Маленькая леди

Часть I

Глава 1


Всё-таки несправедливо устроена жизнь!  Человеку совсем немного лет, и хочется с утра до вечера гулять или, может быть, даже отправиться в путешествие в  далёкую страну. Тебя же заставляют часами сидеть над учебниками и всё время ограничивают твою свободу: сиди ровно, вымой посуду, после десяти вечера на улицу не ходи и прочее, прочее. А тут, например, какой-нибудь старичок или симпатичная  старушка.  Казалось бы, живите в своё удовольствие и радуйтесь! Никто над вами не стоит, никуда спешить не надо, хоть на Луну летите - красота, да и только! Ан, нет! Горюют они, что их отправили на пенсию, и как распорядиться свалившейся на них свободой ума не приложат. Маша  это точно знала на примере своего деда, который совсем недавно вышел на пенсию и очень по этому поводу переживал. Ну, и скажите, где справедливость? Уж она-то, Маша Привалова, наверняка бы придумала, как воспользоваться таким счастьем! И на пенсию человека надо отправлять лет этак в тринадцать, а учиться и работать - после сорока. Состарился - и сиди себе над учебниками или иди на работу. Старички это очень даже уважают. А детей оставьте в покое!

Таким невесёлым размышлениям предавалась Маша, облокотившись о подоконник. Она тяжело вздохнула и с тоской посмотрела в окно. Во дворе, поджидая её, «тусовались» приятели. Они деловито пускали сигаретный дым с уморительно-взрослым выражением на лицах. «Вот бы мне тоже сигаретку!» - мечтательно закатила глаза Маша. Нет, не подумайте, что она была такой уж плохой девочкой. Не хуже и не лучше, чем все остальные. Она умела поддержать забавы мальчишек, иногда не самые безобидные, могла сделать себе умопомрачительный макияж (когда мама не видела) и мастерски рассказать "крутую" историю, так что даже ребята постарше слушали открыв рот. Вообще в мужской компании Маша чувствовала себя намного увереннее: вместе с ребятами она деловито обсуждала разные проблемы, ни в чём не отставая от них, не стеснялась их крепкого словца, да и сдачи могла дать, если нужно. В общем, среди мальчишек она была «своим парнем».  Ну, скажите, что здесь такого ужасного?  И почему это мама периодически хваталась за сердце и пила валокордин, запрещая Маше и нос высунуть на улицу? Не понятно. Вот и сейчас она опять была наказана и оставлена дома, чтобы корпеть над учебниками в поте лица. Подумаешь, принесла из школы три двойки! Там же химичка - зануда, а математику Маша вообще не любит. Почему она должна заниматься тем, что ей не нравится?

Тут один из ребят заметил Машу в окне.
- Машунь? Ты скоро? - крикнул Серёга.
Маша отрицательно покачала головой.
- Опять заперли дома? - вновь на весь двор гаркнул он.
Маша кивнула.
- Что вы тут торчите под окнами? - раздался из соседнего окна грозный окрик Машиной мамы. - Маша занимается! Уходите! Вот хулиганьё!
Мальчишки поспешили убраться со двора.
- Маша! Ты делаешь уроки?
Мама возникла на пороге.
- Делаю, делаю, - скороговоркой ответила дочь.
- Вот я и вижу!
Мамин голос стремительно взмыл ввысь.
- И что ты у меня за девочка? - посыпались на Машу упрёки. - С кем ты дружишь? И вообще, посмотри на себя! На кого ты похожа? Неопрятная, волосы висят, а ногти выкрашены в чёрный цвет! И учишься ужасно! А вчера от тебя опять пахло табаком!

Обвинения, как обычно, сыпались на бедную Машину голову. Она привыкла выслушивать их терпеливо и даже равнодушно. И в это время мечтать. О том, как она однажды встретит прекрасного принца на серебристом «Бентли», очень богатого и влиятельного, который немедленно влюбится в неё, Машу, подарит ей дорогие серьги, которые она недавно видела в одном глянцевом журнале, и увезёт на далёкий тропический остров, а там…
Стало как-то подозрительно тихо. Она не сразу заметила, что мама замолчала, села в кресло и, беспомощно опустив голову, тихо заплакала. Маша растерялась.
- Мама, мамочка! - нерешительно позвала она и присела на корточки рядом с матерью. - Почему ты плачешь?
- Думаешь, легко мне теперь, после того как не стало папы? - чуть слышно спросила мать и посмотрела на неё совсем по-взрослому. - Понимаешь, я ведь кручусь на двух работах, чтобы нам с тобой как-то прожить, и домой прихожу очень поздно. А ты у меня предоставлена самой себе.  Что ж ты, доченька,  творишь? Как же нам жить дальше?
Мама снова заплакала. Она стала похожа на маленькую беспомощную девочку. У Маши защемило сердце.
- А что особенного я делаю? - скорее по инерции спросила она.
 
Маша отчётливо помнила тот день, когда им с мамой позвонили и сообщили, что папа погиб в автомобильной аварии. Эти скупые фразы, обрушившиеся  на них со  всей своей  безнадёжностью, навсегда изменили последующую жизнь. Одно время Маша надеялась, что это неправда. Как может «не быть» отца - красавца и весельчака, который знал обо всём на свете? Ведь им троим вместе было так хорошо, так интересно! Тогда зачем, почему? На эти вопросы маленькая Маша не могла дать ответа. Она только стала всё чаще убегать из дома. И там, среди ребят, могла немного отвлечься от своей потери.

- Ты хоть причешись… - задумчиво проговорила мама и погладила её по голове.
От этой  ласки у Маши защипало в носу. Странно, её ведь больше не ругали, а как раз совсем наоборот, но почему-то хотелось плакать.
- Ведь ты большая девочка… - тихо проговорила мама. - Нет, уже девушка… Как быстро ты выросла!
Она снова всхлипнула.
- Знала бы ты…
- О чём? - удивилась Маша.
- Когда-нибудь расскажу, - пообещала мама, вытирая платочком глаза. - А теперь мне пора. Будь умницей. Запри получше дверь и делай уроки.
-Уроки… - разочарованно потянула Маша.
- Да-да, уроки, - строго сказала мама. - Приду - обязательно проверю.
Она снова стала взрослой. Но у Маши ещё стояла перед глазами беспомощная плачущая девочка, и её было очень жаль.
- Не беспокойся, мамочка, всё будет хорошо, - заверила она.
Мать быстро собралась, поцеловала на прощание Машу и ушла на работу.

Маша бесцельно послонялась по квартире, съела яблоко, включила телевизор. Но там шла какая-то муть, и ей быстро надоело вникать в проблемы очередных сериальных героев.  Маша стала переключать каналы, но всё было неинтересно, и она выключила телевизор. Делать уроки совсем не хотелось. Тяжело вздохнув, она пошла в свою комнату. Но как только увидела раскрытый учебник математики, пулей вылетела обратно. «Не сейчас, - решила Маша. - Должна же я морально подготовиться к такой нудной работе». Она вспомнила, что на следующий день у неё должен быть урок физкультуры, и надо принести лыжи. Вот кататься на лыжах, в отличие от большинства девочек в классе, Маша любила и была одной из лучших. Учитель физкультуры даже посоветовал ей записаться в лыжную секцию. «Какие лыжи? Ты уже ходишь на плавание! - отрезала мама. - Будешь прилично учиться по основным предметам, тогда подумаем. А то совсем не останется времени заниматься!» Маша и собиралась подтянуться в учёбе, чтобы с полным правом посещать ещё и лыжную секцию. Очень даже собиралась! Да всё как-то не получалось. «Обстоятельства против меня», - с важным видом говорила Маша маме. А та, пряча улыбку, ей отвечала: «Уговор есть уговор. Исправишь плохие оценки, тогда и посмотрим». Вообще-то Маша уже не первый год занималась в плавательном бассейне и показывала неплохие результаты. Даже победила в районных соревнованиях. Любовь к спорту ей привил отец, так же как и научил играть в шахматы. Эх, папа-папочка, ты всегда мог дать дельный совет, и с тобой Маше всё было нипочём!

