Техчасть

К началу 1988 года ремвзвод формировался в новом составе. Дембеля в запасе, козырные черпаки обустраивали быт, направляя молодь на истинные пути. Молодых к тому моменту оставалось трое, так как «бегунок» шнырял уже вне пределов наших служебных полномочий.

Свободного времени стало больше, и я навадился заглядывать в техчасть. Предельно аскетичная пристройка к зданию штаба была схожа со строительной бытовкой и облагорожена изнутри в перспективе армейского быта – военная казна не шиковала! Чем достали – оклеили стены (новомодные кирпичики из вспененного полистирола), что на складе завалялось – бросили на пол, что не съела моль, тем окошко и зашторили – сиречь, всё постно. Документацию защищала два металлических сейфа инвентарного образца. Три тумбы в пристенках против окна верандного типа, по центру канцелярский стол зампотеха (это заместитель командира по технике и вооружению, а не «потешный» зам, как одна милая дама додумала), со столешницей адъютанта – вот и всё инкогнито.

Как ни привирай, ни один натовский шпион не догадается, что в подобных сараях хранятся военные секреты. Связисты знали, где скрытничала техчасть – чужим табу. Даже вплотную подойдя к техчасти, и зная, это и есть она – так или сяк преобладало сомнение. Хлипкий замочек на притворе, за которым искать заместителя командира части по технике и вооружению смысла нет. Не может высокое должностное лицо восседать в данной сирости!..

Гумар Агзамович Нуриахметов человек умный и лишённый солдафонских привычек, вопреки майорским погонам. Служба – работа, надо кусок хлеба отрабатывать. И свои обязанности выпускник СВВАКУ исполнял на отлично. Недавно, будучи начальником ГСТО, Гумар Агзамович был замечен начштаба корпуса полковником Христичем как стоящий профессионал и знаток своего дела. С лёгкой руки полковника, тогда капитана Нуриахметова перевели в наш батальон, словесами того же НШ: «Чтобы технику и вооружение батальона вытащить из полного говна!»

Внешний вид каморки не напрягал нервенные клетки зампотеха, а внутри «нарушать беспорядок» считалось чревато. Им замеченный и пропущенный писарем бардак минутно обряжался в надлежащий пейзаж, как после первой упреждающей команды, так и превентивного тычка в бочину. Приём действенный, боли не вызывал, ускорение к выполнению задачи придавалось на стадии замаха.

К личному составу взвода Гумар Агзамович относился бережно – не щемил сам и не позволял другим. Подчинённые любили его и уважали. В своих эшелонах власти тоже пользовался уважением немалым. Надо дельце провернуть без последствий – довериться можно только зампотеху. Например, комбата заменить на учениях, если отсутствовал по той или иной причине... Навести порядок в автопарке, колонну гнать без поломок до мест развёртывания... Из кювета тайком поднять КУНГ со станцией, сгоревшей на марше Ашхабад-Кушка, притащить в автопарк и под благоприятный случай изыскать возможность списать вчистую – всё он делал быстро и хладнокровно...

Марши на Кушку вообще тяжёлыми оказывались. Из заметок Ивана Паршикова я узнал: однажды на обратном пути с Кушки дотла сгорела аппаратная дистанционного управления Р-151. Ночь, кратковременная остановка обнаружила отсутствие единицы. Ротный Алексеев метнулся назад искать и наткнулся: дым, на обочине палево, вокруг опрокинутой на бок машины горит асфальт – катастрофа! Водитель оправдывался, что ослепила легковушка со встречки, крутанул баранку, станция не справилась с заносом, завалилась на бок. От трения по асфальту молниеносно полыхнул лившийся из бака бензин, к приезду Алексеева весь участок дороги был объят пламенем.

Радиостанция смонтирована на базе ЗИЛ-131. По закону подлости машина пала на левый бок, где находилось большое окно. КУНГ разделён на два отсека, обе двери заблокированы, а кузов деформирован. В малой клети ниши с электропитающими движками, один соскочил с креплений, враспор застопорил двери. Ротный успел выдернуть водителя, тот без сознания, стащил на обочину, вернулся к КУНГу, взломать не смог. Помощи ждать неоткуда. В основном отсеке зажат экипаж со стажёром. Ночь, пустынное шоссе, крыша набекрень, но двадцатилетний курсант, в сущности, мальчишка, в кромешной тьме, вместо собственного спасения сжал волю в кулак, надавал солдатам по морда;м, лишь явили признак паники, неистовой силой пихнул в узкую форточку и сумел выбраться сам. Остался жив и подчинённые спасены... Героический поступок...

Зимой 88-го, на другом марше на Кушку по глупости погиб солдат Герасимов Юрий, специалист тлф. ЗАС (аппаратная П-244ТМ), москвич и просто хороший человек.

