357

***

Три мента распивали бутылку. С крыши трехэтажного здания их заметили дозорные трубы. Сразу во всех окнах высунулись орудия и покрыли бедняг - сверху трехэтажным матом, а снизу пинком крупнокалиберным. А девочка Маша ничего этого не знала - она гуляла по крыше и трубы, увлеченные ментами, ее не заметили. Она нарисовала на небе множество желтых кружков и теперь отрезала от них по кусочку. А тут и трубы задымили радостно. Ментов поставили девочку ловить на случай, если она упадет - некоторые желтые диски стали отплывать незаметно, но до них еще можно было дотянуться, если встать на самом краю. Орудия убрали, только у одного окна ширинка не застегивалась. Ветер рассердился и стал громыхать им. Тут и менты отвлеклись - а ведь девочка как раз чуть не упала: один диск все-таки сбежал от нее, а он-то и был самым лучшим, она только теперь поняла это ясно...

***

- «...У тебя везде одна и та же дидактика, посреди игры в любой абсурд одно и то же...» - «И лицо у меня одно и то же. Да и у тебя, вроде бы. И аморальность одна и та же, одна и та же... Что поделаешь - не летаем. Пока пешком перемещаешься, успеваешь надоесть и себе и другим. А могли бы, кстати, летать - но осторожничаем. И в аморальности тоже - без штанов ведь не ходишь, боишься, что полетишь... Летели б и лица наши беспрерывно менялись - как облака...»


***

«Бреясь, намочил газетку. Кефир в посуду вылил, пакеты выжал. Старый-старый блокнот попался - уже клеенка растрескалась...» - набросок повести о том, как наполнялось мусорное ведро (ведь «недоел, подмел, почистил, подтерся и разбил» не интересны).

- «Правая рука трудилась, знаем, а вот что делала ты, левая?»
- «Голову почесала, по ноге похлопала. Потом так просто несколько кругов сделала - как раз музыка играла. «Либерт» - знаете? Я бы дольше гуляла, но уже надо было в карман лезть - за важной деловой бумагой. Потом по соседству - за спичкой, чтобы в зубах ковырять. Потом снова голову чесать - это вечная история! Ведро выносить пришлось - правая передоверила, мол, ей пачкаться как раз сейчас нецелесообразно, несколько рискованно. Как будто мыла нет. Я вот прекрасно помылась. Правда, сразу же снова кое-где зачесалось - два раза подряд пришлось мыться. И трижды бы пришлось, но я грязные носки велела брату убрать - ему всё равно заодно. Да и его носки, как пить дать, его - чего спорить-то. Как будто трудно убрать, когда заодно. Потом усы гладила, голову подпирала, вспоминала, какая нежная кожа у знакомой девушки... Еще вилку в рот таскала; хлеб мне давали подержать. И с гантелей занималась, книжку листала, что-то еще подержать помогала, всё еще думая о прочитанном... Нет, день слишком длинный, всего не расскажешь!»

***

Собирал засохшие листочки с декоративных вечнозеленых лиан, украшающих нашу комнату. Целый город – и миллион весело зеленеет, к окну тянется, а несколько сотен умерло, завял их интерес к жизни. Тут покойничек, там еще двое; и в той чащобе жизненной тоже смерть отметилась; а здесь вообще целая улица вымерла. Чума, что ли. Солнце перестало заезжать - перепланировали город да не совсем удачно. Заодно и некоторых тяжелобольных подобрал - чего мучаться, раз безнадежны? И я не так часто санитарю - будете потом месяцами своим непогребением глаза мозолить. А в общем: приятно поездил по этим зеленым аллеям с плавными поворотами - жизнь побеждает, покойники - только бессильные одиночки. Вот только комнатой нашей никто тут не интересуется - все до одного в окно смотрят, к чему-то там испытывают нежность...

***


Любя меня, терпеливо ждала, пока я кончу любить другую, но потом все-таки отмстила, так сказать, и я вместо груди увидел камень: что, мол, там не обломилось, так ко мне прибежал?! И даже и теперь еще к тому дереву бегаешь, не обломится ли плод, в глазах твоих прекрасный?! Мол, всё выше, дальше по веткам убегая, возьмет, да и обломится где-нибудь?! - «Да ты меня не любишь!» - чуть не разругались...

***

Трое нежных склонились друг к другу, вроде бы о чем-то беседуя, но когда ветерок их деликатно развел, оказалось, что под ними очень серый покойник.

Семеро нежных следовали друг за другом вереницей, но когда я проехал вперед, оказалось, что они гроб сопровождают.

Двенадцать нежных кружились в хороводе, но я уже знаю, что они думали либо о том, кто умрет первым сам, либо о том, кого стоит убить...