347

***

Прибабахи мещан: один в баптизм подался, другой в резьбу по дереву; один покупает сотни музыкальных дисков, другой - видео; у одного все разговоры о бабах, у другого - о спорте…; у третьего - о чакрах и энергетике - а четвёртая видит себя то собакой бегающей, то вороной летающей (пятый – картежник) Плюс пьянка, деньги, дети, дачи, машины и дома… Ни один мещанин не живет без своего набора прибабахов.

***

«Раскрепостись хотя бы раз в год!» - «Я раскрепощен 365 раз в день..., но зачем  открывать дверь вульгарности? Да и нет уже этой двери, срослась она с окружающей  стеной. Зачем они нужны, этот зловещий рослый шут и его маленький, но въедливый и пристаючий паяц...»

***

«Школы», «техники», «катехизисы» дают что-то, отнимая свободу, жизнь и детство. Дают предмет, который монументом стоит в дверях, вечно мешая войти. Трудно осмелиться сказать классику «посторонитесь, пожалуйста; позвольте пройти, т.е. выйти»...

***

Задавлен полетом с горы. Некогда перевести дух, опомниться, подумать и почувствовать - летящему с нее гора предлагает всё новые виды и сюжеты - во многих из которых колотушка фигурирует, удары колотушкой (и даже камнем удар, последний, завершающий, прихлопывающий головы орех).

***

С нею общаясь, продвигаешься в какой-то узкой щели. Вообще-то, комнаты такими не бывают - значит, слишком много мебели наставлено. Святая Троица: Бог-Отец Шкаф, Бог-Сын Стол и Дух Святой Постель. В Бога-Отца особенно верит - четыре шкафа стеной стоят. А для Святого Духа она уже пожилая - от святости засох зеленый фиговый листок... («Где двое или трое, там я посреди вас»  - это о столе, конечно!)

***

«Люби Бога всем сердцем, всей душой и всем разумением своим и люби ближнего» - а Бог в нас – т.е.: «люби себя, ища полноты любви, а потом и через край начинай  переливаться – к ближним». Обычный человек поразительно жесток к себе - живи, мол, и не рыпайся. Чего, мол, тебе еще надо, жрешь до пуза и всё у тебя есть, балдей, бревно и не мычи мне ничего. А других он уважает и боится, поскольку подозревает, что  они не такие бревна; человек поклоняется или себе-личности или себе-толпе; он не может без поклонения, он, пылинка, зернышко, так устроен, так устроены его спина и колени…

***

Тексты, похожие на свисток и дым паровоза в ночи (паровозы вымерли не все - один остался, он где-то мчится...)

Перелетал с текста на текст, как с тарелки на тарелку. Все тарелки пустые, чисто вымытые: «аэропорт блестит, но закрыт». Утренняя тарелка пустая, обеденная - опять пустая и круглая... (искал чего-то в текстах)

Зажарил улыбку на обед. Пережарил, потом колбасой до вечера воняла...

Как бы мне так сойти с ума, чтобы не потерять, а обрести свободу. Сойти только с заштампованного, проклятого ума. Ударить по нему так, чтобы он онемел и отпустил меня.… (Ударил, отряхнулся независимо и в прострацию вышел. Что отряхнул - угрызения совести, липучие опасения, жалость к своему прошлому?! ...Ходил в прострации с распухшим, огромным, красным кулаком.)

***

Вот я, а вот мой черный человек, потемневший человек. А вот мой опухший человек. Привет, мой кривляющийся человек. Ох, и черен вчера был. А они-то какими - тоже пухли, кривлялись, темнели. А уж она совсем озверела, стала тупа как полено...

Почему сны бредовы? Потому что выпадают все слабые звенья в логической цепи. Остаются только сильные - кучками, одиночками они в изгнаниях, болезнях, напряжениях; вокруг тьма и потеря смысла...