Ритуал

За окном умирала осень.

Неспешно. Без агонии и слез. Словно под наркозом.

Большие пушистые снежинки медленно опускались на влажное тонкое «одеяло», бережно прикрывающее недостроенное здание ГУКа - главного учебного корпуса. От этой печальной, но торжественной картины трудно было оторвать взгляд.

Сгущались сумерки. В 221 комнате ДК МАИ, которую мои товарищи, с упрямством Марата Казея, называли сорок третьей, включили свет. И за окном сразу стало темно - картина угасла, будто там остановилась жизнь, и врачи закрыли дверь операционной.

Так закончилась моя последняя осень в России (в шутку мы называли себя россияне). Правильно коллектив назывался: Лауреат премии Ленинского комсомола, народный агиттеатр МАИ "Россия", но нам это казалось длинным и неромантичным как материалы партконференции. Странно, но это окно, пожалуй, самое яркое воспоминание 80-х. Я никогда так сильно не любил МАИ, как той осенью. В институт поступил за компанию с одноклассниками и по принципу близости к дому. В детстве мечтал о сцене. Ходил в драмкружок, участвовал в школьном театре и был лучшим чтецом, играл в ансамбле. О романтике взлетающих лайнеров и звездной пыли узнал, став «козерогом» – первокурсником МАИ. Уже позже я понял, что в жизни часто бывает так. И по настоящему любить начинаешь в моменты расставания.

...Закончилась моя последняя репетиция. Все разошлись. И в этот момент мне почудилось, что за окном кто-то есть, - я ощутил чей-то взгляд.
Осень пристально, но тихо смотрела в окно 221-й комнаты. Смотрела, как там умирает детство…

Я выключил свет и закрыл дверь.