Запасной вариант

(из бульварного  цикла «Ужасы Гименея»)


- 1 -

Михаил Сергеевич Вайсберг, известный московский психоаналитик, только что отобедал в одном из не самых дорогих, но очень модных московских ресторанов и теперь сидел в компании троих приятелей за чашкой кофе и ни к чему не обязывающей беседой. Приятели Михаила Сергеевича, все трое - солидные, состоятельные люди, имели офисы в новом бизнес-центре, расположенном неподалёку. Кабинет Михаила Сергеевича находился в двух кварталах отсюда.

Компания часто встречалась за обедом и, как это часто бывает с людьми, не связанными общим делом, кругом друзей или увлечений, довольно быстро исчерпала привычные темы для разговора (как то: спорт, светские сплетни и криминальная хроника) и пребывала в благостном молчании, наслаждаясь кофе и сигаретами.

Михаил Сергеевич, одетый с несколько нарочитой богемной небрежностью, как можно более равнодушно щурясь, рассматривал дорогие костюмы своих собеседников, с быстротой калькулятора прикидывая в уме стоимость тряпок от ведущих модных домов Европы.

Разумеется, Михаил Сергеевич мог бы позволить себе костюм и подороже, но внутренний контролёр, сидящий где-то глубоко в недрах его прижимистой натуры, никогда бы ему этого не простил. Наш психоаналитик сегодня был не в духе и, как всегда в таком настроении, смотрел на человечество, как на шайку злоумышленников, объединившихся с единственной целью - составить против него заговор.

Дорогие тряпки... Для них это важно! Пустить пыль в глаза партнёрам, конкурентам, соседям... Знаю, наслушался откровений. Интересно, что они думают обо мне? Презирают? Считают чудаком? Уважают за свободу духа и ярко выраженную индивидуальность? Судя по тому, что они рассказывают на сеансах друг о друге, скорее - первое.

Михаил Сергеевич грустно вздохнул. Наверное, считают меня жмотом. Думают, я деньги лопатой гребу... Ещё бы! Широко известное в узких кругах имя, пара книжек, выступления на ТВ... А толку что? Любой из этих торгашей имеет в 100 раз больше! Рыночная экономика. Превратили интеллигенцию в обслуживающий персонал, сделали слугами этих ловких дельцов... Да, я общаюсь с сильными мира сего, чаще - с их изнывающими от безделья истеричками-жёнами. Но разве это делает меня в их глазах равным моим клиентам? Чёрта-с-два! Я - лакей, живущий на подачки богатых пациентов. И они, не стесняясь, дают мне это понять...

Слава богу, психоанализ нынче в моде, и всякий мало-мальски уважающий себя буржуа считает своим долгом иметь личного психоаналитика. Но надолго ли это? Россия - не Америка. Найдут новую цацку и - к чёрту психоанализ! А что потом? Идти работать в психушку? Так ведь не возьмут. Без медицинского образования-то...
 
Михаил Сергеевич наслаждался своей паранойей, безбожно сгущая краски. Мысли его принимали всё более мрачное направление.
Это всё Аркелов! Школьный приятель, почти друг... Исчез из виду лет 10 назад, и вдруг вчера утром - звонок! Приспичило повидаться. Сегодня в 15-00. А он в курсе, что к Михаилу Сергеевичу Вайсбергу существует запись за две недели? Но такие как он не записываются и в очередях не стоят. Считает, что осчастливил, вспомнив о моём существовании! И ещё этот приказной тон... Михаил Сергеевич не находил слов от возмущения.

Дело в том, что Аркелов, собственно, из виду никуда не исчезал. Напротив, он постоянно находился на виду, как один из самых богатых людей страны. Из виду исчез скорее Михаил Сергеевич, как лицо, внимания не заслуживающее. Потом был тот знаменитый скандал... Конечно, теперь ему понадобился психиатр, которому можно доверять, и он вспомнил старого друга! Надо было отказаться...