Отогнав грустные мысли, она подставила скамейку и полезла на антресоли за лыжами. Сначала ей на руки вывалился какой-то пакет со старым тряпьём. Потом, чтобы добраться до лыж, она, пыхтя, вытащила большой мешок с обувью. Наконец, показались и лыжи, которые весной убирались на долгое хранение до следующего сезона. Маша ухватилась за них и потянула. Но не тут-то было! Лыжи, похоже, зацепились за что-то и никак не хотели покидать своё пристанище. Маша дёрнула, потом ещё раз, но безуспешно.
- Выброшу весь старый хлам! - пригрозила она неизвестно кому и, поднатужившись, изо всех сил дёрнула лыжи на себя.
От такого рывка она не устояла на ногах и вместе с лыжами, которые, как будто испугались угрозы и, наконец, сдались на милость победителя, рухнула на пол. Было очень больно и обидно, и Маша заплакала.
- Ну почему я такая? - причитала она, потирая ушибленный бок. - Ничего у меня не получается!
Тут она заметила, что злополучные лыжи вывалились, прихватив с собой и то, за что они зацепились на антресолях. Маша перестала всхлипывать и потянулась к странному предмету довольно внушительных размеров. При ближайшем рассмотрении этот предмет оказался вместительным кожаным саквояжем, очень старым и потёртым.
- Что это за ерунда? - проговорила озадаченная Маша. - И откуда она у нас? Мы скоро задохнёмся от старья, которое давно пора выбросить!

Она вертела в руках  саквояж и пыталась его открыть. Хитрый замочек никак не поддавался. Но Маша Привалова была упорной девочкой, и вообще она была в ладу с техникой. Могла и утюг починить, если что, и выключатель отремонтировать. «Надо было тебе родиться мальчишкой!» - не раз с улыбкой говорила мама. Что ж, Маша бы и не возражала. Но она почему-то родилась девочкой, и с этим надо было смириться. Маша немного поколдовала с замочком и тот, наконец, поддался. Она заглянула внутрь саквояжа и там обнаружила шкатулку, полную каких-то писем, большой кусок выцветшей ткани и старинный медальон в форме сердечка.

Маша осторожно взяла в руки эту странную ткань, которую непонятно для чего хранили на антресолях. Она оказалась настолько ветхой, что от неё тут же отвалилось несколько кусочков. Едва дыша, девочка развернула её и обнаружила, что когда-то она была кружевной шалью и, похоже, верой и правдой послужила своей хозяйке. Маше хотелось накинуть шаль на плечи и покрутиться перед зеркалом, представив себя знатной дамой на великосветском балу. Но она побоялась, что старушка-шаль не выдержит столь смелых движений и обратится в прах прямо в её руках. Девочка осторожно убрала ткань обратно и взялась за шкатулку с письмами. Они тоже были очень старыми, пожелтевшими, с едва различимыми строками. «Наверное, ещё довоенные», - решила Маша, пытаясь разобрать хотя бы отдельные фразы. Но она не поверила своим глазам, когда увидела, что одно из писем, которое сохранилось лучше остальных, датировалось 18 сентября 1856 года! «Глубокоуважаемая Мария Алексеевна, нет…милая моя Машенька!» - смогла прочесть Маша, и ей стало не по себе, как будто послание было адресовано именно ей. Ведь её тоже звали Мария Алексеевна! «Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете, согласившись составить моё счастие. Быть может, со временем ваши достопочтенные батюшка и матушка смягчатся, узнав, как мы любим друг друга…» Далее строчки были совсем неразборчивы. Да и предыдущие дались Маше с некоторым трудом, потому что она натыкалась в словах на старинную букву «ять». Судя по обрывкам фраз, которые она смогла разобрать, автор письма и эта «Машенька» задумали обвенчаться втайне от родителей, и жених рассказывал своей возлюбленной, как она должна действовать, чтобы встретиться с ним. «Считаю часы до нашей встречи, любимая моя Машенька. Навеки ваш, Григорий Привалов», - прочитала потрясённая Маша последние строчки. Но ведь она тоже Привалова! Мистика какая-то! Этот далёкий Григорий Привалов - он что, её родственник или однофамилец? Маша вертела в руках  письмо, не веря, что оно дошло до неё, как говорится, из глубины веков. Этот витиеватый стиль изложения, старинная буква «ять» и пожелтевшая бумага с неровными краями взволновали её, словно лёгкое дуновение давно ушедшего времени. Остальные письма сохранились хуже, да и написаны они были совсем неразборчивым почерком. И девочка аккуратно убрала их обратно в шкатулку.

Последняя вещица, извлечённая из саквояжа, поразила Машу больше всего. Это был золотой медальон старинной работы. Совсем простенькое сердечко на тонкой цепочке. Маша и не стала бы долго его рассматривать, но заметила сбоку маленький выступ, нажала на него, и медальон с лёгким щелчком раскрылся. Внутри оказался миниатюрный  портрет: улыбающаяся молодая девушка с каштановыми локонами и удивительной красоты синими глазами. Увидев её, Маша буквально открыла рот: эта девушка, как две капли воды, была похожа на саму Машу, только чуть постарше. И выражение её глаз было мягче, а в горделивой осанке чувствовалось  истинное благородство.
 
Она долго смотрела на портрет, окончательно сбитая с толку. «Надо будет обо всём расспросить маму, - подумала  девочка. - Она наверняка знает, в чём тут дело».

Маша закрыла медальон и уже хотела, было, убрать его в саквояж. Но не удержалась и решила его померить. Простой замочек легко поддался и закрылся на Машиной шее. Но, когда, вдоволь покрутившись перед зеркалом, она попыталась его открыть, чтобы снять медальон, ничего не вышло. Маша дёргала изо всех сил, но тщетно. Замочек никак не открывался. И вдруг она почувствовала, что стены комнаты начали плавно вращаться. Это вращение становилось  всё быстрее и быстрее, пока, наконец, комната не исчезла вовсе, и девочка погрузилась во мрак.


Глава 2

Вот потолок. Он белый и украшен причудливой лепниной. А вот окно, занавешенное тяжёлой бархатной портьерой. Почему-то в комнате полумрак. Горят лишь несколько свечей в подсвечнике. Странно. Как будто нельзя зажечь настольную лампу! Маша с трудом разлепила веки и приподнялась. Оказывается, она лежит на огромной кровати, рядом на столе какие-то скляночки, а в углу в кресле дремлет старушка. Как только Маша подала признаки жизни, старушка тут же встрепенулась.

