Пасха

1964 год. Пасха православная. Идем с дружком моим школьным,  Юркой  Михайленко, по улице нашей.Соседа встретили, года три до этого не появлялся.  Потухший какой-то  плетется, ногу волочит. -Че с ногой - то? cпрашиваю. Юрка шипит сквозь зубы : Молчи дурак. Из зоны убегал Гриня, ногу ему отстрелили. Гриня бутылку самогона  достал.  Давай, пацаны. Пасха  все-таки. Христос воскрес! Я как  с Каголымлага срывался, все просил Христа: Возьми че хочешь, только воли дай. Вот нога ему моя и сподобилась. Снесла ее пуля вохровская вчистую. Юрка  выпил, Гриня мне бутылку сует. -И ты, жиденок, тоже не пасуй. Иисус ведь  из вашиx, из иудеев, a вот был бы он из православных, задаром бы  мне волю дал.  Глотнул я из горла, ничего, пошло. Дед мой с бабкой самогон в тазике  варили, запах знакомый, а вот вкус... первый раз попробовал.
-А ведь горе у меня, мужики- Гриня  говорит- Запил я, на работу не ходил неделю, руку, сказал, cломал. Если не приду с “трамвой “на завод мой родной,  имени Товарища Артема, - по статье уволят, и за нарушение режима испытательного срока в Каголым  досиживать спровадют. Где я им, волкам позорным, трамву то эту возьму ?  А ведь я деньги воровские, общак священный пропил. Не жилец я теперь на зоне. Отпидарастят, опустят ниже параши. Сел на скамейку, протез собесовский отстегнул и последними своими двумя зубами деревяху это струганую грызет. Слезы у него текут, сопли капают,  жалко мне его стало, но и злость во мне кипит, что иначе как " жидёнок" он меня не называет, а ведь знает имя моё, и план в голове моей созрел. Идем,- говорю,- Гриня, в школьную слесарку.  Придумал я, как помочь тебе.
Приходим в школу. Зеленчюк,завхоз наш, уже в стельку пьяный - Пасха. Чегo,  нехристь, после уроков в школе околачваешься? Скрипку, что ли, забыл?
 - Да нет,Фомич, это Трахтенберг на скрипке играет, а не я.  Мы модели спутников строим. Дай ключи от слесарки, поработаем с Юркой и шефом нашим, передовиком производства, завода имени Товарища Артема. Посмотрел Фомич на Гриню, хмыкнул, но ключи дал.  Трудись-говорит - ударник, хоть и грех это в такой день.
Зашли в мастерскую.  Давай, Гриня,- говорю,- левую руку клади на верстак. Тот сразу все понял, закaтал рукав до плеча.- Ну ты, жиденок,  голова.  Не даром Зямка, подельник мой, говорил: Всегда  держись нашего брата - не пропадешь.  Гриня самогон допил.  Я ему руку половой тряпкой обмотал, лом поувесистее подобрал и говорю Юрке:  Дай ему указку  в зубы, нeрoвен час заорет, Зеленчюк прибежит. Гриня  указку полированную зубами сжал. Лом тяжелый, мне одному не поднять. Кое- как с Юркой подняли лом повыше и хрястнули Грине по рукe пониже локтя. Тот - в полную отлючку. Водой его окатили - очухался. Мы из двух половинок перекушенной указки шину ему наложили, изолентой обмотали и в нашу родную 25ую больницу отвели. На неотложку сдали.
Через неделю встречаем Гриню на Птичьем Рынке. У пивного ларька стоит. Рубашка белая, рука в гипсе. Сияет весь.  Нас увидел, Cпасибо, - говорит, - мужики. Выручили.
- А как же общак?- спрашиваем.
- Я на зону маляву послал, на Зямку  все свернул. Мы же вместе с ним тогда с Каголымлага отрывались с баблом воровским. Eго замели, до Солехарда дойти успел, а меня по инвалидкe на условную. Опустили Зямку уже. "Маней ", поди, величают.
-Ну и сука же ты, -возмутился Юрка,- невинного мужика очернил. Это тебе так не сойдет!
-Грине и не такое сходило, - разозлился Гриня, - а ну вали отсюда, сопляки , пока я добрый.
Мы ушли.
Через месяц Гриню зарезали возле  того самого ларька на Птичьем Рынке. У Зямки опущенного братья были, бандиты подольские. Юрка не стерпел несправедливости. Разыскал их...
Наши пути после восьмого класса разошлись. Через два года он в пивной   "Тишина" ударил пьяного мужика  кружкой в висок , тот прямо на месте и скончался. Юрке по малолетке дали 10 лет. Из зоны он не вернулся . У Грини тоже братья были...