнутый в газетку, со временем превратился в жалкий обмылок. Я зашёл в душевую, но никаких подручных средств для этого так и не обнаружил. Пришлось опять идти в кочегарку.
После небольшого сеанса пантомимы, где всеми частями тела я пытался изобразить процесс стирки белья, мужик выдал мне небольшую пластмассовую шайку и кирпичик хозяйственного мыла. Заодно я договорился с ним развесить здесь свои сырые шмотки, поскольку в номере батареи были холодными. Спустя минут сорок я вернулся в кочегарку держа в руках тазик с выстиранными вещами. Развесив всё это на трубу с горячей водой, идущую вдоль стены, я отправился в свой номер и завалился спать.
Утром в дверь постучали:
- Прошу пана вставать!- визжала в коридоре вчерашняя регистраторша. – Чщеба заплатить пеньонзы за мешкание!
Из всего набора тех пшикающих звуков доносившихся из-за двери я, конечно же, ни хрена не понял, кроме того, что меня пытаются разбудить.
Я выбрался из-под одеяла и, подойдя к двери, буркнул сиплым голосом:
- Всё, я проснулся, сейчас выйду…
 Надев, теперь уже свои, великолепные треники c оттянутыми коленками, я зашёл в туалет, сполоснул лицо и спустился вниз.
  Дежурная, сидя за стойкой регистрации, завидев меня, тут же принялась выписывать квитанцию, вероятно ожидая тотчас получить деньги за проживание.
Я подошёл к ней и, сделав виноватое выражение лица, при помощи жестов и мимики принялся объяснять ей, что денег у меня пока нет. Но тут же, помахивая испанскими песетами, заверил ее, что часа через два-три непременно расплачусь. Когда она меня, наконец, поняла, я выслушал в свой адрес целую тираду, в которой несколько раз прозвучало слово «полиция» и отправился в кочегарку.
Вчерашнего знакомого там уже не было. Вместо него мне навстречу вышел толстый пожилой дядька и подозрительно оглядев меня, поинтересовался, чего мне тут, собственно, надо. Как мог я объяснил ему, что являюсь тем самым счастливым обладателем мотоцикла, равно как и шмоток висевших на трубе. Выслушав меня, он удовлетворённо кивнул и разрешил пройти внутрь. Вещи были чистыми, сухими, но сильно мятыми. Я сгрёб всё это хозяйство в охапку и, поблагодарив толстяка, пошёл в гостиницу. Проходя мимо стойки регистрации, я набрался наглости и попросил у дежурной иголку с ниткой, чтобы хоть как-то привести в порядок свои разорванные джинсы. Она недобро посмотрела на меня, проворчала что-то тыча пальцем в мой паспорт, но иголку с ниткой всё же выдала.

                2.


   Гостиница, в которой я остановился, находилась километрах в трёх от города. Я шёл по обочине, подтягивая свои постоянно спадавшие джинсы, и высматривал у себя под ногами какую-нибудь верёвку или что-то наподобие этого. В одном кармане куртки у меня лежали песеты, в другом неисправное реле, снятое с мотоцикла.      
  Наконец, в придорожной пыли, на глаза мне попался кусок проволоки в пластмассовой оплётке. Я поднял его с земли и, продев в штрипки, закрутил концы у себя на животе. Идти стало намного удобнее, и я прибавил шагу.
  В первом же обменном пункте мне культурно объяснили, что испанские песеты я вряд ли где-нибудь обменяю, так как они совершенно не пользуются спросом, а держать их у себя и ждать когда они понадобятся какому-нибудь туристу решившему посетить Испанию, никому не интересно. Весь в расстроенных чувствах я добрёл до центра города и, шлёпая по узкой мостовой, выложенной старым булыжником, направился к городской ратуше, расположившейся на площади. К тому времени я обошёл уже штук шесть или семь обменных пунктов и в каждом выслушал примерно одно и то же: мол, деньги-то нормальные, но... Не доходя до площади, слева я увидел ещё один павильон с надписью «KANTOR». Без особой надежды я свернул к нему и зашёл внутрь. За стеклом сидел холёный мужик лет пятидесяти. Очки в золотой оправе и массивная цепь на шее говорили о том, что с деньгами у этого товарища всё в порядке и в моих песетах, которые потом неизвестно сколько времени будут лежать без дела, он, скорее всего, совершенно не нуждается. Когда я показал песеты хозяину обменника, тот посмотрел на меня и что-то спросил скороговоркой.
- Простите, я не понял,- устало ответил я и жалобно улыбнулся, как будто был в чём-то виноват перед этим поляком.
- Откуда у тебя песеты?- с сильным акцентом спросил он по-русски и тоже улыбнулся. – Обычно ваши приносят доллары… ты что, в Испании был?
- Да, приходилось. Я бывший моряк, вот и осталось немного,- ляпнул я первое, что пришло мне в голову. После этого он ещё больше просиял и взял у меня из руки деньги.
- Я тоже моряк, двадцать лет в торговом флоте отходил. У вас в Союзе много раз был... Мурманск, Ленинград, Одесса,- перечисляя порты, он явно наслаждался своими познаниями в русском языке. – А ты сам-то, в каком городе живёшь? В Москве?- как бы между делом поинтересовался он.
- Да нет, как раз в Ленинграде...
- Был, был я у вас в Ленинграде!- ещё раз повторил он, как будто я был туговат на ухо и первый раз его не расслышал.
Улыбнувшись, я молча кивнул головой, давая понять, что очень рад этому обстоятельству.
Поверх своих дорогих очков, он ещё раз внимательно осмотрел меня, чуть ли не с ног до головы и принялся пересчитывать песеты.
- Как тебя зовут?- спросил он.