- Деточка моя! Очнулась! - обрадовано заговорила она дребезжащим старческим голосом. - Вот радость-то! Надо сказать их сиятельству!
У Маши округлились глаза.
- Их…сиятельству? - спросила она, словно пробуя на вкус малознакомое слово.
- Ну да, ну да! - радостно закивала старушка. - Вашей бабушке, их сиятельству княгине Приваловой. Ох, уж и переволновались они, пока вы хворали!
- Они? - переспросила Маша. - А их много?
Старушка непонимающе уставилась на Машу.
- Бедная моя деточка, Мария Алексеевна! - лицо старушки сморщилось в жалостливой гримасе. - Не помните свою бабушку! Вот хворь-то что творит!
«Бабушку свою я помню! Но не знаю я никаких «их сиятельств», - хотелось возразить Маше, но на всякий случай она сдержалась.
- А что со мной приключилась за «хворь»? - осторожно спросила она.
Старушка заохала.
- Хворали вы долго! И всё разные лекари наезжали. А без толку! Вы-то, моя голубка, глазонек своих не открывали. Уж их сиятельство боялись, - тут она стала всхлипывать, - что не увидит больше свою кровиночку…
И старушка залилась горючими слезами.
- Бабушка… а как вас зовут? - решилась спросить Маша.
- Что вы голубка моя, Мария Алексеевна, - замахала на неё руками старушка, - я не бабушка ваша, я - нянька Матрёна.
- А по отчеству? То есть…по батюшке?
- Да нешто нам пристало зваться по батюшке? - удивилась старая женщина. - Нянька я, нянька Матрёна!
«Странно, - подумала Маша. - Как же можно обращаться к старушке без отчества?»
- А где я? - решила она сменить тему разговора.
Лицо няни опять жалостливо сморщилось.
- Да неужто, моя голубка, не признаете родного дома?
- Может быть, потом…признаю, - осторожно предположила Маша.
- Знамо дело! - охотно согласилась няня. - Вот хворь-то пройдёт и признаете!

Тут в комнату вошла пожилая статная женщина. Наверное, ей было приблизительно столько же лет, сколько и няне, но выглядела она совершенно иначе. Из-за безупречной, горделивой осанки она казалась высокой, её  зачёсанные назад седые волосы были собраны в красивую причёску, венчавшую покрытый морщинами  высокий лоб, проницательный взгляд синих глаз свидетельствовал о живости ума и твёрдости характера. Изысканное в своей простоте закрытое платье подчёркивало её статную фигуру.

- Машенька! - воскликнула вошедшая дама, бросаясь к девочке и заключая её в объятия.
При этом её глаза увлажнились, а с лица исчезло надменное выражение. Маша замерла, почувствовав себя неловко в объятиях посторонней женщины.
-Наконец-то ты очнулась! - прошептала она, продолжая прижимать к себе девочку.
- Я в порядке, - буркнула Маша и постаралась освободиться.
-Дитя моё, как ты себя чувствуешь? Не болит ли у тебя голова? - поинтересовалась пожилая дама, чуть отстранившись от девочки.
-Я в порядке, - повторила Маша и, воспользовавшись моментом, выскользнула из объятий дамы и спрыгнула на пол.
- Осторожней! - воскликнула та, пытаясь её поймать. - Ты ещё очень слаба!
- Ерунда! - отрезала Маша, уверенно прошлёпав по полу босыми ногами.
- Как странно ты говоришь, дитя моё! - удивилась дама, уставившись на её босые ноги. - А босой ходить просто недопустимо. Машенька, надо обуться!
- Нет проблем! - весело ответила девочка. - Дайте мне какую-нибудь обувь.
- Туфли стоят возле твоей кровати, - задумчиво проговорила дама, не сводя с неё глаз.
- Ох, да что же это я, старая! - опомнившись, встрепенулась няня и бросилась обувать Машу. - Негоже дитю-то босиком! Простите меня, старуху!
- Что вы делаете? - удивилась девочка, забирая у неё из рук пару изящных туфелек причудливой формы. - Я сама! Меня обували последний раз, наверное, когда мне было года полтора или два!
Пожилая дама и няня непонимающе переглянулись.
- Дитя моё, няня Матрёна обувает тебя с первых лет и по сию пору! - воскликнула дама.
- Это лишнее! - решительно заявила Маша, с трудом натягивая на ноги странные туфли.
- Но таков порядок вещей! Ведь ты княжна! - последовал новый аргумент.
- Спорный вопрос! - парировала Маша. - В любом случае, я что, не могу сама обуться? Кажется, руки-ноги у меня на своём месте!
И она для пущей убедительности помахала руками перед носом пожилой дамы.
- Боже мой, дитя моё, что у тебя с ногтями? - вдруг ужаснулась та, хватая Машу за руки. - Они все почернели!
- А, да это просто лак чёрного цвета! - охотно объяснила Маша.
- Бедное дитя! - воскликнула дама, как будто не расслышав её слов. - Это болезнь тому виной! Это она так изуродовала твои ногти!
- Да нет… -  стала, было, возражать Маша, но вовремя спохватилась, решив, что тему чёрного лака будет благоразумнее опустить.
- А вы кто? - добродушно спросила она, обращаясь к пожилой даме, и поняла, что вновь попала впросак.
У той округлились глаза.
- Машенька, внучка моя, ты что же, меня не узнаёшь? - срывающимся голосом спросила она, и у неё мелко-мелко задрожал подбородок.
- Да нет, почему … - пробормотала Маша и беспомощно уставилась на няню.
-Это ваша бабушка, их сиятельство княгиня Привалова! - шепнула ей на ухо добрая няня.
Княгиня быстро справилась с волнением.
- Машенька, ложись в постель. Ты ещё не совсем здорова, -  ласково, но твёрдо проговорила она, привычно взяв бразды правления в свои руки.
- Глаз с неё не спускать! - тихо приказала она Матрёне, когда Маша, не посмев ослушаться, снова поплелась в постель. - Головой отвечаешь! Барышня очень больна. Я срочно пошлю за доктором!

                *     *     *
- Ну-с, барышня… - проговорил пожилой доктор, потирая руки. - Соблаговолите-ка показать язык.

Это был почтенный господин с бородкой клинышком и большими тёплыми ладонями.

-Зачем это? - недоверчиво уставилась на него Маша. - Я совершенно здорова!
-Ну и чудесно! - весело проговорил доктор. - Тогда, уверяю вас, вам нечего бояться!
- А я и не боюсь! - вздёрнула подбородок Маша. - Вот ещё!
И показала язык.
- Вот и славно! - улыбнулся доктор.
Он оттянул ей веки, пощупал голову, сосчитал пульс, а затем приложил к груди какую-то странную трубку, которую извлёк из кожаного чемоданчика.
- Вы вот ЭТИМ хотите меня послушать? - насмешливо спросила она, указывая на трубку. - Вот этим допотопным старьём?
- А юная княжна может предложить что-нибудь получше? - благодушно рассмеялся  доктор.
- Княжна  Мария Алексеевна! - тут же раздался властный голос бабушки. - Извольте-ка вести себя, как  подобает отпрыску знатного рода!

Маша тут же присмирела. Эта женщина, которая называлась её бабушкой, почему-то внушала ей трепет.

- Нет причин для беспокойства! - воскликнул доктор, весело сверкнув глазами в сторону девочки. Казалось, он ничуть не обиделся на её слова. - А как раз напротив! Это очень хорошо, что княжна проявляет живой интерес ко всему. Явное свидетельство выздоровления.

