Глава 16. Бремя славы

Этот полет проходил ненормально от начала и до конца. Нас постоянно показывали во всех новостях, комментируя происходящее несколько иначе, чем оно было на самом деле. Неожиданно для себя я узнал, что, оказывается, сам же его инициировал. Это не соответствовало действительности, мало того, меня вообще не хотели выпускать в пространство, и дело было вовсе не в реальных причинах, а исключительно во мнении Женни Лоритес. Перед самым Новым Годом ее даже в Москву вызвали, где она недвусмысленно доказывала, будто летать мне больше нельзя. Конец спорам положила Фаина Петренко, категория у нее выше, чем у Женни, опыта не на один порядок больше. Она сказала, что на данный момент никаких проблем у меня нет, даже адаптацию к земным условиям можно считать законченной. Молли поддержал это, и вопрос оказался закрытым.

Вернулись мы в начале февраля. И снова все происходило ненормально, сначала нас попросили устранить мелкую неисправность на одном из спутников. Туда отправились Нгамо и Вилли на "Жуке", зачем-то это показали в новостях, потом на стереоэкранах появилась восторженная физиономия девятнадцатилетнего Клауса Сладковского, который ходил с нами в качестве стажера, и он рассказал о своем восторге от полета на "Гремящей Радуге". Чувства его понятны, все-таки парень в первый раз в пространство вышел, а что касается "Радуги", так ее после возвращения с Айсибра демонтировать нужно. Корабль практически выработал свой ресурс, хотя оборудование работает, и для полетов внутри Солнечной оно пока годится, но для преодоления межзвездных расстояний требуется, как минимум, капитальный ремонт, а это значит, что от суперсветовика останется главным образом корпус, киберсистема и гравитационная установка. Несмотря на это "Гремящую Радугу" расписывали, как находящийся в нормальном состоянии корабль, способный двигаться с немыслимыми до сих пор ускорениями.

- Зачем людям такую глупость говорить?! - спрашиваю.

- Что мы реально можем противопоставить ривси, если они объявятся? - задает встречный вопрос Вадим.

- Да по сути ничего, - отвечаю.

- Вот именно! - соглашается он, - Но ривси далеко, и на нас пока не посягают, а вот паникеров у нас своих хватает, все сделано так, чтобы им сказать было нечего.

- Как идеологи на это смотрят? - не выдержал я.

- Нормально, - сообщает мой собеседник, - Они только потребовали, чтобы прямого вранья не было.

- Но ведь фактически оно было!

- Скажите, на каком корабле Вы пойдете, если вдруг объявятся ривси?

- Можно подумать, у нас кроме "Гремящей Радуги" есть хоть что-нибудь!!!

- Вот Вы и ответили на вопрос, почему делается так, а не иначе.

Когда люди возвращаются из пространства, обычно им предоставляется хотя бы несколько выходных дней, независимо от того, сколько времени они находились в космосе и чем занимались. На этот раз мы с Джексоном поехали в Лос-Анджелес на очередные стендовые испытания гравитационной установки прямо с космодрома. Остальные ребята тоже разлетелись в разные точки Земли. Шло создание сразу четырех моделей гравилетов одновременно, двух разновидностей гравитационной установки для суперсветовиков и космических станций, не говоря уже о появлении новых материалов, создаваемых отчасти на основе технологий ривси, хотя в основном это были наши же разработки, срочно доводимые до возможности их практического применения. Каждый из нас оказался завален работой по уши. Так получилось из-за языка ривси. На Земле его, пока что, освоили немногие, конечно, воспользоваться киберлингвистом ни для кого проблемы не представляет, но попробуй-ка разберись в технологии, основанной на незнакомых тебе принципах, толком не зная языка ее создателей. Лижрие и Юсиниюли преподавали ривси в хьюстонском филиале Аэрокосмического, и туда отправляли всех, кому по тем или иным причинам необходимо с ним познакомиться. Одна только беда, этого не достаточно. На Исётюёи нам было несколько проще, потому что требовалось разговаривать с аборигенами и заниматься изучением обнаруженной на планете техники.