Поход начался с задержки: батальон должен выйти на марш в 6:00, но распоряжением генерала Христича колонну прирастили салон-автобусом для офицеров высшего командного состава. Шасси «салобаса» явило дефект – система травила воздух. Пришлось ждать, пока рота княжеской охраны найдёт неисправность и отремонтирует. В результате колонна вышла на марш почти к полудню. Без дополнительных происшествий добрались до города Мары, где по плану должны состояться дозаправка техники батальона горючкой и ужин. Боец второго узла подошёл к предпоследней машине колонны набрать из прицепной бочки ЦВ-1200 воды; в момент стоящий последним автобус тронулся с места, а тормозов нет. Гридники что-то недоделали. Нашего солдата придавило к цистерне, а по дороге в госпиталь парень умер. Бессмысленная смерть...

После трагедии колонну загнали в степи пендинского оазиса, сутки искали виновного. Драли в хвост и гриву. ОРО-шный водитель решил подогнать автобус вплотную к колонне – официальная версия, но слух, с погибшим они были друзьями детства, чуть ли ни с одного двора, и один, заметив впереди другого, вздумал подшутить, разогнать «салобас» и резко тормознуть перед носом товарища.

Через неделю пришёл приказ командующего ТуркВО о снятии с должности командиров ОРОиО и ОБС, и назначении с понижением. Ротного отправили на Кушку, комбата Арефьева отстоял комкор генерал-майор Собков.

В отсутствие зампотеха техчастью заведовал Кашин Игорь – неординарный денщик семи пядей во лбу, умный и интересный человек. Игорю был отмерен фронт забот, не отпускавших нукера даже в выходные. В техчасти под столом был припрятан матрас, Кашин залегал на него для охраны помещения после вечерних поверок. Устав Гарнизонной и Караульной службы не определял поста подобным закуткам, недоверчивый вояка оборонял секретный бастион в одиночку и на свой страх и риск...

Сознательности крючкотвора можно только завидовать: на столе расстелет матрас, выключит свет и, отвлекая шпионов сопением, ночи напролёт сторожит каморку! Я бы ему памятный значок за службу дал, но Игорь не был зажатый гордостью, свои тщания от начальства скрывал. «Превратно поймут, а как докажешь, что ты не верблюд?» Так что при внешней никчёмности, техчасть была самым, получается, охраняемым помещением батальона...

Сначала я захаживал в техчасть убить время, языком чесануть с умным человеком, помочь или подменить. Шаг за шагом появлялся чаще и оставался на дольше. Нуриахметов не гонял, заставая в помещении лишнего человека, это расслабляло. Шло время, я самостоятельно уже печатал на машинке и выписывал путёвки на выезд техники. Изучил имена-фамилии водителей, и без спора на слабо помнил регистрационные номера многих автомобилей.

Если честно, иногда приходилось подделывать подписи некоторых ответственных руководителей вспомогательных служб. Особенно случаи, когда их не было в зоне досягаемости, но выездное расписание требовало вмешательства. Благо, почерком я умею управлять как древние скорописцы с княжеского двора, и с учебки привлекался писать инструкции, заполнять формуляры и перечни, реставрировать всякие потускневшие плакаты.

Необходимость подделки парафа командира батальона допускалась писарем в целях неоправданного простоя автотехники, тут моя совесть непростительно спокойна...

Игорь имел за плечами четыре курса Бауманки, с головой дружил и в общении был весьма занятный человек! Характер малахольный, армию принимал за не самый желанный этап жизни. Коротал время, как мог, занимал себя одному ему ведомым интересом. Взбрендит идеей – сядет и сотворит памятный шедевр. Целыми днями мог расчерчивать фотографию по квадратам, по оттенку рассчитать ширину букв, и согласно расчётам напечатать на штатной печатной машинке картинку в большем размере.

Прихожан техчасти вводила в изумление составленная из девяти листов формата А4 парсуна Владимира Семёновича Высоцкого! Мозаика печатных символов завлекала взгляд магнетически, оптимально смотрелась шагов с трёх. Военнослужащие часто задерживались возле порога и очаровывались: «Буквы чётко подобраны, что настоящая картина сложилась?!» Хорошая идея и работа!

После увольнения Игорь не сразу подался в родные края. Волочился лишние недели полторы – писал диплом незнакомому студенту с замечательным именем Розибай. Сын одного из ашхабадских друзей майора Нуриахметова заканчивал учёбу в ТГУ – Туркменском Госуниверситете. Автодорожное направление, связанное с перевозом хлопка. И вот наш умелец в добровольно-принудительном порядке рассчитывал тому Розибаю термодинамику кабины КАМАЗа, приспособленного к эксплуатации в условиях повышенных температур, корпел над чертежами.

В итоге Игорю были жалованы за труд три бутылки трёхзвёздного Туркменского коньяка. Не фу-ты ну-ты!