- Коля,- жалобно протянул я, как будто мне было три годика и я боялся, что этот дядя вот-вот поставит меня в угол. Уж очень мне хотелось, чтобы он всё же поменял мне эти дурацкие песеты.
- А меня Вальдек… можно Вальдемар,- важно представился он.
Я кивнул ему головой, мол, очень приятно.
- Все хочешь поменять?
- Да нет,- я на секунду задумался. – Наверное, нет...
- А сколько?
- Ну, примерно половину, может чуть больше…  –  я пытался быстро сообразить, сколько же мне нужно денег, чтобы хватило на самое необходимое.
- Ладно, давай так,- он вернул мне две бумажки по пять тысяч и принялся стучать по клавишам калькулятора.
     Сумма в польских злотых, которую мне выдали на руки, примерно равнялась ста сорока долларам. Я поблагодарил хозяина обменника и собрался уже было откланяться, как он с явной заинтересованностью, спросил:
- У тебя, случайно, золота или чего-нибудь из антиквариата нет на продажу? Если что, меня это всё интересует...
- Нет, такого ничего нет,- улыбнулся я. – Мотоцикл есть… «Ява». «Да пистолет ТТ,- подумал я, но естественно промолчал». Он сделал кислое выражение лица и покачал головой.
- Ну, ты имей в виду. Будешь со своими общаться на рынке… если что-нибудь будет, приходите, я куплю.
Я сказал, что непременно зайду к нему ещё, мы попрощались, и я вышел на улицу. С деньгами в кармане, которые тотчас можно было начинать тратить, дышать стало намного свободнее. Вальдемар подсказал мне, где находится крупный автомагазин. Но первым делом я решил пойти на рынок и купить себе какие-нибудь дешёвенькие джинсы, затем нормально поесть, выпить пива, а уж потом искать реле на мотоцикл.
   Городской рынок в Кельцах ничем, собственно, не отличался от рынков Югославии и Венгрии. В то время вся восточная Европа была одним большим рынком, на котором главными действующими лицами были мои соотечественники. Пробираясь сквозь ряды наших челноков я с удивлением отметил про себя, сколько здесь собралось молодых симпатичных девчонок. От такого изобилия мои глазёнки, как на шарнирах, вертелись в разные стороны, готовые в любую секунду выскочить из орбит. Воодушевлённый этим обстоятельством, я прибавил шагу, чтобы скорее добраться до рядов со шмотками и купить уже наконец себе приличные штаны.
      Сидя за столиком летнего кафе, расположенного недалеко от входа на рынок, я допивал третью кружку пива и, с наслаждением вытянув ноги, разглядывал свои новые тридцатидолларовые джинсы, пошитые скорее всего где-то в соседнем подвале, а заодно и людишек, снующих мимо меня взад и вперёд. Рядом стояла пустая тарелка, в которой ещё десять минут назад было четыре длинных сосиски и горка картошки «фри». Приятный хмель, начиная с головы, медленно разливался по всему телу, отчего не только идти куда-то, но даже двигаться совершенно не хотелось. «Вот так и сидел бы до самого вечера... Но делать нечего, надо купить реле и поторапливаться в гостиницу пока эта мегера действительно не капнула на меня в полицию». Я допил пиво и отправился искать магазин автозапчастей.
      Релюшку я купил без особых проблем… Правда, обошлось мне сие удовольствие в целых двадцать долларов. Но, несмотря на то, что мой многострадальный мотоцикл прибавил в весе ещё на двадцатку, я был вне себя от счастья. До последнего, пока я не положил реле в карман, мне не верилось что вот эта, по сути, пустяковина, которая на протяжении последнего месяца сидела занозой в моей заднице, вот так запросто продавалась в первом же попавшемся магазине. На радостях я вернулся в летнее кафе и, выпив ещё две кружки пива, отправился в гостиницу.
Теперь, при наличии денег, новеньких джинсов, надетых на меня, и булькающего в моём животе пива, я непроизвольно начал борзеть.  Войдя в холл гостиницы, я чуть ли не строевым шагом продефилировал мимо стойки регистрации, решив прежде заскочить в туалет, а уж потом разбираться с остальными мелочами, как-то оплата жилья. Барышня, очевидно, настроенная не столь оптимистично насчёт моей задолженности, завидев меня, мухой выпорхнула из-за стойки и перегородила мне дорогу.
- Ну цо,  пан?!- грозно спросила она и для пущей убедительности смешно нахмурила брови. – Будем платить?
- Будем, будем - улыбнулся я, с трудом сдерживая себя, чтобы не щёлкнуть её легонько по носу и, сунув ей в руку крупную купюру, галопом поскакал на второй этаж.


3.

   Теперь, когда наконец с мотоциклом всё разрешилось, пора уже было заняться и основным делом, из-за которого, собственно, я сюда и приехал. С разрешения кочегара, за несколько бутылок пива на заднем дворе гостиницы я вечером намыл свой мотоцикл и с утра пораньше отправился в город.
   Заехав на рынок, я поставил своего железного друга недалеко от входа, прицепил к нему бумажку с ценой и пошёл за сигаретами. Когда я вернулся, рядом с моим местом уже раскладывали свои пожитки наши челноки с заспанными лицами. Постепенно люди подходили и занимали свободные места, выстраиваясь ровной цепочкой вдоль прохода. С одной стороны от меня расположилась угрюмая женщина, суровые черты лица которой, напомнили мне героиню из старого советского фильма «Гадюка». С другой  –  пожилой мужчина с трясущимися руками и красноватым носом, начинавшим постепенно принимать форму губки.
  «Что ж за непруха-то такая,- с грустью подумал я, имея в виду тех симпатичных девчонок, которых я видел вчера».
