Игрушки

Юрий Пахотин

Игрушки

Мне как-то рассказала одна женщина, проработавшая всю жизнь воспитателем в детсадике, такую  историю. Однажды в их город  приехала делегация из Канады. И должна она была, кроме прочего, прийти и в детский сад, чтобы  посмотреть, как живут советские дети. За неделю до этого события к ним пришли  ответственные лица и проинструктировали весь персонал, от нянечек, до  заведующей, как себя вести, что говорить, как отвечать на провокационные вопросы. А за день до визита привезли в садик импортные игрушки. Даже сбежавшиеся отовсюду работники детсада глаз не могли оторвать от этих красивых, ярких наборов посуды, говорящих кукол, детских парикмахерских и прочих невиданных чудес, а что уж говорить о детках. Они вечером даже уходить домой не хотели от этой красоты.
На следующий день ближе к обеду пришла иностранная делегация – четыре  молодые, роскошно  одетые, улыбчивые женщины и серьезный мужчина переводчик. Они поговорили с воспитателями,  поиграли с детишками, пообедали вместе с ними, сфотографировались на память и ушли. Детишек увели в спальную комнату.  И пока шел сончас,  приехали люди собрали  в коробки все эти импортные игрушки и увезли. Дети проснулись, пришли в игровую комнату, а там все как раньше. Дети, конечно же, расстроились. Они просто не понимали, почему вдруг исчезло все это великолепие.  Не объяснишь же им, что мы должны были показывать иностранцам, что у нас не хуже, чем в  капиталистических странах. Постепенно дети успокоились и только одна девочка до самого вечера ходила за воспитательницей и плача спрашивала: «Игуски касивые были, где они?»
«А разве сейчас не строят «потемкинские деревни»? – спросил я эту женщину.
«Да я разве об этом? - удивилась она. – Сейчас про все пишут и говорят. Даже когда  президент или руководитель правительства в какой-нибудь город приезжают в газетах рассказывают про то, как дороги наскоро ремонтировали к приезду гостей, заборами закрывали свалки и дряхлые дома, как люди опаздывали на работу из-за того, что дороги перегораживали. На любой вопрос я могу сегодня честно ответить. Поэтому не  страшно. А тогда вранье называлось политикой и поэтому все молчали.  И когда  кто-нибудь начинает мне говорить, что вот, мол, раньше все было замечательно, я вспоминаю заплаканные глаза той девочки и этот ее вопрос: «Игуски касивые были, где они?»  А ответить на него я не могла.