Во-первых, я - не психиатр и психов не лечу. Во-вторых, существует очередь. Почему я должен возиться с ним за счёт своего личного времени, ломать свой график? Михаил Сергеевич распалялся всё больше, прекрасно понимая, что Аркелова он, конечно, примет и будет хихикать, вспоминая школьные приключения, участливо расспрашивать о семье, сокрушаться о быстротечности времени... Эх... Самому противно.

Стараясь по-возможности оттянуть неприятный момент, Михаил Сергеевич заканчивал уже четвёртую чашку кофе и потихоньку изливал желчь на окружающих.
 
Есть! Придумал, как опустить этих надутых индюков! Хоть какое-то моральное удовлетворение за весь день... Михаил Сергеевич всегда был откровенен с самим собой и не стеснялся самых низменных порывов своей души, ибо изгнал совесть, деликатность, чувство стыда и с десяток других смешных и старомодных комплексов из своей жизни ещё на заре психоаналитической карьеры.

Задумчиво затянувшись сигаретой, он как бы невзначай бросил, глядя мимо собеседников:
- Хотел сегодня после обеда заглянуть к дантисту, но, боюсь, опять не получится, - Михаил Сергеевич вздохнул. - У Аркелова снова что-то стряслось. Просится поболтать, а с моим графиком... Придётся пожертвовать перерывом.
Секунду длилась тишина.

-  Т о т   с а м ы й  Аркелов? - с нажимом произнёс один из собеседников. Дошло, наконец-то! Все трое уставились на Михаила Сергеевича.
- Не могу отказать бедняге - школьный друг! - пожал плечами довольный Вайсберг. - Столько на него свалилось за последнее время! Вся эта грязь в прессе... Ничего святого у людей!
- Да, разное писали...
- Он ваш пациент, Михаил Сергеевич? - в голосе спрашивающего проскочила нотка уважения, которого так не хватало Вайсбергу сегодня.
- Нет, нет, что вы! Никаких друзей среди пациентов. Это моё правило. Так... Приходит иногда поболтать, посоветоваться. Мы всегда были довольно близки - ещё со школы...
- М-да... Неприятная история, - заметил кто-то.

Упоминание Аркелова вызвало живой интерес собеседников. Михаил Сергеевич был в центре почтительного внимания и упивался собственной значимостью. Посыпались вопросы. Вайсберг отвечал степенно, не суетился, стараясь подчеркнуть свою осведомлённость в делах Аркелова, доказывающую его близость со знаменитым семейством. Пришлось даже сочинить пару пикантных подробностей, благо проверить его рассказ у присутствующих не было никаких шансов.

- И всё-таки, здесь много непонятного, - покачал головой сидевший рядом с Вайсбергом полный мужчина в очках, с жадностью ловивший каждое его слово. - Столько всего писали, и все по-разному...
- Да, да. Странная история, - добавил другой. - Я всегда думал, что люди вроде Аркелова ни дома, ни, тем более, на отдыхе не остаются без охраны. Как такое могло случиться?
- Ну... Обстановка была вполне безопасной, - важно протянул Вайсберг. - Элитный курорт, избранная публика, за каждым кустом - секьюрити...
- Михал Сергеич! Расскажите, как всё было на самом деле! Пожалуйста!
- Вы же знаете эти газеты - одно враньё!
- Возможно, Михал Сергеичу врачебная этика не позволяет делать никаких заявлений, - увещевал кто-то.
- Полноте! - смущённо поморщился довольный Михаил Сергеевич. - Я  же говорил, он не является моим пациентом... Всё, что я знаю, хорошо известно всем. Впрочем, если хотите...
- Конечно!
- Любопытно было бы послушать.
- Из первых рук, так сказать...

Михаил Сергеевич усмехнулся. Его приятели не знали, что со вчерашнего утра, сразу же после звонка Аркелова, Михаил Сергеевич проделал титаническую работу, переворошив гору прессы за последние несколько месяцев, и теперь мог по праву называться самом сведущим экспертом в  данном вопросе.