  Продолжая искоса поглядывать на своих соседей, я невольно обратил внимание на мужика, стоявшего от нас человека на три справа. В отличие от всех, у него совершенно не было никакого товара, кроме маленькой кучки каких-то радиодеталей с усиками, лежавшей на крышке закрытого «дипломата». Одет он был по тем временам и согласно обстановке довольно прилично. Лакированные чёрные ботинки, новый джинсовый костюм, под курткой белая рубашка, на глазах тёмные очки. Покупатели, проходя мимо, с удивлением смотрели на его товар. Некоторые останавливались напротив, чтобы поинтересоваться, как эти удивительные штучки можно применить в хозяйстве. Мужик невозмутимо объяснял, мол, это специфический и очень дефицитный товар, который рассчитан на довольно узкий круг покупателей. А применить эти чудо детальки можно чуть ли не в любом электрическом приборе, начиная с телевизора и заканчивая космическим аппаратом. Люди понимающе кивали головой, чмокали губами и проходили дальше, вероятно сожалея, что ни хрена не понимают в радиоделе. Сначала, скорее от безделья, чем от любопытства, все, кто находился рядом, с удивлением наблюдали за этим чудаком, но затем каждый, пожалуй, кроме меня, занялся своим делом. Я же, как последний дундук, стоял рядом со своим мотоциклом и с грустью наблюдал, как люди вокруг бойко распродают свой нехитрый товар. Особенно лихо шла торговля у одной барышни средних лет, с внешностью доярки, стоявшей рядом с «радиолюбителем». Как я понял из разговоров, она уже дней десять стояла на этом рынке, распродала почти весь свой товар и чувствовала себя здесь настоящим старожилом. Достаточно высокомерно она направо и налево раздавала людям советы: где лучше встать, как правильно торговать и как общаться с братками, которых на этом рынке, впрочем, как и везде, было предостаточно.
- Я эту проблему решила очень просто,- с ухмылкой заявила она. – Когда они подошли, я им сказала: никогда никому не платила и платить не собираюсь… а будете приставать, пойду в полицию.
   Люди молча слушали её, переваривая эту информацию.
   Прошло полдня. За это время я познакомился со своими соседями. «Гадюка» на самом деле оказалась очень милой и приятной в общении женщиной, а отставной прапорщик Советской армии приехал сюда, чтобы хоть как-то помочь деньгами своим детям. Вокруг кипели рыночные страсти: кто сколько продал, кто и когда поедет домой и сколько кому нужно времени, чтобы затариться и вернуться обратно.
В отличие от остальных, на меня из покупателей никто вообще не обращал никакого внимания. Как будто на мне, вместе с мотоциклом, была надета шапка невидимка. Единственный, кто остановил на мне свой помутнённый взгляд, так это какой-то забулдон в потрёпанных штанах и замызганной рубашке.  Шепелявя беззубым ртом, он с горечью заявил: мол, если бы у него были деньги, то он с удовольствием купил бы такой мотоцикл, вместо того, чтобы их пропивать со своими дружками.
    Время неумолимо шло, а вместе с ним, как снежный ком, нарастало чувство безысходности. Часть Серёгиных денег уже потрачена, мотоцикл, похоже, так просто не продать, а торчать здесь ещё неизвестно сколько времени у меня уже просто не было сил. В расстроенных чувствах я продолжал стоять, хлопая варежкой, на своём месте, надеясь только на какое-то чудо. С каждым часом настроение портилось всё больше и больше. Я поймал себя на мысли, что откровенно завидую всем этим людям, толпившимся вокруг меня, которые только и успевали распихивать деньги за проданный товар во всякие потайные местечки на своей одежде и теле. Особенно я завидовал «радиолюбителю», который продавал свои диоды чуть ли не на вес, и вот уже третий или четвёртый раз доставал из дипломата новую партию.
  К нему в основном подходили солидные, хорошо одетые поляки и со счастливыми лицами, десятками штук скупали то, что с их слов они так долго искали.
  «Вот молодец, мужик,- подумал я, когда в очередной раз он полез в свой чемоданчик,- нашёл же свою тему. Веса никакого, а разбирают, как макароны в голодный год…»
Да, честно говоря, не я один завидовал этому счастливцу. Все, кто стояли в радиусе примерно метров десяти от него, давно уже косо поглядывали в его сторону.
Наконец, после продажи очередной партии, первой не выдержала его всезнающая и умудрённая опытом соседка с лицом доярки.
- А вот скажите, товарищ,- с притворным равнодушием в голосе начала она, глядя как «радиолюбитель» с невозмутимым видом распихивает крупные купюры по своим карманам,- где в Союзе вы покупаете такие детальки?...
Мужик приподнял очки и, сделав насмешливую гримасу, укоризненно покачал головой: мол, ты что, тётя, совсем дура - такие вопросы задаёшь?..
Возникла небольшая пауза.
- Ну, всё же?- не унималась «доярка» заискивающе глядя на него и чуть ли не подпрыгивая от жадности и нетерпения.
Мужик ещё раз покачал головой и, чуть наклонившись в её сторону и слегка понизив голос, нехотя ответил:
- Такого товара в свободной продаже нет. Его выпускает оборонная промышленность для производства армейского электронного оборудования. Но… - тут же поправился он,- никакого криминала тут нет, всё это год назад рассекретили, просто достать очень сложно...
- А-а,- протянула «доярка» скорчив кислую мину. – Ну-у, а сам-то Вы, откуда будете?- спросила она в надежде всё же получить хоть какую-нибудь полезную информацию.
- Из Москвы я, из Москвы,- буркнул мужик и отвернулся от неё  на пол-оборота, тем самым, давая понять, что ему не очень нравятся её расспросы.