Он ещё некоторое время её выслушивал и выстукивал.

- Ну, так! - проговорил этот добродушный господин, подводя итог осмотру девочки. - Мария Алексеевна совершенно здорова. По крайней мере, физически. И может понемногу возвращаться к своим обычным занятиям. Со своей стороны, я, конечно, какое-то время ещё понаблюдаю за её состоянием, но уверяю вас, ваше сиятельство, - он повернулся к пожилой княгине, - больше нет никаких поводов для беспокойства.
- Слава богу! - у княгини невольно вырвался возглас облегчения. - Я вам очень признательна. Но у меня есть некоторые сомнения, которые я хотела бы обсудить с вами с глазу на глаз.
- Желаю здравствовать, Мария Алексеевна! - произнёс доктор, обращаясь к Маше.

И, вежливо поклонившись и прихватив с собой кожаный чемоданчик, покинул комнату вместе с пожилой княгиней.

- Слушаю вас, ваше сиятельство, - слегка склонив свою седовласую голову, проговорил доктор, когда они остались одни.
- Вот что, друг мой… - княгиня изучала его долгим оценивающим взглядом, как будто раздумывала, стоит ли ему доверять.

Доктор почтительно молчал.

- Понимаете, - наконец, решилась она, - княжна совершенно ничего не помнит и никого не узнаёт. Она вообще ведёт себя довольно странно. И я всерьёз опасаюсь за её рассудок. Но, я полагаю, что эта информация останется между нами.
- Разумеется, ваше сиятельство, - подтвердил доктор с глубоким поклоном. - Для меня большая честь то, что вы соблаговолили поделиться со мной своими сомнениями. Но смею вас заверить, что юная княжна не производит впечатления человека… как бы это сказать… - тут он сделал паузу, подбирая наиболее подходящие слова, - с нездоровым рассудком либо находящегося на грани безумия. Скорее всего, нынешнее не совсем адекватное поведение княжны объясняется глубоким потрясением, которое пережил её организм во время тяжёлой болезни. Хорошее питание, прогулки на свежем воздухе и привычные занятия  в скором времени сделают своё дело. Всё наладится, уверяю вас. А физически юная княжна совершенно здорова.
- Благодарю вас, - промолвила княгиня, - ваши услуги будут щедро вознаграждены.
-Всегда рад служить вашему сиятельству, - с почтением проговорил доктор и, поклонившись, удалился.

«Как у него не отвалится голова кланяться через каждое слово! - подумала Маша, которая слышала весь этот разговор, притаившись возле приоткрытой двери своей комнаты. - А старая княгиня и правда что-то заподозрила! Надо скорее возвращаться назад!»

- Мария Алексеевна, голубка моя, - причитала в это время Матрёна, - негоже барышне подслушивать!
- Отстаньте, бабушка Матрёна! - бросила ей Маша и плотно закрыла дверь. - Мне нужно!
Няня хотела, было, вновь пуститься в разъяснения насчёт того, кто здесь «бабушка», но Маша её не слушала. Она пыталась во что бы то ни стало расстегнуть старинный медальон, который, казалось, навсегда взял её в плен.
- Я должна попасть домой! - упрямо твердила девочка, тщетно пытаясь справиться  с замком. - Ну, замочек, ну, миленький!

Но за дверью послышались лёгкие шаги, и Маша поспешно спрятала медальон под рубашку.

- Машенька, душа моя! - в комнату вбежала незнакомая девушка. - Как я рада, что ты поправилась! Бабушка мне сказала, что приходил доктор!
Эта девушка была чем-то похожа на саму Машу, только чуть постарше. И волосы у неё были не каштановые, а белокурые. Видя замешательство Маши, девушка рассмеялась. Её смех напоминал мелодичный перезвон колокольчиков.
- Знаю, Машенька, бабушка меня предупредила, что ты пока никого не узнаёшь. Но это временно, уверяю тебя. Память к тебе обязательно вернётся. А пока позволь представиться: я - твоя старшая сестра Анастасия.

«Час от часу не легче! - мысленно застонала Маша. - Ещё и сестра на мою голову!» Но девушка ей понравилась. У неё был открытый добрый взгляд и очень милая улыбка, располагающая к откровенной беседе. «Ей я могла бы рассказать правду, - подумала Маша. - Если застряну здесь надолго».

- Что же ты мне не рада? - огорчилась девушка.
- Рада… Настя, конечно, рада… - нерешительно проговорила Маша.
- Да уж, вижу, как ты рада! - девушка неожиданно рассмеялась.

И вновь зазвенел её серебристый смех-колокольчик.

«Какая она весёлая! - невольно залюбовалась ей Маша. - И красивая! Не то что я. Хотя мы и похожи. Вот ведь как бывает: люди практически на одно лицо, но при этом  один - красавец, а другой - так себе. Интересно, от чего это зависит?»

Как будто угадав её мысли, Настя проговорила:
- Ты немного похудела за время болезни, но не огорчайся. Мы с тобой будем много гулять, и ты, Машенька, в скором времени себя не узнаешь. Будешь такой же красавицей, как прежде! Даже ещё лучше!
- А что…я  разве была красавицей? - удивилась Маша.
- Почему была? - с жаром произнесла Настя. - Ты и есть красавица! Просто долго болела.
«Чудеса! - подумала Маша. - Первый раз слышу, что я красива».
- Пойдём! - Настя решительно потянула её за руку.
- Куда? - удивилась Маша, едва поспевая за ней.
-Увидишь!

Они пришли в светлую, просторную комнату полукруглой формы.

- Это моя комната! - не без гордости провозгласила Настя. - Видишь, сколько здесь света! А через балкон можно выйти в парк.
- Здорово! - похвалила Маша.

Комната сестры действительно показалась ей очень уютной.

- Садись! - позвала Настя.

Маша уселась в кресло перед большим зеркалом с туалетным столиком, на котором теснилась масса всевозможных флаконов, коробочек и прочих мелочей. Настя порылась в ящиках стола и извлекла на свет великолепную заколку для волос, украшенную зелёными камушками.

- Это бижутерия? - поинтересовалась Маша, трогая камушки.
- Что-что? - не поняла Настя.
- Я говорю, камушки из стекла или настоящие?
- Конечно, настоящие, - удивилась Настя. - А разве может быть иначе?

Маша решила, что будет благоразумнее воздержаться от комментариев, и молча любовалась заколкой.

- Это изумруды? - только тихо спросила она.
- Ну, да, - подтвердила Настя, тщательно расчёсывая волосы сестры. - А что тебя так удивляет?
- Эта заколка, наверное, стоит целое состояние. А ты вот так, запросто, достаёшь её из комода… - не удержалась Маша и тут же прикусила язык. «В моей ситуации молчание - золото, - подумала она, - а я постоянно попадаю впросак со своими нелепыми замечаниями!»
- Машенька, ты как-то странно рассуждаешь, - удивлённо проговорила Настя. - Это подарок бабушки на моё шестнадцатилетие.

Она собрала каштановые волосы Маши в красивую причёску и закрепила её заколкой.

- Посмотри, какая прелесть! - воскликнула Настя, любуясь своей работой.