Хотя внешне всё выглядело вполне безобидно, что-то подсказывало Вайсбергу, что дело пахнет наживой, а нюх почти никогда не подводил Михаила Сергеевича. Вообще-то Аркелов на приём действительно не просился, а сказал лишь, что им надо поговорить как старым друзьям. "То есть, платить он не собирается", - перевёл тогда Вайсберг просьбу Олега Викторовича...

И вот, стараясь придерживаться наиболее правдоподобных фактов, Михаил Сергеевич поведал слушателям историю, ознакомиться с которой пару месяцев назад можно было в любой из газет.


- 2 –

Однажды безветренным августовским вечером обитатели одного из известных средиземноморских курортов привычно скучали на набережной, наблюдая неестественно яркий закат солнца, окрасившего пурпуром море, небо, лёгкие облачка и несколько неподвижно застывших вблизи берега яхт.

Внезапно с одной из них раздался громкий крик и всплеск упавшего за борт тела. Сонная идиллия была нарушена, и всё, что происходило дальше, могли засвидетельствовать, как минимум, двадцать - тридцать пар глаз.

В момент несчастного случая на яхте находилось два человека: Олег Викторович Аркелов и его молодая супруга - Надежда Алексеевна.
Как только тело мужа погрузилось в морскую пучину, Надежда Алексеевна принялась громко кричать и звать на помощь. Затем, не дожидаясь прибытия спасателей, бросившихся в воду с достаточно близкого берега, она нырнула вслед за мужем, и какое-то время обоих не было видно на поверхности.

При падении Олег Викторович ударился головой, поэтому сразу же пошёл ко дну, и Надежда Алексеевна ныряла снова и снова, безуспешно пытаясь отыскать его под водой. Подоспели спасатели, и тело несчастного было, наконец, благополучно извлечено из воды и доставлено на берег к мгновенно примчавшейся бригаде врачей.

После многие сходились на том, что именно трезвые и быстрые действия супруги, спасателей и реаниматоров вернули с того света известного русского бизнесмена. Надежду Алексеевну объявили героиней, спасшей жизнь своему мужу... Но дальше началось что-то странное.

Едва придя в сознание, Аркелов, всегда отличавшийся буйным нравом, вдруг молча бросился на супругу, повалил её на пол и принялся душить. Подоспевший не сразу медперсонал с огромным трудом оторвал его от хрипящей жертвы.

Двое дюжих санитаров уложили отчаянно сопротивлявшегося Олега Викторовича в кровать только с третьей попытки. Из его бессвязных воплей можно было заключить, что жена пытается его убить. Перемежая рыданиями и грязными ругательствами угрозы в адрес Надежды Алексеевны, он требовал главного врача, полицию, прокурора, консула и охрану, ибо его жизни «всё ещё грозит опасность». Наконец, ему сделали какой-то укол, и он утих.

Вспышка бешенства у практически здорового пациента с незначительной шишкой на голове поставила всех в тупик. Врачи были в недоумении, Надежда Алексеевна - в отчаянии. Хотели просто пригласить психиатра, но жена настояла на серьёзном обследовании в лучшей психиатрической клинике.

Её можно было понять. Едва проснувшись после глубокого здорового сна, Аркелов повторил утреннюю сцену во всех деталях, за исключением удушения Надежды Алексеевны, предусмотрительно державшейся от него на безопасном расстоянии.

"Как хорошо, что завтра его переведут в психушку. Это чёрт знает что такое!" - подумал молодой врач, сочувствовавший несчастной супруге, и вкатил Аркелову ещё один укол.
Полиции, прессы и скандала избежать, конечно, не удалось. Казалось, толпы врагов только и ждали подходящего момента, чтобы нанести конкуренту сокрушительный удар. Многие в интервью уже прямо называли Аркелова  "больным человеком".