Кульминацией всего этого коммерческого чуда стало то, что примерно часа за два до закрытия рынка к нему подбежал запыхавшийся дядька интеллигентного вида.  Дрожащим от волнения голосом и протирая запотевшие очки, он стал рассказывать что, мол, у него своя небольшая частная фирма по ремонту радиотехники и он-де вот уже целый месяц ищет именно это, но всё безрезультатно. А тут, приехав из пригорода по делам, совершенно случайно находит именно то, что ему надо.
- А сколько у пана этого товара есть в наличии?- виновато улыбаясь, с надеждой в голосе спросил он.
Наш удачливый коммерсант открыл свой «дипломат» и показал ему содержимое.
- И это всё?- чуть не плача простонал поляк.
- А сколько надо?- чуть напрягся «радиолюбитель», в предвкушении выгодной сделки. – В гостинице ещё есть...
- Да я бы всё забрал у пана,- начал суетиться покупатель и полез в карман за деньгами. Пересчитав наличность, он с досадой чмокнул губами и покачал головой:
- Мало пеньонзы. Много не взял с собой. Хватит только на то,- он показал пальцем на «дипломат». – Давай так, пан,- просительным тоном сказал он и принял «радиолюбителя» под локоток. – Это я сейчас куплю, а завтра приеду с деньгами и заберу все, что есть в гостинице...
Продавец слегка задумался, явно набивая себе цену, затем посмотрел на поляка:
- Это точно, пан?- с сомнением в голосе спросил он.
- Так, так,- закивал поляк, сложив на груди руки лодочкой. - Завтра о двунастой годзине пшиеду и всё заберу… Только попрошу пана немножко скинуть цену,- спохватился поляк. Я ведь всё хочу забрать…
- Ладно, разберёмся,- буркнул «радиолюбитель». – Только смотри, пан, не обмани,- улыбнулся он и погрозил пальцем. – Я тогда не буду здесь больше стоять. Пойду на вокзал… мне как раз нужно позвонить в Москву. А завтра в двенадцать я тебя жду…
- Да, да,- опять закивал поляк, смущённо улыбаясь. – Только прошу пана больше ничего не продавать. Я вот свой рабочий телефон оставлю,- он полез в карман и выудил из него маленькую визитку.
- Ладно, договорились,- мужик спрятал визитку, они попрощались и поляк ушёл.
Все, кто стояли рядом и слышали их диалог, были просто в шоке от такого везения. У «доярки» заметно испортилось настроение, и она слегка приуныла.
- Вот так,- с облегчением сказал «радиолюбитель»,- пару дней сэкономил… Затем он вежливо попрощался со всеми и, слегка помахивая пустым «дипломатом», скрылся в толпе.
  Свидетели этой сцены с завистью проводили его взглядом и каждый, я больше чем уверен, в этот момент думал об одном и том же. Я тут же вспомнил своего дядьку по маминой линии, военного радиоинженера.
«Как приеду домой, надо бы с ним поговорить. Наверняка он знает, что это за детали и где их можно достать. Правда, неплохо бы раздобыть несколько штук, как образец…»
«Доярка» вообще чуть ли не приняла низкий старт, чтобы рвануть за ним вслед. Но так или иначе, всем очевидцам этого действа, было теперь над чем подумать.
Примерно через час покупатели стали расходиться по домам. Челноки распихивали свой непроданный товар по сумкам и небольшими группками потянулись к выходу.
Вдруг неожиданно на рынке появился запыхавшийся «радиолюбитель». Взъерошенные волосы и растерянный вид говорили о том, что у человека что-то произошло. С отрешённым лицом он подошёл к своему месту и, окинув оставшихся продавцов грустным взглядом, поставил свой «дипломат» прямо на землю.
- Что случилось?- поинтересовалась «доярка» собравшаяся уже уходить. – На Вас лица нет...
- Что?- после секундной паузы спросил мужик, глядя куда-то мимо неё. – Что Вы говорите…?
- Я спрашиваю, у Вас всё нормально? Такое впечатление, как будто Вас только что ограбили.
- А…?- мужик перевёл взгляд на неё. В глазах у него стояли слёзы. – Да нет,- как будто спохватившись, наконец, прохрипел он,- никто меня не грабил... Просто у меня случилось несчастье. Я позвонил домой,- дрожащим голосом сказал он,- а там, соседка объявила, что сегодня утром моя жена попала в аварию и сейчас в тяжёлом состоянии находится в реанимации.
Он присел на корточки и обхватил голову руками.
- Ой!- пискнула «доярка» и прикрыла рот ладонью. – Что же теперь делать?
- Не знаю,- продолжая сидеть на корточках, и не поднимая головы, простонал мужик. - Ни-че-его теперь не знаю...
- Вам срочно нужно ехать домой,- участливым тоном, сказала она. – Что же Вы сидите?!
- Домой? Мне?- как будто не понимая о чём идет речь, растерянно спросил он. Затем, как будто у него наступило прозрение:
– Да, да… срочно домой,- начал бубнить он, но тут же спохватился. - А с этим что делать!?- чуть ли не заорал он и с силой пнул свой чемодан ногой. – Куда я теперь всё это говно дену... Зачем я вообще сюда поехал, кому теперь эти деньги нужны,- всхлипывая, запричитал он. – Был бы рядом с ней, так ничего и не произошло бы...
- Да погодите Вы так убиваться-то, может ещё всё и обойдётся,- попыталась успокоить его соседка. – Езжайте скорее домой...
- Да, надо ехать,- уже более спокойно буркнул он и достал из кармана визитку, оставленную поляком. – Пойду, позвоню, может этот покупатель сегодня приедет… Хотя,- тут же спохватился он и посмотрел на часы,- это же рабочий телефон, наверняка там уже никого нет. Мужик растерянно посмотрел по сторонам.
- Что же делать, что же делать,- слегка покачиваясь, в полголоса бормотал он. – Что же де-лать...
