Из архивов Вечерних новостей

Заметка
Казнь еретика

Джордано Бруно, бывший монах-доминиканец, известный своими еретическими взглядами и противостоянием с папским престолом, был сожжен сегодня в Риме по приговору светского суда, на площади Цветов, сообщает наш специальный корреспондент.
Джордано (до принятия монашества Филиппо), был арестован 26 мая 1592 года, в связи со множественными обвинениями в ереси. Венецианская инквизиции, первоначально проводившая следствие, позднее передала его дело римской конгрегации – в связи с огромным количеством обвинительного материала, и общественной значимости процесса инквизиторы посчитали необходимым ведение процесса высшей инстанцией. В 1593 году он был перевезен в Рим, где, после шести лет следствия, был вынесен приговор, одобренный впоследствии Папой – «признать нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком», в связи с чем он был лишен сана и отлучен от церкви. Впоследствии, суд губернатора вынес ему смертный приговор, который, в соответствии с рекомендацией Святого Престола, должен был быть приведен в исполнение без пролития крови, путем сожжения.
Пресс-секретарь отказался сделать заявление, заявив, цитата: «Говорить далее об этом еретике – значить давать ему рекламу, которой он не заслуживает». Согласно сообщению нашего источника, Ватикан планирует внести сочинения Бруно в «Индекс запрещенных книг».

Репортаж
Бессмысленный бунт подавлен

Попытка вооруженного восстания против государя императора Николая Павловича, предпринятая сегодня утром группой офицеров совместно с частью солдат Московского и Гренадерского полков, а также матросов гвардейского Морского экипажа, была подавлена. С обоих сторон в столкновениях участвовало более двух тысяч человек – сообщает специальный корреспондент «Вечерних новостей» в Санкт-Петербурге.
События начали разворачиваться на Сенатской площади, куда утром, в 11 часов главари восстания вывели войска. В целях заговорщиков еще предстоит разобраться следствию, пока же известно, что одной из главных задач было воспрепятствовать коронации Николая Павловича. Тем не менее, государь император, согласно нашим источникам был заблаговременно уведомлен о готовящейся провокации, и перенес церемонию на 7 часов утра – когда она благополучно и состоялась. Согласно тому же источнику, информация о готовящемся выступлении исходила от нескольких участников заговора, чьи имена, в интересах следствия, не раскрываются.
Вначале, не желая допускать кровопролития, перед солдатами выступил генерал-губернатор Санкт-Петербурга, М.А. Милорадович, который в своем обращении призвал бунтовщиков сложить оружие и сдаться. По свидетельствам очевидцев, в рядах восставших наметился раскол – многим было прекрасно известно боевое прошлое Михаила Андреевича, его искренность и преданность государственному делу. Внезапно, неустановленный пока бунтовщик выстрелил в генерал-губернатора, чем уничтожил последнюю надежу на мирное разрешение ситуации. Раненый (как впоследствии оказалось, смертельно) Мизаил Андреевич был унесен в казармы. Также безуспешными были попытки митрополита Новгородского и Петербургского Серафима, а также великого князя Михаила Павловича.
Тем временем, сохранившие верность императору войска окружили восставших, поставив тех в безвыходное положение. Несмотря на очевидную необходимость применения силы, первоначальные действия властей были крайне осторожными – следовало учитывать огромное количество собравшихся вокруг площади гражданских и любыми средствами не допустить невинных жертв. Поэтому, была предпринята попытка рассеять ряды бунтующих солдат кавалерийскими частями, которая, впрочем, не принесла успеха – по кавалерии было дано несколько залпов, и они были вынуждены отойти, с целью сохранить жизни лояльных государю солдат. После этого вариантов больше не оставалось – артиллерия дала несколько залпов картечью, которыми бунтовщики были рассеяны и обращены в бегство. После того, как их ряды были разбиты, часть восставших была немедленно арестована, остальные же – в том числе и не принимавшие непосредственного участия в событиях на Сенатской, или сумевшие скрыться, были задержаны в результате розыскных мероприятий, длившихся весь день. Хотя о завершении полицейской операции еще не объявлено, нет сомнений, что руководство заговора арестовано в полном составе.
К сожалению, вследствие большого скопления зрителей, и их близости к месту событий, жертв среди них не удалось избежать. Некоторое количество было убито непосредственно на месте событий, еще часть – погибла в результате возникшей паники. Количество убитых и раненых уточняется, но по имеющимся сведениям, их число весьма значительно и достигает нескольких сотен. Окончательное число будет объявлено после завершения предварительного следствия.
Таким образом, сегодня, 14 декабря, петербуржцы стали очевидцами события вполне обычного для века прошлого, но совершенно дикого и чудовищного для нынешнего – попытки дворцового переворота. Истинные цели и задачи бунтовщиков, равно как и меру их вины еще предстоит определить, но уже сейчас понятно, что, к сожалению, несмотря на множественные усилия властей, в России так и не удалось преодолеть в полной мере проявления захлестнувшей в последние годы Европу волны повстанческих настроений. Тем более прискорбно, что, согласно имеющимся данным, в восстании участвовало значительное количество представителей офицерства и дворянства.
Тем не менее, редакция «Вечерних новостей» искренне надеется, что подобное начало правления Николая Павловича не отбросит на него зловещей тени, и оно в дальнейшем войдет в историю России, как эпоха процветания и спокойствия.