При обследовании Олег Викторович выглядел вполне вменяемым, за исключением одного пункта. Его маниакальное стремление обвинить жену в покушении на его жизнь и повторяющиеся попытки физической над ней расправы свели на нет все старания адвокатов Аркелова доказать его дееспособность. Беднягу обследовали светила разной величины, но так ни к чему определённому и не пришли. Усиливающиеся приступы ярости также говорили не в пользу пациента.

Наконец, травля в прессе, тупость врачей, бездействие правосудия и ликование врагов сделали своё дело. У Олега Викторовича случился нервный срыв. Однажды, за неимением Надежды Алексеевны, Аркелов попытался придушить бестолкового доктора, за что и был награждён весьма нелицеприятным заключением. Ситуацию усугубляла какая-то патология, обнаруженная при сканировании его мозга, которая вполне могла являться причиной немотивированной агрессии. Его возили из клиники в клинику, устраивали консилиумы...
Полностью проигнорировать обвинения Аркелова было нельзя, и полиция провела расследование. Целая толпа вполне надёжных свидетелей пела дифирамбы героической супруге, спасшей жизнь упавшего за борт владельца яхты, и не верить им не было никаких оснований. Все очень жалели Надежду Алексеевну и осуждали Олега Викторовича, положение которого становилось всё более двусмысленным.

Масла в огонь подливала бульварная пресса, подбрасывавшая всё новые и новые сомнительные подробности. Общественное мнение было полностью на стороне жены и гневно обличало свихнувшегося миллионера. Стали припоминать разные странности, водившиеся за ним и раньше...


***
- А он не мог как-нибудь сам разобраться с женой, не впутывая общественность? - удивился один из слушателей.
- Вы забыли, кто её отец? - понизив голос, перебил другой.
- Да, действительно, вы правы. Бедный мужик...
Михаилу Сергеевичу ровным счётом нечего было ответить, ибо он уже второй день задавался тем же вопросом.



- 3 -

Аркелов ждал его в приёмной. Михаила Сергеевича неприятно удивил вид бывшего друга, которого последние 10 лет он видел только по телевизору и на фото в газетах. Больше, чем нездоровая худоба, в Олеге Викторовиче поражали серый цвет лица и лихорадочно блестевшие глаза явно нездорового человека.

"Интересно, он не буйный? - поморщился Вайсберг. - Не хватало мне здесь всяких сцен..."