Наконец, спустя несколько секунд, как будто найдя выход из положения, он слегка изменился в лице и посмотрел на «доярку»:
- Может Вы, заберёте у меня товар? Я бы долларов на двести отдал дешевле... Мне действительно сегодня надо уезжать… А этот поляк  – он опять достал из кармана визитку  –  завтра в двенадцать всё заберёт. Вы же сами слышали, как он просил...
- На триста!- тут же взвизгнула она, как будто давно уже ждала этого предложения. – Двести, это мало...
- Ладно,- безразлично махнул он рукой. – Триста, так триста... Мне сейчас вообще не до этого.
«Повезло же дуре,- подумал я, когда они стали договариваться, где и когда встретиться чтобы совершить сделку. – Просто на ровном месте нашла триста баксов».
  В итоге они сошлись на восьмистах долларах и вместе отправились к нему в гостиницу за товаром.
  После этого оставшиеся продавцы стали расходиться с опустевшего рынка. Я тоже завёл мотоцикл и поехал в сторону своей гостиницы. У меня всё не выходил из головы этот мужик с радиодеталями:
«Ну, надо же! Я тут как дурак вот уже полтора месяца рысачу по Европе верхом на мотоцикле и кроме неприятностей и нервяка пока ещё ничего не поимел. А этот… приехал на пару-тройку дней, распродал на полторы, а то и на две тысячи долларов свой товар, и отвалил... Нет, надо будет всё же с дядькой поговорить…»
  Подъехав к гостинице, я первым делом пошёл в кочегарку и за пару бутылок пива договорился насчёт мотоцикла. Затем поднялся в номер и завалился на кровать.
«Что же делать... Если так и дальше пойдёт, то через недельку у меня закончатся Серёгины деньги, и вот тогда… настанет уже настоящая, извините, жопа... А если я вообще его не продам…»
Гнусные мысли лезли в голову, спать совершенно не хотелось.
«Нет, если завтра ничего не получится, попробую взять у «доярки» один или два диодика и надо валить на север, поближе к дому… Сначала Варшава, потом Белосток, а если всё же не продам - через Белоруссию на Ленинград. Всё, хватит с меня этой клоунады…». Я поднялся с кровати и заходил взад вперёд по комнате соображая: как же лучше облапошить «доярку» и выманить у неё эти несколько диодов и резисторов. У меня в голове постепенно созревал новый план, который напрямую был связан с радиотехникой...


                4.

    Примерно с полчаса я шатался по номеру не находя себе места. Наконец я решил пойти в небольшой придорожный бар, который  заприметил возвращаясь с рынка, чего-нибудь поесть и выпить пива. Бар находился где-то в километре от гостиницы. Я вышел на улицу и зашагал вдоль дороги по направлению к городу.
  Бар действительно был совсем небольшой: застеклённая веранда с четырьмя столиками, далее маленький зал, где располагалась барная стойка и ещё пять-шесть столиков. Я занял место на веранде у окна и, в ожидании официантки, уставился на дорогу.
  Через десять минут мне принесли заказ: две кружки пива и тарелку густого фасолевого супа с колбасой. Это блюдо оказалось очень вкусным и называлось «фасолька по-британски». Спустя несколько минут тарелка была пуста. «Что же у них порции-то такие маленькие…  я с удовольствием навернул бы ещё парочку…». Я отставил тарелку и, глядя в окно, принялся за пиво.
  С дороги свернула машина и, подъехав к бару, остановилась недалеко от входа. Из неё вышли трое и направились в бар.
   Глядя на эту троицу я чуть было не подавился пивом:
  «Ба! Знакомые всё лица!».
  Первого я узнал сразу; это был тот самый поляк-интеллигент, правда, уже без очков, который должен был завтра в двенадцать забрать все радиодетали у «доярки». Второй сегодня покупал у «радиолюбителя» несколько десятков диодов. Ну и, наконец, третьим… был сам «радиолюбитель». Глядя на него, вряд ли можно было предположить, что его жена в данный момент находится в больнице и жизнь её висит на волоске. Они весело общались между собой, дружески похлопывая друг друга по плечу. И если бы мне в этот момент кто-нибудь сказал, что эти люди познакомились сегодня на рынке, то я первым бы плюнул ему в лицо.
Когда они зашли в помещение, то, поскольку на веранде я был один и сидел лицом к входу, все трое мельком взглянули в мою сторону. Двое сразу прошли дальше, где находился бар, а вот «радиолюбитель», узнав меня, от неожиданности слегка смутился, но тут же взяв себя в руки, отправился вслед за своими дружками. Мне тоже было как-то не по себе. У меня было такое чувство, будто я оказался свидетелем чего-то такого, что меня совершенно не касается. Пусть невольным свидетелем, но свидетелем чего-то гадкого и неправильного.
Я продолжал пить пиво, подозревая, что вот-вот эта милая компания скрасит моё одиночество. И не ошибся...
Минут через пять на веранду вышел «радиолюбитель» и сел напротив меня.
- Привет,- как ни в чём не бывало, нагло улыбаясь, поздоровался он.
- Привет... Как супруга?- не без подковырки спросил я, хотя сейчас нужды в этом не было никакой. «Чего ты лезешь!- мелькнуло у меня в голове. Тебе-то, дураку, какое до всего до этого дело! Своих проблем мало!?»
- Ты чего тут делаешь?- продолжая улыбаться, но уже с некоторым напряжением в голосе спросил мой собеседник.
- Пиво пью, как видишь…
- Ну да, ну да,- пробурчал он. – Просто странно как-то…
- Ну ты даёшь, старина,- я тоже выдавил из себя улыбку. – Такое впечатление, что после сегодняшней встречи на рынке мы с тобой сидим сейчас где-нибудь в Ивановской области в придорожном кафе. Чего ж тут странного-то? Я живу здесь недалеко в гостинице.
