Дочь Перуна

- Ахти! Ягодка моя сердешная! – умилилась растроганная женщина.
- Матушка сказала, что в дети меня возьмёт. – серьёзно сообщила девушка, сама не понимая зачем. Может быть, оттого что сказанное воспринималось иначе, чем подумавшееся, а может, просто захотелось увидеть реакцию этой доброй простодушной женщины. К удивлению Любки, Анея прекрасно поняла исконно сиротское выражение, удивлённо прикрыла рот передничком и радостно всплеснула руками приостанавливаясь.
-И ладно милушка, и хорошо. Так и будем втроём в дому, а там глядишь, и суженый сыщется, то-то радость нам будет. – живо и согласно закивала она головой в белом платочке.
– Никаких суженых. – отчеканила Любка, нахмурившись от того, что данный субъект всё-таки может сыскаться. Её совсем не обрадовала перспектива такого обретения, ведь где-то на свете не смотря ни на что, существовал Герка. Вот только как это объяснить Добродее с Анеей и другим здешним жителям, с которыми ей наверняка ещё предстоит познакомиться.
- Ты не серчай, ягодка. Как же иначе-то. Человек всегда к человеку тянется. - улыбнулась Анея. Сбивая её с темы, девушка спросила, кивнув на дом, возвышающийся за спиной.
- Это что вы с Добродеей одни в таком домище живёте? -
- Одни ягодка, одни, с кем же ещё. С тех пор как мужья наши с детками на порубежье сгинули, так мы дружка за дружку и держимся. Матушка известное дело ведунья не из последних, а я при ней, дом веду. Ты матушку почитай, она добрая, оттого нелегко ей. – неожиданно охотно сообщила Анея.
- Добрым всегда нелегко. - со вздохом согласилась Любка. Выходит Добродея вдова, потерявшая на войне и мужа, и детей. Любка, услышав это, сразу же пожалела о своих капризах с опорками, а ещё больше о своём страхе, заставившем её обуть их. Но это раскаяние мгновенно улетучилось, едва она огляделась вокруг. Они с Аней шли по заросшей тропинке в самом обычном на первый взгляд огороде. Но это только на первый взгляд. Когда же Любка, настороженно слушая слова Анеи, пригляделась к грядкам внимательней, то увидела, что вместо картошки и капусты они засеяны совсем незнакомыми ей травами и овощами. Девушка невольно нахмурилась, ещё внимательнее разглядывая грядки. Невооруженным взглядом было видно, насколько тщательно и кропотливо за ними ухаживают. А потом, отчего же так легко разговорилась Анея? Хоть и болтун, как известно, находка для шпиона, но Любке от этого легче не стало. Она призадумалась над всем только что увиденным и услышанным, а главное над тем, насколько легко ей удалось всё это узнать.
- Давеча налетели саттары из своей степи и ну разорять наши городища. До сих пор никак не уймутся. И теперь наша дружина на порубежье стоит. Ратится, а больше оборону держит. - услышала девушка слова Анеи, ворвавшиеся в её раздумья.
- Так у вас тут война идёт? – растерянно спросила Любка, с затаённым страхом озираясь вокруг. Война представлялась ей почему-то дымной, грохочущей и непременно пасмурной и серой, как в старом кино. Вокруг же, вопреки таким представлениям, стоял ясный солнечный денёк необыкновенно тихий и радостный.
- Не то что бы она идёт девонька. Просто, то разгорается, как пожар, то дымится, а то и вовсе гаснет. Известное дело. Через порубежье частенько нечисть всякая, вроде саттар, к нам пробирается, а мужья наши, да детки в защиту встают вот и гибнут. Когда ратишься, загинуть немудрено. - с печальным вздохом покачала головой Анея. Тем временем они прошли тропинкой в густых зарослях малинника, это было единственное здесь знакомое Любке растение, и оказались около небольшой, но такой же основательной, как и дом баньки в самой глубине сада-огорода. Из распахнувшейся низенькой двери на Любку пахнуло тёплым травяным духом, и особенным непривычным для горожанки запахом горящей древесины. Анея тотчас принялась торопливо готовить всё для мытья, а Любка как вошла следом, так и осталась стоять на пороге в мрачном молчании, наблюдая за этими приготовлениями
- А дети у вас что, тоже... ратятся? - хмуро спросила Любка, неожиданно для себя повторяя подходящее слово. Она вообще поймала себя на том, что невольно старается повторять слова и жесты нехарактерные для неё в прошлой жизни или своём сущем, как выразилась бы Добродея.
- Ратятся ягодка, как же без того. Оно конечно негоже, да только рать рати рознь. Бывает и так, что всем миром оборону держать приходится. Так тут и до детей дело доходит. Беда то она для всех одна. Вот у меня муж и сынок, юнак ещё совсем, в пращниках служили. В засаде загинули разом, а у матушки доченька то ж. Твоя ровня годочками, а уже в ведуньях была при княжеских полках. Зело с тобой схожа. Не столь обличьем, сколь нравом. По шестнадцатой весне шла, когда с самим Чернояром схватилась. Это же он злодей саттарские кочевья на Сладу привёл, сами-то они к нам нос сунуть боялись.Зело жестокосерд и душой тёмен,столь же в чародействе тороват.  Где уж юничке такого страшного колдуна одолеть, она пока всё больше по лекарскому делу учёна была, не как матушка. Вот так одинёшеньки мы и остались. – женщина печально вздохнула и утёрла передничком повлажневшие глаза и тут же спохватилась. – Ой, да что это я тоску-то нагоняю. -
После этих слов, девушка окончательно поняла, что зря боялась Добродею. Не станет она её ни в кого превращать. Наоборот сама беречь её станет, как зеницу ока и другим в обиду не даст. Теперь ясно, как день что про то, что она готова заменить Любке мать, сказано отнюдь не для красного словца.  Вполне возможно, что ведунья, могла сказать неправду про дар и возвращение, но не из злого умысла, а только для того чтобы девушка осталась с ней. Анея, как могла поддерживала в этом свою хозяйку. Любка поняла, что ей не грозит ничего, кроме как на всю жизнь остаться в неведомом пугающем Заградье и жить припеваючи. Ну если только она по чужой воле или сама опять не вляпается в какую-нибудь глупость, благодаря своему вредному характеру. Со временем, она станет здесь своей и будет похожа на Добродею. В этом не было ничего плохого, но шокировало Любку то, что благодаря рассказу Анеи она впервые всерьёз стала раздумывать о здешнем житье, а дядька и Герка отошли на второй план. А ведь первый, как бы то ни было, буквально вытащил её из интерната, а за второго она собиралась замуж. От всех этих мыслей девушка становилась всё мрачней и мрачней, а от пряного банного духа у неё медленно шла кругом голова. Анея же радостно засуетилась у полков с потемневшими объёмистыми ушатами, вениками и какими-то уж совсем неизвестными Любке раритетами мыловаренной промышленности в виде светлой чуть желтоватой жидкости. Под конец она разложила на полочке у дверей принесённую Любкой одёжку, вместе с неизвестно когда прихваченной из дома чистой холстиной. Девушка наблюдала за Анеей, а смутная тревога и неопределённость снова стали грызть и будоражить душу, как затаившийся в логове зверь. Её первый день в неизвестном Заградье был в полном разгаре, а она по-прежнему мало, что узнала, и эта малость хоть и вселяла уверенность в дальнейшей безопасности, но никак не проясняла ход событий. Может быть её, умышленно заставляют всё забыть и обманом удерживают здесь, потому что она нужна для каких-то неизвестных ей целей и не факт, что эти цели благие.

продолжение следует.