 
- Сколько лет, сколько зим! - с натянутой улыбкой Михаил Сергеевич протянул руку и сделал несколько шагов навстречу больному.
- Извини, если оторвал тебя от дел, - сказал Аркелов, не замечая протянутой руки. - Когда я всё объясню, думаю, ты поймёшь, что я не мог пойти со своей проблемой к постороннему человеку. У меня к тебе довольно необычная просьба...
- Знаю, знаю... Всё знаю! - скорбно пробормотал Михаил Сергеевич, усаживая гостя.
- Нет. Думаю, что не знаешь, - довольно бесцеремонно перебил его Аркелов. - Я не нуждаюсь в психиатрической помощи.
Вайсберг насторожился. Ну вот! Начинается. Сейчас закатит истерику.
- А я и не психиатр, - как можно мягче успокоил он посетителя. - Но я не совсем понимаю...
- Сейчас поймёшь, - снова перебил Аркелов. Его властная манера держаться раздражала Вайсберга всё больше. В конце концов, Михаил Сергеевич его сюда не звал!
- Давай сразу договоримся, - продолжал гость. - Всё, что ты слышал обо мне в последние месяцы - чушь собачья, и моё к тебе дело связано исключительно с твоей бывшей спекулянтской деятельностью. Если бы мне потребовалась медицинская помощь, я обратился бы к настоящему специалисту.
Олег Викторович не стеснялся в выражениях и явно не собирался восстанавливать дружеские отношения.  "Как был хамом, так и остался", - с отвращением подумал Вайсберг.
- Однако, во избежание недоразумений, я расскажу тебе, как обстоят дела на самом деле, - продолжал Аркелов. - Я болен.
- Я знаю, - начал, было, Михаил Сергеевич, но остановился, встретившись с Олегом глазами.
- Если ты об этом психиатрическом фарсе, то повторяю: всё сфабриковано! - Аркелов сжал кулаки. - Эта тварь столкнула меня за борт, прекрасно зная, что я не умею плавать!
- Но десятки человек видели обратное. Она спасала тебя, когда ты с травмой головы пошёл ко дну...
- Она меня топила!!! - заорал Аркелов. - Она же плавает как акула... А царапина на голове тут вообще ни при чём!
Было заметно, что ему опротивело по сто раз доказывать очевидное в разных инстанциях.
- Если бы не спасатели, она довела бы дело до конца. Но я всё испортил... Не надо было сразу на неё набрасываться! А теперь ничего никому не докажешь. Меня же объявили психом! Бред какой-то... Ладно, сейчас не об этом...
- Разве? - удивился Михаил Сергеевич.
- Короче, - Аркелов предпочёл не заметить колкости. - Ситуация следующая: окончательно психом меня не признали, но положение остаётся неустойчивым. Мне пришлось согласиться, что под воздействием каких-то медикаментов и травмы я принял свои фантазии за действительность, и отказаться от всех претензий к супруге. Продолжай я настаивать, неизвестно, чем бы всё кончилось...
- А почему бы тебе просто не развестись с ней? - спросил Михаил Сергеевич, впервые допустив, что в обвинениях Аркелова есть доля правды.
- Будь уверен, я так и сделаю,… если успею. Всё не так просто. Этот проклятый брачный контракт, заморочки с психушкой... И потом, неужели ты думаешь, что я это так оставлю? – прорычал Аркелов. - Не-е-ет! Разводом она не отделается! - он помолчал, затем продолжал: - Но главное я тебе не сказал. При обследовании у меня обнаружили опухоль мозга. Операции не подлежит... В общем: жить осталось считанные месяцы. Нет, нет! Травма ни при чём. Это началось давно, просто никто не знал...

Такого поворота сюжета Михаил Сергеевич не предполагал и теперь недоумевал, что же привело Аркелова к нему.

- Мы можем поговорить в более интимной обстановке? - спросил вдруг Олег Викторович, обведя подозрительным взглядом обширный кабинет психоаналитика. - Дело крайне деликатное.
- Конечно, - произнёс заинтригованный Вайсберг, открывая едва заметную дверь, ведущую в комнатку, где он иногда отдыхал между сеансами.


***
Когда минут через 15 приятели снова появились в кабинете, было видно, что между ними только что произошла неприятная сцена.
- Даже не проси! - вопил Михаил Сергеевич нарочито оскорблённым тоном. - Как ты мог подумать, что я пойду на такое?! Нет, нет и нет! Это совершенно исключено. И вообще, я давно уже не имею нужных контактов... Разумеется, ты можешь положиться на мою скромность, но помогать тебе...
- Да на кой хрен мне твоя скромность?! - орал Аркелов. - Ты можешь хоть раз в жизни поступить как человек? Думаешь, я не знаю о твоих махинациях с медикаментами? Не прикидывайся овцой, назови цену! Сколько ты хочешь? Я согласен на всё! Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу пойти с этим к кому попало!
- Нет! - твёрдо произнёс Вайсберг, давая понять, что разговор окончен.
- Какое же ты дерьмо! - процедил сквозь зубы Олег Викторович и выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью.


- 4 –
Надежда Алексеевна сидела за массивным дубовым столом в огромном кабинете аркеловского особняка, уставившись перед собой невидящими глазами. Казалось, за последние несколько дней прямо у неё на глазах, мир, окружавший её всю жизнь, вдруг куда-то исчез, и она физически ощущала повисшую вокруг пустоту и неизвестность. Именно неизвестность пугала её больше всего, так как было непонятно, откуда обрушится следующий удар.

