352

***

 Обнял ледяную статую с верой, что только поверхность ледяная: «растоплю лед, а внутри окажется живая, милая девушка». Холод бьет током, просто бьет, но ведь не до смерти же. Ведь просвечивает девушка - если бы не просвечивала,  не стал бы, я мимо статуй свободно прохожу...
(Что ты всё о девушках - тут многие просвечивают. Но попробуй обнять, кстати - заворчат, что ты с них доспехи снимаешь.)

Смелый, с девизом «за робость не платят», но тут вопрос был другой и деликатный, вот и молчал в задумчивости, это длилось месяцы и годы, он смело тратил время, оберегая свою нежность...

У меня тоска от того, что люди не понимают  радость, а у них радость от того, что им кажется, будто они подружились со смертью...

***

Мне нужно, чтобы меня любили без памяти -  все ваши памяти прокляты, все они тормоза. «Если ты меня не любишь, то я тебя еще сильнее не люблю. А если любишь, то еще сильнее люблю» - горяч, но ведом; ведом, но горяч…

Я ей сказал «пошли вместе», а она мне сказала «нет - постоим вместе». Не могу  стоять, я задыхаюсь, если не делаю свои два шага в секунду. И тащить ее на себе  тоже не могу... А заигрывать как с кроликом или зайчиком не хочу...

Вздумала тягаться со мной в силе, пиная меня. Мол, любовь подождет, пока выясним, кто здесь все-таки главный. Только к сволочи доверчива; значит, так сильна она, сволочь, раз вызывает доверие?…

Я свободен как ветер, жесткий как крепость, природен как дерево, счастлив как солнце, мрачен как ночь. Я с облака крик и на солнце летящая крепость - ведь в некоторых кельях ее еще ночь, на некоторых площадях ее деревья никак не согреются до явления зеленого цвета...

Между нами пока всего лишь свечка горит, нитка мостиком, а она уже дует и тянет. «Нет уж дорогуша, я не настолько похотлив, чтобы любить темноту и пропасть».

***
 
На окнах занавески из патоки - подошел, полизал, задумчиво глядя в окно... На стенах обои из патоки - подошел, полизал... Стол патокой же покрыт - подошел... На столе книжка лежит - тоже вроде как съедобная! Откуда у них столько сахару? Зачем им столько красоты? Как сказал один классика горемычный персонаж, красота спасет дерьмо мира от разоблачения. Самые большие туалеты - это храмы. А задница всех меньше виновата...

***

Я ничего не вижу и не чувствую, пока пребываю в равновесии, но стоит мне хотя бы слегка пошатнуться или накрениться, как сразу вспыхивает моя  приборная панель,  душа. «Толкни меня, чтобы от жажды справедливости проснулась моя радость; чтобы в плавание отправилась волна; чтобы началась перекличка рубящих топоров и гладящих молотков…»
(В равновесии тоже думаю - но молча, с самим собой не разговаривая…)

***

В реальности оценщиками живописи являются богатые и славные люди, богатырь не ты, товарищ искусствовед из университета - а у них во все века доминанта одна и та же (так что смены течений и стилей почти и не было, один лишь круговорот мод в салонах), называется она  «классицизм». Это такая шикарная лошадь в дворцовой зале, похожая на голую бабу с трепещущим флагом. «Хоть унитаз в раму вмонтируй, хоть бутылку из под пива - лишь бы  было шикарно и голо - и с флагом в отверстии».

***

Абстракция тоже ценна, потому что и она - диаграмма души, отражение ее состояния? Да,  но когда нет ничего, кроме диаграммы, то это уже клиника, реанимация; мы все, умирая, увидим свою диаграмму. (Быть бы моей похожей на солнечный диск! - я же как дерево в поле…)