Спустя пару дней после возвращения из пространства я прилетел в Уфу, где к началу испытаний подготовили первую опытную модель земного гравилета. Мне довелось участвовать в его создании, и теперь хотелось самому его обкатать. Машина была сконструирована на основе космокатера типа "Бриз" и внешне от него почти не отличалась. Мы сохранили крылья, отсутствующие у инопланетных гравилетов и привычную для нас энергоустановку, совместив ее с ривсианским овискунсом. Получилось нечто оригинальное. В тот день планировалось впервые погонять машину по летному полю, что и было сделано. А когда впервые включили гравитационную установку "Бриз-Беркут" сразу же оторвался от земли, и не спеша, поплыл над полигоном, поднимаясь все выше и выше. Мощность овискунса оказалась слишком велика, если просто отключить его, машина камнем упала бы на стеклобетон, поэтому сажать ее пришлось обычным способом.

 "Бриз-Беркут" охотно рванулся вперед, набирая скорость, как самый обыкновенный космокатер. Он легко слушался рулей, выполнял маневры, производимые при помощи поворота двигателей, и, промчавшись через все поле, остановился там, где стартовал.
В целом мы считали, что первое испытание прошло успешно, хотя сразу же выяснилось, что потребуется немало доработок, и, вероятнее всего, "Бриз-Беркут" так и останется опытной машиной, а вместо него в серию пойдет следующий за ним вариант крылатого гравилета. Нам хотелось, чтобы он появился раньше машины, являющейся почти точной копией акнианской. Почти, потому что полностью воспроизвести на Земле ривсианские технологии пока нереально.
Все члены экипажа "Гремящей Радуги" мотались по планете, бывая в тех местах, где создавалось что-либо на основе новых технологий, поскольку формировать эскадру из уже устаревших кораблей бессмысленно. Помимо чисто технических вопросов нередко приходилось обсуждать ксеноисторические и ксенопсихологические темы. Но с этим мы более-менее справлялись. Самым проблемным направлением оказалась ксенобиология и медицина.

Беда в том, что тем и другим занимался Железнов, а теперь отдуваться за него приходилось в основном мне. Я был к этому не готов. Разбираться, времени не было, а при подготовке предстоящего полета на Айсибр, помимо прочего, требовалось подумать о прививках и хмурте. Все необходимое для этого Питер описал, рассортировал и законсервировал так, чтобы с его материалами мог работать любой человек, а информация была доступна для всех специалистов, заинтересованных в ней. Вот только самого его лишили права работать в области медицины. Мало того, он не мог иметь какое-либо отношение к космофлоту. До официальной дисквалификации Железнов ответил на многие, возникшие по ходу дела вопросы, теперь же вместо него стали приглашать меня. Но что я мог сделать! Рассказывал о том, что сам видел и все. Этого было недостаточно.

Меня приглашали в различные НИИ, и после обстоятельной беседы в каждом из них, где занимались медициной, хотели видеть мою кровь. Не знаю, что в ней рассчитывали обнаружить, и какие особенные антитела интересовали врачей, но отказывать никому не хотелось. А в конце марта пришлось целую неделю посвятить подобным поездкам, везде надо было выступать, мотаясь по земному шару.

Последняя из запланированных встреч проходила в Токио, куда я прилетел прямым ходом из Ванкувера. Конференция была связанна как раз с будущей экспедицией на Айсибр. Задавали такие вопросы, ответить на которые я не мог в принципе, тогда, как обычно, на ближайшем экране появилась Грета, но на этот раз не сумела помочь даже она, поскольку на планете по понятным причинам присутствовать не могла.

Конференция проходила в здании НИИ вирусологии, и после нее у меня снова попросили кровь. Покорившись судьбе, спускаюсь на первый этаж и подставляю руку, но на этот раз, увидев ее, медсестра остановилась.

- Сколько Вы сдали крови за последние дни? - спрашивает она.

Это мне самому было не известно. Она попросила подождать, вернулась с тремя врачами, они что-то долго обсуждали, а по-японски я не понимаю, потом один из них начал задавать вопросы, касающиеся уже меня самого. Придираться к чему-либо у него и в мыслях не было, просто он опасался, что мне станет плохо из-за того, что крови сдано слишком много.

- Ничего со мной не случится, делайте, что хотите, - говорю им, - Только подскажите, каким образом Питеру диплом вернуть можно! Все равно, что бы мы с вами ни обсуждали, а опыт работы с хмуртом есть только у него, все остальные прививки готовил тоже он. И еще, через пять лет, нет, теперь уже через четыре, никаких антител в крови не будет ни у кого из нас шестерых, вернувшихся с Айсибра.

- Нам необходим Питер, - соглашается миловидная японка, сумевшая сохранить красоту до преклонных лет, - Он должен вернуться к работе, только тогда можно будет что-нибудь сделать.

- Может быть, привезти его к вам?