При одной мысли об этом тошнота подкатывала к горлу, и снова наваливалась тупая головная боль, мучившая надежду Алексеевну уже несколько дней.

А начиналось всё так хорошо! Она не переставала удивляться переменам, произошедшим с Олегом Викторовичем за последние месяцы. Аркелов не только отказался от всех претензий к супруге, но, казалось, смирился с тяжёлой болезнью, недавно обнаруженной у него врачами, и даже не заикался о разводе, о котором так мечтал после злополучного инцидента на море. Неужели поверил, что покушение - плод его больного воображения? Или затаился? В любом случае, ситуация требовала осторожности. Надежда Алексеевна терялась в догадках, выказывая на людях трогательную преданность и заботу о больном супруге.

Впрочем, виделись они редко. Дома Олег Викторович всё чаще не выходил из кабинета, избегал встреч с женой, ссылаясь на нездоровье, их спальни располагались в разных концах особняка, и, казалось, обоих это вполне устраивало.

Потом ему стало хуже. Волосы начали выпадать целыми прядями, а лицо покрылось отвратительными язвами. В считанные недели Олега Викторовича не стало. Видит бог, она желала ему смерти, но не такой ужасной...

Всё складывалось как нельзя лучше. Оставались лишь какие-то дурацкие формальности с наследством, которое, согласно брачному контракту, полностью отходило к супруге покойного.

Гром грянул несколько дней назад, когда в её дом вломилась толпа следователей, милиционеров, экспертов и приглашённых ими любопытных соседей. Какой позор!.. Но худшее было впереди.

Предъявив ордер на обыск, незваные гости перевернули всё вверх дном, а Надежде Алексеевне разъяснили, что по факту отравления её мужа каким-то очень редким ядом возбуждено уголовное дело, и она будет доставлена в прокуратуру для дачи показаний, в том числе и по поводу предыдущего неудавшегося покушения.

- Здесь какое-то недоразумение, - растерянно пыталась возражать Надежда Алексеевна. - Мой муж был болен. Это всем известно! Какой ещё яд?! Что за опереточные страсти? Я буду жаловаться...

Следующий удар последовал незамедлительно. В спальне Надежды Алексеевны обнаружили начатую упаковку с жёлтыми ампулами... Несчастная вдова была немедленно арестована. Потребовалось вмешательство целой армии высокопоставленных друзей её отца, адвокатов, правозащитников и фантастическая сумма денег, чтобы на время следствия выпустить Надежду Алексеевну под залог.
 
И вот она дома. Надежда Алексеевна только что поругалась со своим адвокатом, который, гаденько ухмыляясь, предложил ей целый набор вариантов сотрудничества со следствием, сводившихся к одному: чистосердечному признанию и выдаче поставщиков опасного препарата, оказавшегося чуть ли не химическим оружием. Причём поставщики химикалии явно интересовали следствие гораздо больше, чем злополучная отравительница.

- Да не делала я этого! Понимаете? Не делала! - орала на адвоката Надежда Алексеевна. - Понятия не имею, откуда взялись эти ампулы! Неужели не ясно?! Этот подлец меня подставил! Это же очевидно!!!

Адвокат только вздохнул и пожал плечами, всем своим видом показывая, что не верит ни одному её слову.
- У них неопровержимые доказательства, - заметил он. Пришлось адвоката выгнать...

Теперь Надежда Алексеевна сидела в кабинете с бутылкой коньяка, не в силах сосредоточиться и выработать хоть какой-то план действий. "Какой подлец! Какой подлец!" - повторяла она, проклиная себя за то, что напилась и теперь никак не может собраться с мыслями. Несколько раз пропиликал телефон, прежде чем она обратила на него внимание и взяла трубку.

- Да, - нехотя произнесла она. - Откуда у вас мой номер?.. Что?.. Я никого не принимаю и не разговариваю с неизвестными.

Надежда Алексеевна бросила трубку. Какой-нибудь репортёр... Учуяли добычу, падальщики... Однако, откуда у него этот номер?