- Понятно,- задумчиво протянул он. – Короче… ты меня не видел, и этих тоже,- он мотнул головой в сторону бара.
- Ну, не видел, так не видел,- безразличным тоном согласился я и пожал плечами. Хотя, положа руку на сердце, в глубине души мне было жаль эту мясистую дуру с рынка. Отдать все свои деньги, заработанные за десять дней, за сумку какого-то говна, которое, как теперь оказалось, вообще ничего не стоит.
  Я почувствовал, как у меня покраснели уши от того, что я и сам повёлся на эту туфту. И не окажись сегодня на рынке «доярки», я с удовольствием обменял бы, наверное, свой мотоцикл на это барахло, если бы мне предложили.
- Ты пойми, братан,- уже более миролюбивым тоном продолжил мой собеседник. – Каждый зарабатывает, как может... А таких, как она, вообще нужно учить. Слишком борзо ведёт себя, мы давно к ней приглядывались.
- Ну да, наверное,- буркнул я.
- Ты будешь завтра на рынке?
- Буду…
- Ну ладно,- он поднялся из-за стола,- я надеюсь, мы договорились…
Я молча кивнул в знак согласия.
- Да, кстати,- сделав несколько шагов, он повернулся ко мне. – За сколько ты продаёшь свой мотоцикл?
«Опоздал ты немного, дружок,- подумал я. – Часа три назад ты бы мог забрать его почти даром».
- Да тебе-то он ни к чему,- улыбнулся я. – У тебя, как я погляжу, и так проблем хватает.
- Н-ну да,- буркнул он и, не сказав больше ни слова, направился к своим подельникам.
   Утром, когда я приехал на рынок, мои вчерашние знакомые были уже на месте. Женщина с пролетарской внешностью и отставной прапорщик поздоровались со мной как со старым приятелем.
- Ну что,- весело сказал прапорщик,- будем надеяться, что сегодняшний денёк будет лучше вчерашнего!?
От него сильно пахло перегаром и, в предвкушении похмелки, он был в приподнятом настроении.
- Будем надеяться,- из вежливости улыбнулся я, поскольку совершенно не разделял его оптимизма на счёт сегодняшнего дня… по крайней мере имея в виду себя.
«Доярка» тоже была на своём месте. Одетая во всё цивильное, она распродавала свой последний товар. Рядом с ней стояла небольшая тележка с прикреплённой к ней спортивной сумкой внушительных размеров. В ней, по всей видимости, находились те самые диоды с резисторами, которые в двенадцать часов у неё должны были забрать.
Мне было откровенно её жаль, несмотря на хамоватое поведение и неприкрытый снобизм.
  Сначала мне хотелось подойти к ней и всё рассказать, но постепенно это желание стало пропадать. Во-первых, я сообразил, что невольно могу оказаться замешанным в этой истории. И если она поднимет шум и побежит, к примеру, в полицию, то я могу оказаться крайним, как тот стрелочник. Ну, а во-вторых, она опять принялась за своё:
- Я вот чего вам скажу,- обращаясь ко всем, кто её слышал, начала балагурить «доярка». – Товар нужно выбирать с умом, чтобы пользовался спросом…  Вот я - за десять дней продала три сумки и домой. А некоторые стоят тут неделями… да ещё всяким отморозкам платят.
«Вот сука какая... Посмотрим, как ты запоёшь часика через три-четыре,- с ехидством подумал я, поскольку её реплику: «Стоят тут неделями» принял как личное оскорбление».
Так она продолжала бухтеть и раздавать свои советы направо и налево примерно до полудня. Затем, когда время перевалило за двенадцать, она слегка притихла, периодически поглядывая на часы. Минут через сорок она впала в какую-то прострацию. А ещё через час у неё началась тихая истерика. Всё её лицо покрылось багровыми пятнами, руки дрожали. Если не знать всей подоплёки, можно было предположить, что женщине сделалось дурно, и она вот-вот упадёт в обморок. Скорее всего, она поняла, что её кинули, но смириться с потерей такой приличной суммы ей было явно не под силу. Но и признаться во всеуслышание, что она, мудрая и опытная, так лопухнулась, ей, вероятно, тоже было не под силу. Поэтому она продолжала стоять на своём месте, изредка поглядывая на часы. Минут через двадцать, вся красная, она схватила свою тележку и, не сказав ни слова, быстрым шагом покинула рынок. Все, кто был в курсе вчерашней сделки, догадывались, что произошло. Я же, в отличие от других, знал наверняка.
  В этот день «доярка» так и не появилась на рынке. Я тоже решил больше не тратить попусту время  в этом городе, а двигать по направлению к дому. Вечером я лёг пораньше спать, решив с утра выдвигаться в сторону Варшавы. Но утром, когда я полностью рассчитался за гостиницу и взглянул на оставшуюся наличность, мне опять пришлось возвращаться в Кельце, чтобы обменять оставшиеся песеты. Я заехал к Вальдемару, поменял деньги и, попрощавшись, вышел на улицу.





                5.

     Рядом с моим мотоциклом стоял прилично одетый мужчина лет сорока и с любопытством разглядывал приборы.
«Это ещё что,- мелькнуло у меня в голове,- опять?!» Но тут я обратил внимание, что, помимо этого мужчины, растянувшись вдоль дороги, собралось довольно много народу, явно ожидая чего-то интересного. Я подошёл к мотоциклу и встал рядом, положив руку на сиденье. Вероятно, этим жестом я решил дать понять мужику, что являюсь хозяином этого мотоцикла. Мужчина тут же посмотрел на меня, улыбнулся и отошёл на полметра в сторону. Я снял мотоцикл с подножки и только собрался взгромоздиться на него как мужик опять подошёл ко мне и, продолжая улыбаться, сказал:
- Не, пан, сейчас не можно ехать,- он показал рукой на стоявшего неподалёку полицейского. – Сейчас тут папа поедет...