Они переглянулись, и одна из них позвонила кому-то, затем попросила привезти Железнова, добавив, что без моей крови они обойтись не сумеют.

В тот же день мой "Шперлинг" приземлился в Волчановке. По натоптанной тропинке я вышел на улицу, состоящую из одно- и двухэтажных домиков, и, словно вновь очудился на Кареолле, где в подобных строениях живут все. Только вокруг лежал снег, которого там не бывает. Тем не менее, казалось, будто вот прямо сейчас придется отбиваться от очередной лохматой собаки, стремящейся облизать с головы до ног любого встречного человека.

- Рольф! - неожиданно окликнул Железнов.

- Питер! - радостно поворачиваюсь к нему, - Тебя не узнать в таком облачении.

- Это тулуп! - улыбается он, - В городах их не носят!

- Здорово здесь!!! - вырвалось у меня.

- Почти так же, как сотни лет назад, - смеется он, - Но это на улице, внутри все современное! А у моей бабы Нади автоматизация на зависть иному институту.

- Зачем ей?

- А зачем тебе твой "Шперлинг"? Она киберфизик, понимаешь!

- Тогда все ясно!

Мы вошли в домик и, действительно, словно сразу же попали в современный город, кругом сенсоры, глазок видеокамеры над дверью, да и сама она проворно уехала в стену, стоило лишь приблизиться. Баба Надя встала из-за терминала, взялась собирать на стол. Появились плюшки, варенье, забурчал чайник, но у меня было одно на уме, поэтому разговор сразу перешел в деловое русло, и мы с Питером, отложив ненадолго чаепитие, перебрались в соседнюю комнату, где я сразу же растянулся на диване, а в ответ на его вопросительный взгляд поинтересовался:

- Ты что, мои привычки успел забыть?

Он, радостно хохотнув, кинул мне подушку.

- Этот космический волк сидеть разучился, сроднившись с пилотским креслом, - пояснил он своей бабушке, - Не удивляйся, он всегда так поступает!

Железнов позвонил Ямасита Мацухико, той самой миловидной японке, с которой мы разговаривали часа три назад. Она была уже дома, но это не помешало ей завести с Питером профессиональный разговор. Потом чувствую, он трясет меня за плечо.

- Проснись, Рольф! Пойдем за стол.

С трудом разлепив глаза, непонимающе смотрю на друга и механически перевожу взгляд на
часы.

- Извини, Питер, - говорю, - Можно поспать немного, замотался совсем…

- Тогда раздевайся и ложись нормально, - потребовал мой друг.

Заставив себя встать, я разделся и охотно забрался под одеяло.

- Что это у тебя? - спросил Железнов, указывая на локоть.

- Да это снять уже надо, твоим новым знакомым кровь потребовалась, - пытаюсь снять повязку, но узел не поддается.

- Давай помогу, - он легко разорвал бинт и, сняв его, аж присвистнул. - У тебя голова не кружится? - сразу поинтересовался он.

- Пожалуй, есть немножко.

- Тебе поесть надо.

Отрицательно качнув головой, говорю:

- Меня накормили в Токио. Спать хочу.

- Подожди, хоть молока выпей.

- Терпеть его не могу!

Через пару минут Питер вернулся с кружкой.

- Это с медом, - говорит он, - Как раз в твоем вкусе.

В этот момент из прихожей раздался детский голос. Железнов поставил кружку на стол, сунул мне пластиковую банку с какими-то шариками и вышел, а поскольку из банки торчала ложка, я попробовал. Нечто оказалось вкусным. Спустя несколько минут заглянула баба Надя и ахнула.

- Это же перга*! Ее понемножку едят.

- Извините, - говорю, возвращая банку с несколькими шариками на дне.

Баба Надя окликнула Питера:

- У твоего друга сейчас аллергия начнется! - сообщает она.

- Это Максимов, ему ничего не сделается, - отмахнулся Железнов.

А я пил молоко и думал, что лучше молоко с медом или мед без молока, вероятно второе.

В Волчановке встают рано, поэтому, когда я проснулся, в доме уже никого не было, и ломать голову над вопросом, что делать, не имело смысла. Зато во дворе нашлись все необходимые тренажеры. Мы с ними мило общались, когда откуда-то появилась маленькая девочка, как потом выяснилось, племянница Питера.

- А Вы штангу поднять сможете? - сходу поинтересовалась она.

- Не-а.

- А почему?

- Она слишком тяжелая.