Рецензия
В трех жанрах заплутавший. О романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»

В жизни каждого писателя неизбежно наступает искушение. Имя этому искушению – игра жанрами. Нет такого прозаика, которому не хотелось бы изредка написать поэму. Нет трагика, который бы втайне не мечтал о комедии и философа, отказавшегося бы попробовать свои силы в легкомысленном жанре.
Не стал исключением и Федор Достоевский, известный читающей публике своими романами «Униженные и оскорбленные» и «Бедные люди». Его новый роман – «Преступление и наказание» балансирует на грани психологического триллера, социальной драмы и философского исследования. И, стоит заметить, балансирует весьма уверенно. Детективная история – история убийства и поисков убийцы выдержана в весьма динамичном ключе, несмотря на отсутствие тайны, не отпускает читателя, держит его в напряжении до самой развязки. Галерея социальных портретов, предлагаемая Достоевским – объемна и сочна, нет сомнений, что каждый читатель увидит в ней до боли знакомые лица. Философская же часть… Думаю, о ней говорить излишне – несмотря на относительно недавнее появление в большой литературе, Федор Михайлович уже снискал заслуженную славу как мыслитель сильный, пусть весьма неоднозначный, но самобытный и глубокий. Казалось бы, все прекрасно, но нет…
Использованные жанровые приемы, прекрасные каждый сам по себе – никак не могут сойтись в одной точке. Роман постоянно распадается на составляющие, в нем нет той целостности, которая свойственна произведениям действительно выдающимся. Напряжение, созданное блестяще закрученной сценой убийства, вдруг спадает, сбитое внезапным обращением автора к философским размышлениям о пределах воли отдельного человека, а его едкий социальный сарказм по поводу «светского развратника» Свидригайлова вдруг комкается, когда в повествовании появляется следователь Порфирий Петрович – и оно возвращается на детективные рельсы.
Не спасает роман даже предельно сочное, объемное изображение места действия – Петербурга. Очевидна попытка, и попытка весьма незаурядная, сделать город не просто фоном – но персонажем. И персонаж, надо признать, получился запоминающийся. Вряд ли он понравится любителям столицы, но даже они не смогут не признать – образ города-безумца, каинова места получился весьма удачным и запоминающимся. Но даже он не в состоянии удержать целостность романа.
Впрочем, прочитать роман, несомненно стоит. И ради достоинств, упоминавшихся выше, и ради прекрасного, выверенного языка и прежде всего – как очевидный этап в творчестве Федора Михайловича. Это прекрасная, пусть и неудавшаяся попытка разорвать границы жанра, создать нечто новое в современной романистике, свидетельствующая о том, что Достоевский, как автор растет, развивается и ищет. Будем надеяться, что эти поиски приведут к успеху. «Преступление и наказание» же займут свое место в истории этого успеха – место романа неоднозначного, но в целом, интересного прежде всего литературоведам и собирателям.

Интервью
Я всегда верил в собственные силы (Г.Ю. Цезарь)