Маша взглянула на своё отражение и ахнула. Никогда прежде она не казалась себе такой привлекательной! Маша вдруг увидела, что у неё чистый высокий лоб и большие выразительные глаза, чего раньше она просто не замечала.

- Настя, ты - волшебница! - восхищённо проговорила она.
- Ничего подобного! - залилась Настя своим смехом-колокольчиком. - Просто надо умело подчёркивать достоинства и скрывать недостатки. И во всём знать чувство меры.
- Да? - Маша посмотрела на неё с недоверием. - А откуда ты это знаешь?
- Наверное, из книг. Вообще, я много читаю. Ещё от бабушки, от подруг. Из повседневной  жизни... Что-то много всего получается, - она задумалась. - Знаешь, я просто чувствую, как должно быть, и всё. Скорее всего, это вопрос хорошего вкуса. А хороший вкус, я думаю - это конечный результат накопленных знаний и умений, итог  общения с интересными людьми, чтения разнообразной литературы…
- Понятно… - тяжело вздохнула Маша. - Ученье - свет.
- Не смейся, Машенька. Это так и есть, - убеждённо проговорила Настя. - Тебе надо обязательно вернуться  к своим занятиям…

«И здесь нет покоя!» - мысленно воскликнула Маша, а вслух произнесла:
- И чем же я занималась до болезни?
- Музыка, танцы, пение, рисование, иностранные языки… - начала перечислять Настя. - Потом ещё бабушка настояла, чтобы мы занимались математикой, географией и латынью. Она прогрессивно мыслящая  женщина.
- Кошмар! - простонала Маша.
- Почему - кошмар? - удивилась Настя. - Тебе эти занятия очень нравились. И ты быстро всё вспомнишь!
- Вот вы где, мои проказницы! - раздался голос за их спиной.

Девочки обернулись. К ним величавой поступью приближалась княгиня Мария Алексеевна, а лицо её озаряла добрая улыбка. Она любила своих внучек и, будучи женщиной строгой и даже суровой, всегда их немного баловала.

- Девочки, скоро обед! Вам давно пора привести себя в порядок, - напомнила княгиня. - Машенька, ты пойди в свою комнату. Горничная  поможет тебе  переодеться к обеду.
- Хорошо, - опустила глаза Маша. - А что, к обеду надо как-то специально одеваться? - тихо спросила она у Насти.
У той округлились глаза, но она быстро справилась с недоумением и объяснила:
- Конечно. Ты надеваешь платье, предназначенное для обедов в семейном кругу. Матрёна тебе покажет. Я тоже начну готовиться.
«Ничего себе! - подумала Маша. - « Готовиться к обеду»!  Чего там готовиться! Пришёл, в чём есть, быстренько поел - и в сторону! Делать им нечего!»

В течение последующего часа она под неусыпным оком няни Матрёны и при непосредственном участии горничной  умывалась, причёсывалась, обувалась и одевалась. Горничная надела на Машу бельё, чулки и нижнюю юбку. Потом заплела ей косу и уложила её в причёску. Затем принесла из гардеробной комнаты красивое платье нежно-зелёного цвета, которое удачно гармонировало с каштановыми волосами Маши, надела его на девочку и застегнула множество мелких пуговиц на спине. Критически оглядела свою подопечную и приколола к кружевному воротнику букетик живых цветов.

«Я стала похожа на клумбу! -  подумала Маша. - Зачем эти приготовления? А всего-то надо выйти к обеду! Представляю, что тут у них творится, когда они собираются на бал!»

Тем временем горничная принесла пару симпатичных туфелек и передала их Матрёне, которая по установившейся традиции собиралась обуть княжну.

- Опять? - возопила та. - Я сама могу обуться! Понимаете - сама!

Она быстро выхватила туфли из рук удивлённой няни, которая уже опустилась на колени, чтобы обуть свою маленькую госпожу.

- А вы, Матрёна, лучше отдохните!
- Да неужто нам пристало отдыхать, Мария Алексеевна! - всплеснула руками старая няня.
- Конечно, пристало! - с жаром воскликнула Маша. - Все пожилые люди должны отдыхать!
Горничная стояла и изумлённо хлопала глазами.
- Чудеса! - только и смогла проговорить Матрёна.
Тем временем трижды прозвучал призывный гонг.
- Что это? - удивилась Маша.
- Ой, барышня, вам пора спускаться к обеду! - всполошилась горничная. - Княгиня Мария Алексеевна не любит опозданий! Позвольте, я надену вам туфли.

Она нерешительно сделала шажок в сторону Маши.

- Что же это за люди! - простонала Маша и торопливо натянула злополучные туфли, чтобы больше уже не было никаких вопросов.
- Ну, ведите! - скомандовала она, оторвав букетик цветов от воротничка своего платья.
- Барышня, а как же… - начала, было, горничная.
- Это лишнее, - отрезала Маша и с независимым видом двинулась следом за Матрёной.

Но по мере приближения к обеденному залу её решимость  таяла с катастрофической быстротой. И, когда, наконец, она очутилась в богато декорированном помещении,  где за огромным столом уже восседали княгиня и ещё какая-то пожилая дама с молодым человеком, ноги Маши от страха буквально приросли к полу. Дело в том, что она стояла на вершине лестницы, устланной роскошным ковром, по которой ей предстояло легко и непринуждённо спуститься к обеденному столу на глазах у чопорной публики, уже занявшей свои места.

- Извольте, барышня, - шепнула ей Матрёна. - С богом!

«Где же Настя?» - с тоской подумала  Маша и беспомощно оглянулась в надежде увидеть сестру. К счастью, та подоспела вовремя.

- Смелее, Машенька! - Настя подхватила её под руку, и они вместе спустились по лестнице.
Маша сочла большой удачей то, что она не споткнулась и не запуталась в платье, а благополучно добралась до места. При их появлении молодой человек отложил салфетку и  встал из-за стола. «Может, он решил уйти?» - предположила Маша.

- А вот и мои внучки! - гордо воскликнула княгиня, обращаясь к другой пожилой даме, уже сидевшей за столом. - Ну, вам, дорогая Анна Петровна, моих девочек представлять не нужно, вы их хорошо знаете!
- Добрый день, Анна Петровна! - вежливо произнесла Настя и сделала книксен.
-Добрый день, Анна Петровна! - словно эхо повторила за ней Маша и тоже попыталась сделать книксен.
- Здравствуйте, барышни! - величественно поприветствовала их дама. В то же время она цепким, придирчивым взглядом оценила внешний вид и манеры каждой из девушек.
«Напыщенная индюшка!» - решила Маша.
- А молодого человека следует представить! - продолжила княгиня процедуру знакомства.
Все взоры обратились к юноше, который по-прежнему стоял. «Почему он всё никак не садится? - удивилась Маша. - И не уходит, и не садится за стол. Странно!».
- Граф Сергей Александрович Шумской, младший сын Анны Петровны! - провозгласила княгиня. - Княжна Анастасия Алексеевна, княжна Мария Алексеевна! - по очереди представила она девушек.

Опять последовали книксены. Молодой граф слегка улыбнулся и поклонился, как того требовали правила приличия. Маша не сводила глаз с сестры, копируя её поведение, поэтому процедура представления прошла более-менее сносно. Сёстры сели за стол, и только тогда молодой человек позволил себе занять своё место. Издалека он показался Маше ничем не примечательным. Русые волосы, правильные черты лица и ни одной запоминающейся детали в его облике. Но, когда граф улыбнулся, на его лице сразу же ожили выразительные серые глаза, со вниманием смотревшие на собеседника. «А он довольно симпатичный», - подумала Маша. Тем временем между пожилыми дамами завязалась оживлённая беседа, и она  решила воспользоваться благоприятным моментом.

