6. Люся

  Разложив инструменты, стал заправлять на куске кожи стамеску. За этим занятием меня и застала попадья.
  - О! А где это вы пропали на всю ночь?
  - Был в гостях у Эскулапыча, там и заночевал.
  В ответ звонкий смех и жест прикрываемого рукой рта – что мне вовсе непонятно. Улыбка у нее красивая, зубы ровные и белые, а как смеется, обязательно прикрывается. Она отошла от веранды и только теперь я заметил огромный белый таз со стиранным бельем.
  - Люся, солнышко, принеси мне прищепки.
  Средняя семилетняя дочка тут же появилась с проволочным кольцом, с плотно нанизанными, исключительно деревянными зажимами для белья. Как и две ее сестры, она восхищала меня своей розовощекостью, веселым блеском глаз и поразительной стеснительностью. Вот и теперь, едва увидев меня, она расплылась в улыбке и тут же смущенно опустила глаза. Между тем ее мать начала монолог:
  - Небось, потчевал вас своими настойками. Знакомо – все, кто у него в гостях бывают, пробуют.
  В реплике не прозвучал вопрос и я не стал ничего говорить, а внимательно слушал.
  - Так ведь и верно – целебные настойки у него. Вон Люсенька наша по весне простыла, так отпоил он ее травами. И я пробовала, только крепкие, хмельные больно. Оно и понятно – на чистом спирту ведь. А детям разбавляем теплым чаем.
  - Вчера мы тоже с чаем пили, но как и когда я уснул – не помню.
  - Так то вы с горячим чаем. То другое дело. А с теплым или с холодным  - действует совсем по иному.
  Я припомнил утренний запах содержимого бутылки и поморщился.
  Женщина подошла к ступеням веранды, Люся проворно выхватила пустой таз и скрылась за углом.
  - Вот ведь как, - ее голос стал тихим с нотками жалости, - И мужик неплохой, и умный, и с профессией нужной, а вот один уже который год.
  - А что, семья у него была?
  - Была семья, дочка уже взрослая. И что городским бабам нужно? Развелись, так он поначалу сильно запил, да так, что с работы его погнали. Жить ему было негде, ночевал в своей поликлинике да по друзьям. А после встретил его твой заказчик и позвал сюда. Приехал, прижился, а все один…
  - Бывает…
  - Вот, вот. Ой, и что это я? Завтрак же ваш там, на столе стоит.
  - Спасибо, Мария, я возьму сюда и здесь перекушу.
  - Так принесу, - я не успел сказать слова против, как звонким окриком снова материализовалась Люся и через минуту передо мной уже стояла сырная запеканка и кувшин с молоком.
   
   Запеченный творог с рисом в тонком тесте, еще и с молоком – райское кушанье. С детства люблю. С первых дней понравилось есть на веранде. Ем и наслаждаюсь, радуюсь погоде, отсутствию забот и благоприятной атмосфере. Позади и чуть слева шуршание, оглядываюсь – уже знакомые расцветки ткани проглядывают сквозь щели в балясинах перил.
   - Что там, Люся?
  В ответ тишина. Замерла. Затаилась. Я не настаиваю. Но немного спустя замечаю глаз под белесой бровью. Глаз пристально наблюдает за мной. Взгляд осторожный, но добродушный.
  - Ты что, боишься меня?
  - Нет, - и она, поднявшись с корточек, положила подбородок на перила.
  - Что же прячешься?
  - Я не прячусь, я прячу, - в глазах какое-то напряжение.
  - Ага, понятно – сокровища, неверное?
  - Да, ценности.
  - Ух ты?! А мне покажешь?
  - Покажу, - немного помедлив, видно раздумывая, стоит ли усатому дядьке показывать «ценности», Люся медленно перемещается к левой от меня опоре навеса веранды.
  - Так что у тебя там?
  - Телефончик, - с секунду помедлив, тихо произносит девчушка.
  Надо же…  Одно слово – «телефончик», а сколько в нем нежности. Прозвучало, как «котеночек».
  - А там что? – я указал вилкой на сжатый кулачок.
  - Денежка…
  Я знал и про телефон, и про монетку. В июне заезжие немцы подарили девочке поломанный телефон «раскладушку» и итальянскую монетку в два евро. И если телефон почти все время висел на цветном ремешке на ее шее, то монетку она часто прятала и забывала куда. Не знаю, что на меня нашло. Я напомнил ей об этом.
  - Ты часто теряла монетку, так ведь?
  - Угу.
  - А вот скажи мне, телефон ты не теряла ни разу?
  - Нет.
  - Вот послушай, что я придумал. Мы можем закрепить монетку внутри телефона и ты ее никогда не потеряешь.
  На лице девочки растерянность и заинтересованность одновременно. Ей тяжело решать, потому что ей трудно представить «два в одном» - телефон и монетку.
  - Ты подумай, спроси у мамы. Если захочешь, я сделаю…

   Люся разбудила меня ранним утром. Она стояла в длинной ночной рубашке, распущенными волосами, в одной руке держала телефон, в другой монетку.
  - Сделайте, пожалуйста!

  Еще днем позже, я отдавал ей сувенир. На месте выломанного дисплея покоилась опущенная в эпоксидную смолу монета. Здесь же, на веранде Люся показала то, что получилось отцу, матери и старшей сестре. Дала в ручонки и младшей Аннушке. Полуторагодовалая девчушка тут же попробовала телефон на зуб.

   Я все думал, что Люся производное от Людмила. Оказалось - нет. Лукерья