- Какой папа?- удивился я.
- Папа Римский,- заявил мужик.
«Ты чё несёшь?- подумал я. – Какой ещё папа Римский…».
Я огляделся по сторонам. Действительно, на дороге не было ни одной машины, а полицейские, завидев людей, вышедших на проезжую часть, вежливо просили их вернуться на тротуар.
Как потом оказалось, папа римский - Иоанн Павел второй и вправду совершал турне по своей исторической Родине, а именно в этот день посещал старинный город Кельце. И теперь, пока его кортеж не проедет, можно было даже не помышлять о том, чтобы выехать из города.
Тем временем мужик опять подошёл ко мне. С улыбкой он церемонно склонил голову вниз и, протянув руку, представился:
- Лешек…
- Николай,- улыбнулся в ответ я и пожал его руку.
- Где живёшь, Николай?- с сильным акцентом спросил он по-русски.
- В Ленинграде…
- А я в Польше,- с умным видом заявил он, будто мы находились сейчас где-нибудь в Южной Америке.
Я внимательно посмотрел ему в глаза, но, к своему удивлению, не обнаружил в них ничего странного.
- А что ты тут делаешь, Николай?- продолжал он свои расспросы.
«Откуда ж ты взялся-то такой любопытный?»
- Да вот, хотел мотоцикл у вас продать, да что-то ничего не выходит,- ответил я, не видя пока в его вопросах ничего страшного.
- Мотор?- он удивлённо приподнял брови. – А иле ты хцеш за него?
- Ну, где-то 1000 долларов…
Он немного задумался и ещё раз посмотрел на приборы.
- Може мне покупить тэн мотор?...- пробурчал он, глядя куда-то в сторону.
Услышав это, я тут же слегка напрягся. «А что, если и правда купит?»
- Я живу в Катовицах, это недалеко от Кракова, километров 150 отсюда. Если хочешь, поехали вместе, я с женой посоветуюсь.
«Ну вот, опять в обратную сторону ехать! Я же домой собирался…» Но он тут же развеял мои сомнения.
- Поехали… если что, переночуешь у меня. Квартира большая, места хватит.
- А-а, поехали,- я махнул рукой. Может быть, это действительно мой шанс…
  К тому времени среди людей, стоявших на тротуаре, наступило оживление. Несколько лимузинов с тонированными стёклами, шурша колёсами по асфальту, проследовали мимо нас в сторону центра города.
Самого папу я, конечно же, не увидел, но торжественность момента, что мимо тебя проехал всемирно известный человек, всё же присутствовала.
После того, как полицейские разрешили движение по дороге, я достал из сумки второй шлем и протянул его Лешеку. Нацепив его себе на голову, он взгромоздился сзади меня, и мы поехали в сторону Кракова.
     Дорога до Катовиц заняла у нас чуть больше трёх часов. Приходилось несколько раз останавливаться по просьбе Лешека и ждать минут по двадцать, пока он справит нужду, согреется и вообще немного отойдёт от езды на мотоцикле.
«Да-а, дружок, навязался ты на мою голову,- глядя на него, думал я, когда в очередной раз он нехотя взбирался на мотоцикл. – А что б с тобой было, окажись ты на моём месте? Да ты б, наверное, ещё в Молдавии послал всё это к чёртовой матери и вернулся бы домой...  А может, это как раз я шизанутый на всю голову? Нормальный человек так бы и поступил?»
Когда мы въехали в город, Лешек, указывая дорогу, почему-то вывел меня к железнодорожному вокзалу и, объехав его с тыльной стороны, мы остановились у второстепенного выхода в виде небольшого застеклённого фойе.
- Придётся подождать здесь,- пояснил он, показывая на скамейки внутри фойе. – Жена придёт домой только вечером, а у меня нет ключей от квартиры.
«Ну вот, начинается! Теперь полдня торчать на вокзале вместо того, чтобы помыться и хорошенько выспаться». Но Лешека, по всей видимости, это не очень-то волновало. Войдя внутрь, он поздоровался с двумя забулдыгами, сидевшими в углу зала, и плюхнулся на скамейку.
- У тебя есть деньги?- после небольшой паузы как бы между делом спросил он. – Возьмём водки, чтобы не скучно было, а вечером я тебе отдам...
- А далеко отсюда твой дом?- спросил я и нехотя полез в карман за деньгами.
- Да не, вон,- неопределённо махнув рукой в сторону ближайших домов, буркнул он и взял у меня из руки деньги.
  Не скажу, что я был в восторге от этого предложения. Пить водку практически с незнакомым человеком, сидя на вокзале в чужом городе, да ещё и со всеми моими косяками, мне совершенно не хотелось. Но в то же время надежда на то, что вдруг случится чудо, и Лешек действительно купит у меня этот несчастный мотоцикл, всё же ещё оставалась. После нудной и монотонной езды меня стало клонить в сон. Я вышел на улицу и на всякий случай прицепил мотоцикл к металлическому ограждению, тянувшемуся вдоль застеклённой стены. Вернувшись обратно, я уселся на скамейку рядом с окном, за которым стоял мой мотоцикл, и принялся ждать. Ключик от замка я положил в маленький кармашек на джинсах – так называемый «пистон».
Минут через двадцать явился Лешек. Он принёс бутылку водки, пластмассовый стаканчик и два сморщенных яблока. Сунув мне в руку какую-то мелочь в виде сдачи, он налил водку в стакан.
- Ну цо, давай,- улыбаясь, он протянул его мне.
- Давай,- с кислой миной я взял стакан и нехотя выпил его содержимое...