- А зачем граф встал из-за стола? - тихо спросила она у сестры, кивая в сторону молодого человека, который за этим огромным обеденным столом сидел от них довольно далеко и не мог слышать их перешёптываний.
- Машенька, неужели ты настолько всё забыла? - с тревогой взглянула на неё Настя. - Мужчине положено вставать, когда входит женщина. Таким образом он демонстрирует ей своё уважение. А если он так не делает, то значит, дурно воспитан. Впрочем, в нашем окружении тебе не встретятся дурно воспитанные люди. Все они прекрасно образованны и отлично знают, что такое правила хорошего тона.
- Зачем такие условности? - искренне удивилась Маша. - По-моему, чем проще, тем лучше.
- Ты не права, - прошептала Настя. - Эти, как ты говоришь, условности позволяют людям уважительно относиться друг к другу при любых обстоятельствах. Есть такая заповедь: относись к человеку так, как ты хотел бы, чтобы он относился к тебе.
- Мудрёно… - проговорила Маша, но задумалась.

Она невольно отметила про себя, как ловко и непринуждённо обращаются все присутствующие с многочисленными приборами, разложенными возле каждой тарелки. Все, кроме неё самой. То есть она, конечно, помнила, что нож должен лежать от тарелки справа, а вилка слева. Но на этом её познания правил поведения за столом  исчерпывались. И для чего предназначались все эти разнообразные вилки-ложки-ножи, она не представляла. А тут, как нарочно, внесли новое блюдо.

- Чем его едят? - испуганно прошептала Маша.
- Смотри на меня и действуй точно так же, - быстро оценила обстановку Настя.
- О чём там шепчутся мои внучки? - поинтересовалась княгиня, решив вовлечь девушек в общий разговор. - А то молодой граф заскучал без вашего внимания!
- Не извольте беспокоиться, Мария Алексеевна! - улыбнулся граф Шумской. - Одно присутствие этих милых барышень согревает мне сердце.

Настя безмятежно улыбнулась, не придав значения дежурному комплименту, а Маша залилась румянцем и опустила глаза.

- Вы совсем смутили моих девочек, граф! - пошутила княгиня, заметив замешательство Маши. - А как же насчёт нас, почтенных дам? Мы что же, уже не «согреваем ваше сердце» своим присутствием?

Княгиня иронично изогнула бровь, решив проверить, как молодой человек выпутается из этой ситуации.

- Вы, Мария Алексеевна, и вы, моя дорогая матушка, вне всякой конкуренции! Там, где находитесь вы, всегда светит солнце! - не моргнув глазом, провозгласил граф Шумской.
- Браво, браво! - засмеялась княгиня. - Вы, молодой человек, прирождённый льстец! Но это ничуть вас не портит, поверьте мне.

«Что это за пустая болтовня?» - удивлённо подумала Маша, но в глубине души ей было приятно услышать комплимент в свой адрес и наблюдать за непринуждённой беседой этих хорошо воспитанных  людей с отточенными светскими манерами. «В этом что-то есть, - с грустью подумала она. - Но я никогда так не смогу. Я - будто слон, забравшийся в посудную лавку. Они, конечно, из другого теста».

- Мария Алексеевна, о чём вы задумались? - услышала она обращённые к ней слова графа.
Маша встрепенулась и залилась краской.
- Я… вот…э-э-э…- беспомощно залепетала она.
- Мария Алексеевна хотела вас спросить, любите ли вы лошадей, - с милой улыбкой пришла ей на выручку Настя.
- О, да! - с жаром проговорил молодой человек, и по всему было видно, что Настя затронула его любимую тему. - Лошади - моё самое большое увлечение. У нас огромная конюшня, и много чистокровных скакунов. Есть поистине великолепные, редкие образцы. Если они вас заинтересуют, милые барышни, я мог бы вам их показать.
- Непременно, - любезно откликнулась Настя. - Как-нибудь мы обязательно побываем у вас в гостях. Разумеется, вместе с бабушкой.
Маша удивлённо взглянула на сестру. Как легко она находила нужные слова и подходящие темы для разговора! А ведь ещё вопрос, любила ли лошадей сама Настя и собиралась ли она в гости к этому графу. Маша была к лошадям совершенно равнодушна и хотела, было, так прямо и заявить об этом Сергею Шумскому. Но вовремя передумала.

- А вы любите играть в шахматы? - робко спросила она графа.

Все удивлённо посмотрели на Машу.

- Да, люблю, - с любезной улыбкой ответил граф. - Шахматы -это отличная гимнастика для мозга. Но это мужская игра.
- Почему это мужская? - глаза Маши загорелись.
- Видите ли, Мария Алексеевна, в этой игре требуется логическое мышление, холодный расчётливый ум, а дамам и барышням данные качества вряд ли присущи, - пояснил свою мысль Сергей Шумской.
- Что же, по-вашему, женщина не умнее курицы? - возмутилась Маша, не замечая отчаянных знаков,  которые ей подавала сестра.
- Я этого не говорил…
Молодой граф был сбит с толку столь откровенной атакой Маши.
- Я вот, например, отлично играю в шахматы, -  продолжала наступать она. - И готова вам это доказать.
- Мария Алексеевна, сейчас не время демонстрировать свои способности, не так ли? - тон княгини был властным и не допускающим возражений. - Извольте продолжить обед.
- Я уже сыта! И граф тоже! - с вызовом заявила Маша. - И я  не понимаю, почему мы должны торчать за столом столько времени!

В обеденном зале повисла гнетущая тишина. Столь бесцеремонное поведение юной княжны не укладывалось ни в какие рамки, и все присутствующие немного растерялись, не зная, как им реагировать. На лице княгини выступили красные пятна.
- Хорошо, Машенька, - неожиданно ласково проговорила она. - Если граф и Настя не возражают, вы можете пойти в гостиную и сыграть в шахматы. Сейчас я прикажу их подать. А мы тут с Анной Петровной немного побеседуем.

Все облегчённо вздохнули. А Маше вдруг стало нестерпимо стыдно за то, что она повела себя как настоящая грубиянка и тем самым подвела свою далёкую пра-пра…бабушку. Она прикусила губу и вслед за Настей и графом встала из-за стола. Граф учтиво поклонился пожилым дамам, Настя, а следом за ней и Маша, сделали книксен, и с этим молодая компания покинула обеденный зал. Княгиня подозвала лакея и приказала подать в гостиную шахматы.

- Анна Петровна, дорогая, вы должны извинить мою Машу за столь неучтивое поведение, - несколько смущённо проговорила княгиня. - Девочка долго болела и ещё не совсем оправилась. Её нервная система пока не пришла в норму…
- Мария Алексеевна, голубушка, вам не о чем беспокоиться. Я всё понимаю, - заверила княгиню Анна Петровна, но холодный блеск её глаз, не ускользнувший от Марии Алексеевны, свидетельствовал о том, что гостья оскорблена, и что вскоре об этом инциденте будет известно всей округе. «Старая интриганка! - с негодованием подумала княгиня. - Она всегда ищет повод для сплетен, и, похоже, сегодня его нашла. Ну и бог с ней! Меня больше беспокоит здоровье моей Машеньки. Девочка явно не в себе. Но мне не стоит развивать эту тему с Анной Петровной, чтобы не усугублять ситуацию». Так думала  княгиня, сохраняя на лице учтивую улыбку. Дамы лишь обменялись колкими взглядами и, как ни в чём не бывало, продолжили светскую беседу.