Снова раздался звонок.

- Я, кажется, ясно сказала... - начала она, но замолчала. В трубке что-то энергично объясняли. - Хорошо... Приезжайте. Но предупреждаю: если это враньё, я натравлю на вас своих собак.


***
Через полчаса Михаил Сергеевич сидел на диване в большом аркеловском кабинете и снисходительно наблюдал за Надеждой Алексеевной, огромными шагами мерившей комнату из конца в конец. От его внимания не укрылась полупустая бутылка на столе. Ничтожество! И ведь туда же - пыталась прикончить мужа! Прости, господи, поделом этой стерве. А эта и дура, к тому же...

Богатые истерички были основной клиентурой Вайсберга, и он считал, что знает о них всё. Но, справедливость справедливостью, а бизнес - бизнесом. Наконец-то он получит причитающееся ему по заслугам, а заодно расквитается с покойным приятелем за все обиды, копившиеся со школьной скамьи...

- Так вы его одноклассник? - Спросила Надежда Алексеевна, останавливаясь перед доктором.
- Да. И старинный друг.
- Никогда о вас не слыхала... И вы говорите, что располагаете неопровержимыми доказательствами моей невиновности?
- Совершенно верно.
- Что вы хотите взамен?

Михаил Сергеевич написал что-то на бумажке и протянул Надежде Алексеевне.

- Вы в своём уме?! - воскликнула она. - Это - всё, чем я располагаю на данный момент плюс половина предполагаемого наследства! Это несерьёзно. Вы считаете меня идиоткой?
- Я считаю вас разумным человеком. Подумайте хорошенько! В тюрьме ни половина, ни всё наследство целиком вам уже не пригодятся...
- Что же у вас есть, стоящее таких бешеных денег? 
- Ваша свобода.
- Прекратите юродствовать! Я слишком устала и плохо себя чувствую, чтобы наслаждаться комедией, которую вы здесь ломаете. Я задала конкретный вопрос: что у вас есть?
- Информация.
- И всё? А кто докажет, что она чего-то стоит?
- Этого не требуется.
- Но как мне судить о её ценности? Ведь вы, наверняка, не захотите мне её сейчас предоставить? Без предоплаты, по крайней мере...
- Отчего же? Извольте, - Михаил Сергеевич достал из кармана миниатюрный магнитофон, вставил кассету, и в кабинете зазвучал голос покойного Олега Викторовича…

Когда до Надежды Алексеевны дошёл смысл записанной на плёнке беседы, лицо её прояснилось, а к концу прослушивания на нём сияла лучезарная улыбка.


***
"  - Но зачем тебе такая чудовищная доза? - спрашивал на кассете Михаил Сергеевич. - Достаточно нескольких капель... И потом, RS200, по-моему, для твоей цели - не лучший выбор. Действует медленно и почти незаметно... Ты ведь хочешь привлечь внимание?
- В том-то и вся штука! - горячо возражал Аркелов. - Для того и нужна  лошадиная доза - ускорить процесс. Потом, надо оставить часть упаковки - подбросить ей в ванную или в спальню. Чтобы уж наверняка...
- Всё равно не согласен с твоим выбором. Я (чисто теоретически, конечно) взял бы что-то сильнодействующее, с выраженными симптомами. А это... Слишком похоже на болезнь. И вообще, по-моему, дурацкая затея. А если никто ничего не заподозрит? Если обыска не будет? Если ничего не найдут или просто не  станут делать вскрытие? Ты об этом подумал?
- Угу, - хмыкнул Аркелов. - На этот случай у меня предусмотрен запасной вариант. Но, уверяю тебя, всё так и будет, как я запланировал. И, в конце концов, что  я теряю?
- Ну-у... Оно конечно...
- Так ты достанешь мне его? Подумай, как следует! Я сделаю тебя  обеспеченным человеком до конца жизни...
- Я же сказал! С "аптекой" я уже лет 10 не имею никаких дел! Это абсолютно  незаконно, и то, что ты просишь - преступление. Так что, извини. Даже если бы мог -  не стал бы. Слишком большой риск.
- Ну ты и свинья! Думаешь, я не знаю... (дальше часть записи была тщательно стёрта).
- Нет, нет и нет!  - кричал Михаил Сергеевич, возвращаясь в свой кабинет... "