   Дальше всё происходило как во сне. Я смутно помню, что меня кто-то тряс за плечо, затем, когда я сполз на пол, меня пытались уложить на скамейку, потом рылись по карманам… Но я, понимая, что происходит что-то неладное, ничего не мог с собой поделать, всё было, как в тумане. Я с трудом открывал глаза, но видел лишь размытые очертания людей и тихие голоса, доносившиеся откуда-то издалека. Наконец меня оставили в покое, и мысленно поблагодарив всех за это, я провалился в какую-то бездонную пропасть.
     Сколько времени я находился в отключке, неизвестно. Когда я открыл глаза, на улице уже было темно. Я лежал ничком на лавке и, повернув голову, тупо смотрел на людей, которые находились в зале. Но внимания на меня особо никто не обращал. Многие из находившихся здесь также спали, несколько алкашей пили дешёвую бормотуху из большой бутылки, кто-то просто сидел, прикрыв глаза. Но знакомых мне лиц среди них не было. Некоторое время я продолжал лежать, даже не пытаясь подняться. Постепенно, вперемешку с какими-то пробелами, ко мне стала возвращаться память. Мотоцикл… вокзал… двое забулдыг в углу… Лешек… водка… Я вспомнил, как кто-то пытался уложить меня на лавку, потом рылся в карманах. Внутри, как ледяной ком, стало подкатывать пока ещё необъяснимое чувство тревоги. Я попытался сесть, но у меня это не сразу получилось. С большим трудом я всё же принял вертикальное положение и помутнённым взглядом огляделся по сторонам. На меня по-прежнему никто не обращал никакого внимания. Минут пять я сидел с отрешённым видом, пытаясь понять, что же всё-таки произошло и где я нахожусь. Затем до меня медленно стало доходить, что меня чем-то опоили. Непослушными, словно скрученными из ваты руками, я попытался проверить карманы. Документы, к счастью, были на месте, а вот денег, которые лежали в нагрудном кармане куртки, естественно не было.   Я вспомнил, что после того, как я поменял деньги у Вальдемара, то одну купюру достоинством примерно в тридцать долларов я убрал за обложку паспорта, как будто предвидя такую ситуацию. На самом деле я тогда решил вообще её не трогать в надежде сэкономить, поскольку на бензин и прочие мелочи у меня ещё оставались деньги. Я ещё раз достал паспорт и проверил всё ли на месте. Заначка была не тронута. «Повезло, что не стали рыться в документах, а так бы вообще остался без гроша в кармане».
Тут я вспомнил о мотоцикле, который остался на улице. Противная дрожь пробежала по всему телу. Я попытался резко встать на ноги, но меня качнуло и я плюхнулся обратно на лавку. Голова сильно кружилась, ноги не слушались. Двое местных алкоголиков, устроившихся здесь на ночлег, смотрели на меня с сочувствием. Я повернулся назад и посмотрел через окно на улицу. Мотоцикла там, где я его оставил, не было...
  Я медленно поднялся на ноги и, шатаясь, вышел на улицу.
«Что же делать? Там в сумке пистолет. Идти в полицию или…»
Мотоцикл лежал на асфальте пристёгнутый за колесо к железному ограждению. Но сумки и рюкзака на нём не было. Видимо, этот обормот Лешек так сильно торопился, что, пытаясь отвязать сумки, завалил мотоцикл и даже не удосужился его поднять.  У меня немного отлегло. Хрен с ними, с сумками… Там всё равно уже ничего ценного не было, если не считать пистолета, который я протащил через пол-Европы, чужой рубахи и кое каких личных вещей. Правда, обоих шлемов тоже не было, поскольку я их убрал в рюкзак. Я стоял, покачиваясь, и молча смотрел на лежащий мотоцикл. «Ну всё, теперь точно нужно двигать к дому. Хотя  –  как?! Продавать больше нечего. Тех денег, которые чудом у меня остались, не хватит на заправку даже на половину пути. Не говоря уже о шлеме, без которого меня будут останавливать у каждого фонарного столба». Мысли путались в голове. Я с трудом поднял мотоцикл и вернулся в помещение. Куда-то ехать сейчас в таком состоянии было нельзя, да собственно и некуда. А здесь хоть платить не надо за ночлег. Я опять лег на ту же самую лавку и моментально вырубился.
    Когда сон окончательно улетучился, я продолжал лежать с закрытыми глазами, пытаясь понять на слух, что происходит вокруг. Затем, вспомнив, что со мной случилось и где я нахожусь, я медленно открыл глаза...
    Вокзал, утро обычного рабочего дня. Самый, что ни на есть, час пик… Понятно, что это не очень удачное место и время, чтобы спать, развалившись на сиденьях во весь рост. Справа от меня сидела женщина средних лет и косо поглядывала в мою сторону. Слева мои ноги упирались в чью-то спортивную сумку. Видно было, что её хозяин тоже не был в восторге от такого соседства. Все места в помещении были заняты, причём заняты не алкоголиками и бомжами как ночью, а обычными гражданами, ожидающими своего поезда. Я сел на лавку и виновато улыбнувшись, протёр глаза.
     Мотоцикл стоял на прежнем месте, а сзади, где ещё вчера находились мои сумки, висели обрывки верёвок. «Он даже не пытался их развязать! А взял и отрезал ножом, сволочь!» Я убрал эти огрызки, чтобы они не болтались, и поехал искать городской рынок.
   Теперь полицейских бояться мне было нечего, разве что могут предъявить езду без шлема... Но это уже, как говорится, цветочки по сравнению с той «ягодкой», которая без малого два месяца лежала у меня в рюкзаке. «Вот дурень,- подумал я про себя,- давно бы избавился от этого дурацкого пистолета, и не надо было бы столько нервничать». У меня даже поднялось настроение, несмотря на то, что со мной приключилось, и что теперь я даже понятия не имел, как мне добираться без денег и без шлема до дома.