Тем временем в гостиной развернулось нешуточное сражение. Раскрасневшаяся Маша, позабыв обо всех своих досадных промахах, теснила на шахматном поле молодого графа. Начал игру Сергей Шумской весьма расслабленно, великодушно предложив барышне играть белыми. Ему хотелось понаблюдать за поведением юной девушки при столь необычных обстоятельствах. Но это хрупкое создание быстро захватило инициативу в свои руки, а граф и глазом не успел моргнуть, как начал проигрывать. Он, естественно, занервничал, стал ошибаться и первую партию проиграл подчистую. Разыграли вторую партию.

- Вам мат, Сергей Александрович! - провозгласила Маша вскоре после её начала.
- Как - мат? - не понял граф Шумской, изумлённо уставившись на шахматную доску.
- А вот так! - Маша ловко вернула фигуры на место и показала, как было дело.
Но, когда она одержала победу и в третий раз, раздосадованный, но вместе с тем восхищённый граф не смог удержаться от похвалы.
- Мария Алексеевна, вы - удивительная барышня! Вот уж не думал, что женщина способна на такое!
- Вы что же думаете, что женщины глупее вас, мужчин?
- Нет, конечно, но…
- Никаких «но»! - отрезала Маша.
- Сдаюсь, сдаюсь! - засмеялся граф. - В знак глубокого моего уважения позвольте поцеловать вам руку!
- Нет! Это лишнее! - испуганно вскрикнула Маша и спрятала руки за спину, вспомнив о своих покрытых чёрным лаком ногтях, которые она старательно маскировала длинными кружевными оборками рукавов.
Граф Шумской никак не ожидал подобной реакции на свою вполне невинную просьбу.
- Я вас чем-то обидел, Мария Алексеевна? - осторожно спросил он. - Простите великодушно.
- Всё нормально, - проговорила Маша. «Не парьтесь!» - едва не добавила она по привычке, но вовремя спохватилась.
- Ну, Машенька, ты всех нас удивила! - воскликнула Настя. До сих пор она лишь молча наблюдала за игрой, а теперь решила сгладить возникшую неловкость. - Вот уж не знала, что ты так хорошо играешь в шахматы!
- У меня были хорошие учителя, вернее учитель… - тихо проговорила Маша.
- И кто же он? - живо поинтересовался граф.
«Мой отец!» - чуть, было, не сказала она, но сдержалась во избежание неминуемых объяснений.
- Так, один человек…Очень хороший.
- Интересно, кто же этот очень хороший человек? - весело спросила Настя. - Я его знаю?
Но, заметив, как погрустнела Маша, Настя быстро сменила тему разговора.
- Ой, нас ведь давно уже ждут к чаю! Давайте пройдём в голубую гостиную. А то бабушка будет сердиться!
- Мария Алексеевна, я смею надеяться, что теперь мы с вами будем играть в шахматы так часто, как только позволят обстоятельства! - сказал граф, проникновенно глядя Маше в глаза.
Настя усмехнулась и еле заметно подмигнула сестре. «Вот уж не надо! - подумала та. - И что мне делать с этим новоиспечённым кавалером из девятнадцатого века? Тебя ведь давно уже нет, приятель! Даже косточки твои истлели!» Подобные мысли показались бы пышущему здоровьем молодому графу полной нелепостью.
- Посмотрим, - отделалась Маша односложным ответом.
В глубине души она была явно смущена вниманием молодого человека. Ребята всегда относились к ней по-приятельски, но никто никогда не смотрел на неё вот так, как этот граф. Ощущения были настолько новыми и необычными, что у Маши ёкнуло сердце, а щёки залил густой румянец.
- Чай, чай, чай! - захлопала в ладоши Настя и подхватила сестру под руку.

Девушки, словно два лёгких пёрышка, подхваченных ветром, устремились к дверям, а Сергей Шумской последовал за ними. В голубой гостиной уже был накрыт стол, покрытый изящной скатертью. Князья Приваловы обычно здесь пили чай в узком кругу, когда не ожидалось много гостей.
- А вот и наша молодёжь! - обрадовано воскликнула княгиня.
Ей ужасно надоели пустые разговоры с Анной Петровной, излюбленным занятием которой было коллекционирование всевозможных сплетен, подчас откровенно нелепых.
- Ну, как ваши успехи? - поинтересовалась княгиня. - Граф, удалось ли моей внучке вас удивить?
- О да, ваше сиятельство! - воскликнул Сергей Шумской. - Я удивлён сверх всякой меры! Княжна Мария Алексеевна не просто играет в шахматы, что само по себе необычно для барышни, но делает это просто великолепно. Мария Алексеевна трижды обыграла меня, и я просил бы ваше сиятельство позволить мне вновь встретиться с княжной, чтобы взять реванш. Если, конечно, княжна Мария не возражает.
- Граф, граф, лукавый вы молодой человек! - усмехнулась княгиня. - Знаете же, что вам отказа не будет!
- Благодарю вас, ваше сиятельство! Вы спасли мою честь! А заодно и жизнь!
Все рассмеялись легко и непринуждённо. «А он забавный, этот ископаемый кавалер!» - подумала Маша.
- Почему это не будет отказа? - вдруг произнесла она, в очередной раз демонстрируя свою строптивость. - А, может быть, я возражаю?
Было видно, как Сергей Шумской напрягся, явно расстроенный её словами.
- Ну вот, граф! - неожиданно развеселилась княгиня. - Не всё так гладко бывает в жизни!
Анна Петровна, будучи женщиной небольшого ума, обиженно поджала губы.
«Что это со мной? - подумала Маша. - Я уже флиртую с парнем! Небывалый случай!» Она и сама не смогла бы объяснить, зачем затеяла эту игру, но ей было очень приятно видеть, как граф Шумской сник  после  её отказа.
- Я пошутила, граф! - милостиво изрекла Маша, как заправская светская кокетка. - Я, конечно, буду рада сыграть с вами.
Лицо графа озарила счастливая улыбка.
«Откуда у меня такие замашки? - поразилась Маша себе самой. - Наверное, это заговорили мои гены. Я же, как ни крути, княжна, вот и проснулся голос предков!»

Чаепитие прошло весело. Сергей Шумской много шутил, развлекая дам. Он демонстрировал прекрасное чувство юмора, глубокие познания в разных областях, безупречное воспитание. К концу чаепития Маша смотрела на него с восхищением и думала, что ей до него так же далеко, как до звезды. И в прямом, и в переносном смысле. Поэтому она была очень удивлена, когда, уже собираясь с матушкой домой, он улучил момент и тихо спросил её:
- Мария Алексеевна, так я могу надеяться на нашу новую встречу?
И слегка сжал её руку. Маша тихо ойкнула, опять вспомнив о своём пресловутом маникюре, но Сергей Шумской не обратил никакого внимания на её ногти. Он смотрел ей в глаза и ждал ответа. Маша от нахлынувших на неё новых ощущений не могла произнести ни слова. Она лишь утвердительно кивнула и, мягко высвободив свою руку, отступила на шаг.