Пожалуй, нет такого человека среди наших читателей – даже самых далеких от политики, которые никогда бы не слышали об этом человеке. Гай Юлий Цезарь пример того, как человек может достигнуть вершин власти, не владея изначально ни богатством, ни связями – а исключительно упорством, талантом и верой в собственное предназначение. На протяжении последних нескольких лет его судьба – и как политика, и как человека, не раз висела на волоске. Его противостояние с Помпеем не раз переходило в вооруженные столкновения, и, тем не менее, он смог остаться в представлении римского народа тем, кем всегда хотел быть – не авантюристом, оголтелым искателем власти, а истинным ценителем исконных ценностей – свободы, демократии, законности. Сегодня мы беседуем с Цезарем на его загородной вилле, недалеко от Рима, вскоре после его возвращения из Египта где, как известно нашим читателям, он провел несколько месяцев с целью наведения дружественных отношений с нашим восточным соседом – Египтом.
В.Н.: Прежде всего, здравствуйте, и от лица нашей газеты и читателей примите поздравления с назначением на место консула
Ю.Ц.: Аве! Благодарю Вас. Надеюсь, что оправдаю оказанное доверие.
В.Н.: Прежде всего, вопрос, который волнует без сомнения всех – каковы будут ваши первые шаги на этом поприще.
Ю.Ц.: Думаю, они очевидны. Прискорбные события, которые имели место недавно, нанесли огромный урон зданию римской демократии. Помпей, которого многие, даже я когда-то, считали хранителем законности, оказался не более, чем двуличным карьеристом, своими действиями нанесшим огромный, хотя, надеюсь, и поправимый, урон нашей республике. И теперь первейшая задача не только для меня, но и для всех сознательных граждан – возместить этот ущерб, сделать так, чтобы никто больше не смог единолично посягнуть на главенство в Риме.
В.Н.: И как широко Вы планируете использовать для этого дарованные Вам полномчия?
Ю.Ц.: Не более, чем мне позволит республика и римский народ. Вы должны понимать, что после этих прискорбных событий я не могу позволить себе ни на шаг преступить границу дозволенного – иначе я ничем не отличался бы от Помпея. С другой стороны, надо понимать, что наведение порядка потребует решительных мер – и без сомнения, наши противники не преминут воспользоваться этим, чтобы обвинить нас в тирании. Но, думаю, время нас рассудит.
В.Н. К слову о времени. Недавно были опубликованы Ваши автобиографические заметки «О Галльской войне». Как Вы думаете, насколько успешным окажется это издание.
Ю.Ц.: Я искренне надеюсь, что они найдут своего читателя. Тем более,что в них я попытался изложить события максимально объективно – я писал их не как генерал, но как историк.
В.Н.: И именно поэтому Вы повсюду ведете повествование от третьего лица?
Ю.Ц.: Вы правы. Мне показалось, что это будет удачной идеей – чтобы лишний раз подчеркнуть свою незаинтересованность.
В.Н.: А есть ли планы на продолжение? Или Вы решили целиком сосредоточиться на политической карьере?
Ю.Ц.: Планы, конечно же есть, более того, сейчас в верстке находится продолжение «Записки о гражданской войне», которые рассказывают о моем противостоянии с Помпеем. Надеюсь, что их публикация слегка поумерит пыл тех, кто любит рассуждать о Цезаре – тиране.
В.Н.: Занятия литературой помогают вам в Вашей работе?
Ю.Ц.: Да, конечно. Когда пытаешься проанализировать прошлое, подвести некоторые итоги – яснее становится будущее, и те проблемы, которые перед ним стоят.
В.Н.: К слову о литературе. Всем известно, что Марк Туллий Цицерон – один из виднейших ораторов нашего времени, не скрывает своего, мягко говоря, критического отношения к Вам. Что бы Вы могли сказать по этому поводу?
Ю.Ц.: Марк Туллий, без сомнения, талантливейший человек, все мы прекрасно знаем его сочинения и любим их. К сожалению, в наше неспокойное время не всем удалось сохранить ясность суждений, и ему – в том числе, поддержка Помпея лучшее тому свидетельство. С другой стороны, я уже заявлял, что являюсь горячим сторонником исконных римских свобод, и свободы слова – в том числе. Думаю, что отсутствие репрессий по отношению к нему будут лучшим моим ответом на обвинения в недемократичности. Хотя, лично от себя повторю, что мне очень жаль, что столь талантливый человек тратит свои силы на бессмысленные политические игрища.
В.Н.: Довольно о политике. Поговорим о Цезаре – человеке. Скажите, как Вы проводите свободное время?
Ю.Ц.: В последнее время, к сожалению, у меня его нет. А в целом… В целом, не думаю, что как-то отличаюсь от обычного римского гражданина. Гуляю, встречаюсь с друзьями, читаю – недавно с удовольствием перечитал «Энеиду». Пытаюсь поддерживать себя в хорошей физической форме – Вы же понимаете, я начинал карьеру как военный, должен достойно выглядеть перед легионерами.
В.Н.: Как к Вашему успеху относится Ваша жена?
Ю.Ц.: Прекрасно. Я весьма благодарен ей за поддержку – даже в самые трудные времена я всегда знал, что она рядом.
В.Н.: Простите за нескромный вопрос, а как она относится к многочисленным слухам относительно Вашей связи с египетской царицей – Клеопатрой?
Ю.Ц.: Как и подобает настоящей римлянке – с презрением. Мы давно вместе, многое пережили, но ни разу нам не приходилось сомневаться в верности друг друга. А тем, кто гадает по этому поводу – я посоветовал бы заняться чем-нибудь более перспективным.
В.Н.: И напоследок, еще один вопрос, от нашей читательницы из Пелопонесса. Скажите, Вы суеверный человек?
Ю.Ц.: Нет. Верить в приметы было бы непростительной слабостью для человека, в чьих руках находится судьба демократии. Я верил и всегда буду верить только в собственные силы и в истинность традиций моего родного Рима.

Специально для читателей «Вечерних новостей» интервью брал Марк Клавдий