Самым страшным, что могли выкинуть начальствам писари техчасти, было самовольное оставление расположения батальона. Водилось, мы с Игорем посещали городской банно-оздоровительный комплекс. Тайно, разумеется. Двадцатиметровый бассейн с прозрачной не пахнущей хлоркой водой, редкая в те поры сауна, чистые душевые, гладкий белоснежный кафель – купались, парились и отдыхали по-человечески... да не осудит нас устав...

Похулиганить раз пришлось, неосознанно. Хвалёная советская скромность в чертах наших характеров не прижилась, однажды мы залезли в форме под открытый душ и без застенчивости постирались. Намылились мылом, не снимая повседневки, и ополоснулись, тазов не применяя. Люди в бассейне плещутся, жизни радуются, пузыри из не заткнутых отверстий пускают – а тут солдатики с наглой выходкой ещё большее удовольствие доставляют.

На себе застирывать казалось неудобно, опробовать стоило. Сушить развесили в сауне на вешалках-плечиках, взятых их шкафов общей раздевалки, и пока мабута сохла, два недоумка продолжали бултыхаться в бассейне. Говорить откровенно, в свой адрес мы не слышали ни единого упрёка. Люди попались незлобные, с головою дружные – заметили, оторочили событие расшитой тесьмою юмора и предали забвению. Горожане без обид, и обмундировка на войске чистая... Мелочь, а на памяти лежит!

Позволяли банные дни раз или два в месяц. Входной билет стоил целкового, с денежным довольствием в семь рублей не нашикуешься. В основном тратили на сигареты – табачная норма довольствия была монетизирована.

Случай был, выловил на пороге техчасти вездесущий смотритель Кузнецов, когда с красными, как задний обвес макаки лицами мы возвращались из банного самохода. Не успели ковырнуть ключом замок, в спину откуда-то издали послышался остращающий окрик майора:

– Бойцы, ста-ять! Где это вы болтались? Два часа как засёк, что вы покинули расположение части, неизвестно в каком направлении, и только сейчас идёте?

«Никогда Штирлиц не был так близок к провалу!»

– Связь восстанавливали на Автоклубе, тыщ майор!

Отмаз на голубом глазу, а стоим перед ним румяные, Шипром и земляничными запахами воняющие. А мочалка, мыло и полотенце в сумке однозначно подтверждали, что ремонтники в поте лица бились за восстановление линии.

Кто снуётся в дождь и грязь? Наша доблестная связь! Если нет дождя и грязи, нас сновал начальник связи! Замполит не НС, знаемо, но тоже имел причину пристроиться.

Под занавес ХХ века войска связи, дислоцированные в местах с жарким климатом, с грязями вели дела опосредованно. Найти грязи в песках ещё постараешься, хотя суглинок та же грязь, а скороходов использовали по нужде – передача информации велась по большей части в эфире! Разве что на учениях между собой протягивали полёвку...

– Какой, нахрен, Автоклуб? Выворачивайте сумки!

Замполит раскачал уравновешенный образ воспитателя, навесив не в нашу пользу. Каждый божий день нас сопровождал кистень устава ВС СССР, тут не отмажешься, но терять кроме страха наказания нам было нечего!

Чтобы приглушить неудержимо возраставший рёв и сбить атаку замполита, мы и загрузили его пресыщенную лозунгами голову неожиданно правдивой головоломкой:

– Тыщ майор! Мы линию устанавливали от дежурки до радиобюро, испачкались с головы до жопы. Форму замарали и сами чумазые как арапы. Попались Нуриахметову, он велел срочно отмыться – бегали в баню...

«Правду говорить легко и приятно», а врать во благо не постыдно! Пока тараканы в голове зама по политике не настроились к новой атаке, мы добавили в унисон:

– Да ещё за свои кровные, Иван Александрович!

Палец нам в рот не клади – отхватим до предплечья. Удачная отмазка сшибла с кровопивца зловещий настрой. Легенда ложилась ровным слогом, он успокоился, а то сизеть бы уже начинал, ушки заострились и мочки отвисли, вроде щетина полезла и клыки заметно повытянулись...

– Смотрите у меня! Узнаю, неправда – устрою настоящую баню. Могли бы и в душевой отчиститься...

Победу в споре политработник оставил якобы за собой, а что там у него есть посмотреть так и не раскрыл.

Учитывая ситуацию, нам надлежало заткнуться, что мы сделали, но гримасы скорчили. Утром следующего дня два нукера с понурыми головами и совестливыми глазами от полного осознания содеянного ждали зампотеха за КПП. Лучше претерпеть горькие специи от Нуриахметова, чем неизвестно чем посыпанные кренделя от замполита...

Возможно, этот эпизод повлиял на мою дальнейшую службу в батальоне, ибо с окончанием календарной зимы меня командировали в Военную Прокуратуру гарнизона.

– К дальнейшему прохождению службы ты переводишься в военную прокуратуру, где будешь представлять батальон! Смотри там... не подведи! – хитрым прищуром назидал в путь досточтимый вершитель судеб Кузнецов Иван Александрович, притом снова ничего не показывал.




Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2010/11/24/869 > Политика >