Вскоре гости уехали, а сёстры ещё долго шептались в комнате Насти, куда Маша пробралась тайком через некоторое время после того, как бабушка пожелала ей спокойной ночи и задула свечи в её комнате. В уютном тёплом халате, без своей величественной причёски она показалась Маше простой и домашней. И совсем нестрогой. И очень даже доброй, любящей бабушкой. Её бабушкой. Вернее, пра-пра… бабушкой. Ну, не важно! Подумать только, эта  властная женщина, княгиня - её родственница! Это никак не укладывалось в Машиной голове.

- Тебе сегодня пришлось нелегко, моя девочка, - сказала она, поцеловав Машу в лоб. - Но ты справилась!
- А как же… - удивилась Маша, вспомнив о своём нелепом поведении за столом.
- Пустяки! - княгиня сразу поняла её мысль. - Умение соблюдать правила хорошего тона - дело наживное. И ты скоро всё вспомнишь. Главное, что у тебя есть душа. Да и характер тоже! Весь в меня! - с гордостью добавила она.

Этих слов Маша никак не ожидала от своей далёкой и знатной бабушки. Она думала, что её станут отчитывать за плохое поведение, за неподобающую речь и ещё бог знает за что. А тут такая похвала! Маше ужасно захотелось доказать бабушке, что она, Маша, достойна её доверия, и что та в ней не ошиблась.

- Успокойся, дитя, - сказала княгиня, как будто прочитав её мысли. - Всё будет хорошо. А теперь ложись спать.

И она величественно покинула комнату. Маша, нащупав на груди медальон, некоторое время держала его в руке. Ещё несколько часов назад она, оказавшись в одиночестве, безо всяких раздумий стала бы предпринимать новые попытки его расстегнуть, чтобы, наконец, очутиться дома. Но теперь ей захотелось доказать и своей прапрабабушке, и сестре, и…графу Шумскому, что она, Маша, достойна своих предков. При воспоминании о Сергее Шумском и о том, как он смотрел на неё, у девушки загорелись щёки. Сергей! Какое красивое имя! И неважно, что её приятеля из соседнего двора тоже так звали. Здесь было совсем другое. А что именно, Маше очень хотелось бы понять. Но для этого ей надо было на некоторое время задержаться в девятнадцатом веке. Спрятав медальон, она тайком пробралась к Насте.
- Запрыгивай скорее ко мне! - обрадовалась сестра.
Они укрылись одним одеялом и долго шептались.
-Ну, и как тебе граф Шумской? - с лукавой улыбкой спросила Настя. - По-моему, ты ему очень понравилась.
- Пустяки, - буркнула Маша, смущённо опустив глаза.
Но ей самой было очень приятно услышать подобное замечание.
- Машенька, не лукавь! - засмеялась Настя. - Он тебе тоже приглянулся.
- Ерунда, - опять буркнула Маша, поглубже зарывшись в одеяло.
- «Ерунда»! «Пустяки»! - передразнила её Настя. - Что у тебя за речь такая, дорогая сестрица?
- А что? - удивилась Маша.
-Ты извини меня, Машенька, но иногда ты говоришь…ну прямо, как наша кухарка Луша! - укоризненно прошептала Настя.
- А ты научи меня, как надо! - попросила Маша, ничуть не обидевшись на замечание сестры.
- Надо, например, сказать не «ерунда», а «это весьма сомнительно», - наставительно проговорила Настя. - Или же, например, не «пустяки», а « я так не думаю». Поняла?
«Да уж, - подумала Маша. - Хороша же я буду с такой заумной речью в нашем дворе! Подойдёт, например, ко мне Серёга или Лёха-Хмырь и скажет, что мы опаздываем в кино. А я вместо того, чтобы сказать «Не парься!» или «Забей на это!» скажу «Это весьма сомнительно!» Представляю их реакцию! Хотя в чём-то Настя, конечно, права».
- А у тебя есть парень… то есть, я хотела сказать, возлюбленный? - в свою очередь поинтересовалась Маша.
- Пока нет, - откровенно призналась Настя. - Но скоро мой первый бал, и я ужасно волнуюсь! Бабушка впервые меня вывезет в свет, а потом мы с ней будем посещать все балы. И там, я надеюсь, встретить своего будущего мужа!
- Будущего мужа? - ахнула Маша. - Ты что, очень хочешь выйти замуж?
- А как же иначе? - искренне удивилась Настя.
- Но тебе же всего шестнадцать лет! - с негодованием воскликнула Маша. - Зачем тебе это замужество?
- Это сейчас мне шестнадцать, - парировала Настя. - Но время летит очень быстро. И через несколько лет, если я не буду помолвлена, на меня станут смотреть с сожалением, как на старую деву.
У Маши от изумления округлились глаза. «Какие же они несчастные! - пришла она к выводу. - Жизнь только начинается, а они уже «старые девы»! И нет другого пути, кроме замужества».
-Но я надеюсь, что, быть может, не в этом году, но в следующий сезон, мне удастся познакомиться с достойным человеком и полюбить его, - совершенно серьёзно проговорила  Настя.
- Конечно, сестрица, - не стала разуверять её Маша, - ты обязательно познакомишься с каким-нибудь графом или князем и выйдешь за него замуж. Ведь ты настоящая красавица!
- Правда? - смущённо переспросила Настя.
- Ну, конечно! - искренне заверила её сестра. - Я не встречала девушки красивее и нежнее, чем ты. Кроме того, я думаю, бабушка не допустит, чтобы ты осталась за бортом, - добавила она.
- Где-где? - не поняла Настя.
- Ну, я имела в виду, что бабушка обязательно найдёт тебе мужа.
Сёстры помолчали.
- Слушай, - вдруг встрепенулась Маша, - ты поедешь на бал, а я что же, тоже должна буду ехать с вами?
- Нет, Машенька, - объяснила Настя. - Ты пока останешься дома. Первый раз вывозят в свет в шестнадцать лет. Придётся тебе немного подождать.
«Слава богу! - облегчённо вздохнув, подумала Маша. - Ещё бала мне не хватает! Хорошо, что к своему шестнадцатилетию я буду отсюда далеко. Я надеюсь. А вдруг этот медальон никогда не расстегнётся, и я навсегда останусь в девятнадцатом веке?» От этой мысли Маше стало так нехорошо, что она чуть не заплакала.
- Что ты, милая сестрица! Стоит ли так расстраиваться из-за бала? - поспешила её успокоить Настя, заметив навернувшиеся слёзы и по-своему истолковав огорчение Маши. - В твоей жизни ещё будет столько балов!
Маша не стала разубеждать сестру. «Ещё не время для откровенного разговора, - решила она. - Да, Настя мне, пожалуй, и не поверит! Надо немного подождать».

Девушки немного поболтали, и Маша отправилась в свою комнату, чтобы не нарушать традиций, сложившихся в доме. Она подошла к окну и широко его распахнула. До рассвета оставалось совсем немного. Линия горизонта уже стала светлеть. Каким непостижимым образом она здесь очутилась? И какие новые испытания ожидали её? Маша подумала, что к предстоящему дню ей необходимо набраться сил. Она юркнула под одеяло и вскоре уже крепко спала.