***
Плёнка кончилась. Михаил Сергеевич выключил магнитофон и спрятал кассету.

- Ну как? - торжествующе спросил он, потирая ручки.
- Откуда у вас эта плёнка? Кто записывал разговор? - спросила Надежда Алексеевна, пропустив вопрос мимо ушей.
- Я, видите ли, психоаналитик. Записывать беседы с пациентами - моя ежедневная практика. Олег, конечно, не был моим пациентом, но привычка - вторая натура, - снисходительно усмехнулся Михаил Сергеевич.
- Вон отсюда, - негромко, но твёрдо произнесла Надежда Алексеевна. - Вы слышите, грязный шантажист? Убирайтесь, пока я не вызвала милицию!

Такого поворота Михаил Сергеевич никак не ожидал, поэтому на какое-то мгновение застыл с открытым ртом, в изумлении уставившись на хозяйку. Эта картина доставила Надежде Алексеевне истинное удовольствие, и она залилась звонким радостным смехом. Господи, какой болван!

- Пошёл вон, я сказала. Больше повторять не буду, - отсмеявшись, равнодушно добавила она.

Не сказав ни слова, оскорблённый Вайсберг взял магнитофон и поспешно покинул кабинет. Проводив глазами его отъезжающий автомобиль, Надежда Алексеевна отошла от окна и снова улыбнулась: "Я тоже всё записываю..." Затем достала из ящика стола магнитофон и, прослушав запись своего разговора с незадачливым вымогателем, на которой отлично запечатлелся и весь разговор Вайсберга с покойным Аркеловым, она набрала номер своего адвоката...


эпилог

Прошёл месяц. В силу неопровержимых улик все обвинения с Надежды Алексеевны были сняты. В отношении Михаила Сергеевича Вайсберга по факту вымогательства было возбуждено уголовное дело. Кроме того, его старые  "фармацевтические" связи вызвали пристальный интерес компетентных органов. С карьерой было покончено...

"Поделом дураку", - усмехнулась Надежда Алексеевна. Она сидела за туалетным столиком в своей спальне, готовясь отойти ко сну. Из зеркала на неё смотрело незнакомое постаревшее лицо умудрённой жизнью женщины. Несколько головокружительных поворотов в её судьбе в течение одного года могли бы свалить и закалённого бойца. Теперь всё было позади, и она устала. Надо уехать подальше отсюда. Отдохнуть, развеяться... Мысли Надежды Алексеевны постепенно вернулись к недавним событиям.

Ещё при первом прослушивании записи разговора Вайсберга с Аркеловым её неприятно кольнула одна фраза покойного мужа.

З а п а с н о й  в а р и а н т. Что он имел ввиду? Другой способ самоубийства? Или способ отнять у неё наследство? Банкротство? Какие-нибудь новые кляузы, которые ещё не всплыли? Какую ещё пакость придумал этот больной ублюдок...? Но кто ему теперь поверит? Всё это вздор. Партия проиграна, господин Аркелов!

Надежда Алексеевна старалась взять себя в руки, отгоняя дурные предчувствия. Нервы ни к чёрту! Она взглянула на свои трясущиеся руки, сжимавшие расчёску, но тут же в ужасе вскочила из-за стола. Затем нагнулась к зеркалу и принялась в панике рассматривать лицо. Из её безвольно повисшей руки, покрытой ярко-красными пятнышками, вместе с расчёской на пол упало несколько прядей длинных светлых волос.

Два добермана, валявшиеся в коридоре у входа в спальню, встрепенулись, разбуженные истерическим хохотом хозяйки.

Алекс Панченко
С-Петербург, 2007