17. Трое придурошных

  Не знаю, чем руководствовался доктор, назначая встречу поздним вечером. Наверное, не хотел видеть, как односельчане крутят пальцем у виска. Я даже не удивился присутствию Николая на заднем дворе усадьбы Эскулапыча. Парнишка сидел на каком-то возвышении покрытом брезентом и уплетал огромный бутерброд с колбасой и чаем. Доктор был занят более таинственным занятием – привязывал мотки проволоки к брючному ремню.
  - Ну, что? Я готов, - я присел рядом с Николаем и под моим весом под брезентом неприятно затрещало.
  Я от неожиданности вскочил. Николай вопросительно, а доктор с усмешкой глянули на меня.
  - Садись смело, не продавишь.
  Я приподнял брезент. Это был огромный блок, связанный из бутылок. Скотч, проволока, синтетические веревки скрепляли пустую тару в два яруса.
  - Там, за сараем такое же сооружение. Вот их то и нужно перенести к реке, - Эскулапыч застегнул штормовку.
  Я сделал пару шагов и заглянул за сарай. В потемках сооружение смотрелось впечатляюще.
  - Пойдем еще покажу, - Эскулапыч направился к сараю.
  Щелкнул древний включатель. При желтоватом свете горящей в полнакала лампочки картина предстала фантастическая. Сарай был забит увязанными блоками и лентами размером поменьше.
  - Ого, - только и смог я выдавить из себя.

  Способ транспортировки блоков был продуман Эскулапычем, казалось бы, до мелочей. От двора доктора до церкви, а там по пустырю к обрыву. На берегу предстояло связать блоки вместе и уже по воде сплавить вниз по течению.
  Как-то так получилось, что на месте будущей переправы я ни разу до этого времени не был. То ли не хотелось под любопытными взглядами дефилировать по поселку, то ли просто нужды не было. Не ходил я туда и по берегу речки. Тому причиной был высокий крутой обрыв и узкая глинистая полоска пологого пляжа, извечно мокрая и вязкая. К скрепленным блокам привязали две длинные жерди, удерживая ими на течении заготовки парома, предстояло провести плавматериал вдоль всего поселка.  Мы прошли лишь метров сто, как ноги начали вязнуть в мокром грунте.
  - Док, прыгаем на блоки, а не то до утра так грязь месить будем.
  Эскулапыч кивнул, что-то прокряхтел одобрительно и, вошел в воду, не снимая обуви. За ним Николай. Даже в темноте можно было угадать довольную улыбку на лице парня. Я не расшнуровывая, стащил кроссовки и бросил их на берегу. Заберу потом…
  Какое-то время плыли не управляя импровизированным плотом. Пока не отвязали жерди. Дальше – проще. Подруливая жердями, почти без приключений добрались до места. То, что дважды пришлось спрыгнуть  и по пояс в воде сталкивать импровизированный плот с отмелей, конечно же не в счет неприятностей. Почти в кромешной темноте причалили к берегу. Я уже подумал, что моя ночная миссия закончена, но не тут-то было. Эскулапыч отправил Николая домой и лишь после этого поджег две охапки хвороста, подкинул разносортных дров. В свете двух костров я увидел конструкцию из старых досок. Рядом возвышались еще две стопки такого же б/у-шного стройматериала. Внушительных размеров, примерно пять на четыре метра ящик без дна с перегородками. Борта высотой почти метр. В ячейки каркаса и предстояло поместить заранее связанные блоки. Управились быстро, один костер затушили, у другого присели обогреться и поговорить. Я рассмотрел место, к которому примыкал деревянный каркас – своеобразный причал. Он состоял из похожих блоков связанных бутылок, с той лишь разницей, что пластиковая тара здесь была наполнена песком. Сдвинуть такой блок не сможет ни ледоход, ни половодье. Оставалось сделать прочный настил. Из рассказа Эскулапыча я узнал, что прежде бутылки на причальную стенку они вдвоем с Николаем носили в мешках и уже здесь надували, насыпали в них песок и уже потом увязывали.
  - Док, а доски откуда?
  - Да отовсюду. Старые совхозные постройки разбираю. Не нужны они больше никому…
  Печальная это тема, но не о ней речь. Уже за полночь отправились обратно. Это был первый раз, когда я прошел весь поселок из конца в конец. Подошли к дому Эскулапыча и я не отказался от приглашения на чашку чая. А там, за разговором и настоечкой я совершенно забыл о брошенных на берегу кроссовках.
  Проснулся утром от громких возгласов. Да, да, я снова заснул на диване. Доктора в доме не было, а голоса раздавались со двора. Продрав глаза, я выбрался к солнечному свету. Посреди двора Эскулапыч, попадья и еще одна пышная крестьянка что-то горячо обсуждали и отчаянно жестикулировали. Минутами позже понимаю в чем дело. Марфа – так я ее окрестил в тот момент, ранним утром пошла искать козленка. Нашла на берегу мои кроссовки, проходя мимо веранды у дома священника, спросила у попадьи, не утопился ли я. Вдвоем проверили наличие – отсутствие моего тела во флигеле, сбегали на берег, забрали мою обувку, и уже пораскинув мозгами отправились к Эскулапычу. Здесь устроили доктору разнос. С появлением моей физиономии разнос перекочевал в мой адрес. Я не нашел никакого другого способа реагировать, как попросту молчать, состроив глупую физиономию. Это оказалось наиболее правильной реакцией на их горлопанские выкрики в данный момент. Дамы, выпустив пар, удалились в сторону калитки, где и разошлись каждая по своим делам. Эскулапыч с юмором оценив мою игру, рассмеялся и включил чайник.
  - Третьей жертвой разноса должен был стать Николай, - рассуждал я, обильно намазывая маслом черствый ржаной хлеб домашней выпечки.
  - У Коляна еще все впереди, - подняв палец к виску, сообщил доктор, - Его-то еще не нашли.
  - Как это? Куда же он делся?
  - Не знаю, но подозреваю, что где-то зарылся и спит.
  Доктор оказался прав. С первыми ударами колокола парень выбрался с сеновала поповского дома.
Мне пришлось отбросить мысли о всем, что не касалось работы. К тому же содержимое записки подстегнуло. «Займись делом» - коротко и предельно доходчиво. Два дня я не оставлял рабочего места и к приезду заказчика, уже мог показать результаты.
  А паром доктор достраивал с Николаем. Меня обещали позвать на презентацию по поводу первого рейса.