Я не работаю с большим весом, предпочитая все упражнения выполнять на высокой скорости, но маленькая Лина считала, что следует поступать иначе.

- Я тоже не могу ее поднять, - со вздохом сообщила она, - Вы лучше гирю попробуйте, - девочка попыталась приподнять стоящую около сарая гирю.

Мотнув головой, сообщаю, что у меня, мол, тоже ничего не выйдет.

- Вы же большой! - удивилась девочка, - Даже я ее от земли оторвать могу. Дядя Петя тоже все вверх ногами делает, - продолжала она. - Вы на турнике подтянуться можете?

- Угу.

- А прыгать я тоже умею, - сообщила она, показав, как хорошо умеет прыгать.

- Лина! - раздался голос бабы Нади, - Иди сюда!

- Мы тут с дядей разговариваем! Не мешай! - возмутилась девочка, - Он только вверх ногами ходить предпочитает, но это ничего, раз ему нравится.

- Баба Надя, - обращаюсь к ней, - Хочу пробежаться немножко, куда лучше направо или налево?

- Налево, за околицей повернешь, там тропинка хорошая, - сообщила она.

Перемахнув через забор, я побежал налево, взяв при этом приличный темп, а на повороте едва не врезался в лошадь. Она шарахнулась и встала, нервно шевеля ушами.

- Привет, - говорю.

- Ну, ты и спишь, Максимов, - заметил Питер. - Дуй по этой тропинке до моста и обратно, как раз пять километров будет, - посоветовал он, и я широкими шагами побежал дальше, вдыхая пахнущий весенней тайгой воздух.

Дома у бабы Нади тепло, уютно. У одной стенки застыла огромная русская печь с прикрепленным к ней объемистым баком для горячей воды, в углу весело мигает разноцветными огоньками мощная киберсистема, возле которой умывается пушистый серый котенок. Пластиковый стол накрыт белой скатертью, а на ней уже появились тарелки с разнообразной едой.

- Долго спишь, Рольф, - заметила она.

- Извините, - говорю, мне было несколько неудобно, называется, прилетел в гости ненадолго и почти все время проспал.

- Ладно, не обижайся на него, - просит Питер, - Он сейчас через несколько часовых поясов мотается каждый день.

- Чем занимаешься? - интересуется баба Надя.

- Да, вот, готовим гравитационные установки для кораблей, через год - другой появятся новые материалы, предназначенные для массозаборников, программное обеспечение будет несколько иным. А еще ведется работа над созданием гравилетов, причем сразу нескольких моделей.

- Один из них твой "Бриз-Беркут"?

- Да.

- Значит, ты с испытаний летишь в очередной НИИ, там сдаешь кровь и обратно на испытания или еще куда.

- Угу.

- А остальные что?

- А что остальные, приглашают меня.

- Значит так, мы с Мацухико утрясли основные вопросы, ехать в Токио мне не надо, - сообщил Железнов. 

У меня словно камень с души свалился, потому что вечером требовалось быть в Москве, а на воскресенье пришлось перенести очередной испытательный полет. А Питер продолжал:

- Молли проверил, где ты побывал за последнюю неделю, а я обзвонил институты, и таким образом мы выяснили, сколько ты сдал крови за последнюю неделю, поэтому завтрашние испытания отменяются…

- Ты что? С ума сошел! - испугался я.

- Ты разобьешься, Максимов, - заметил он, - Сегодня, завтра и послезавтра у тебя выходные.

- Угу, только сегодня вечером мне надо быть на совещании по внеземным цивилизациям, а в понедельник в Кабуле, там тоже ривсианские технологии осваивают.

Мы замолчали, поглощая еду, почему-то она была и в самом деле вкуснее, чем в городе.

- Вот что, Рольф, - вмешалась баба Надя, - Пора тебе начинать кое-где присутствовать дистанционно.

- Пробовал, не могу так.

- Потому что к такому способу общения привыкнуть надо, ты же разговариваешь с Землей, находясь в пространстве.

- Это совсем другое дело!

- Я выхожу на работу, - сообщил Питер, - Только неформально, имей это в виду. Ездить никуда не буду, но, когда потребуюсь, ты мне сообщаешь, буду присутствовать дистанционно.

- Спасибо, Питер! - обрадовался я.

- Сейчас надо позвонить Молли, Абдулле, Вилонову и Артему Зубко, - сказал Железнов. - А сегодня ты остаешься у нас, кое-что нам с тобой обговорить надо, на совещании побываешь дистанционно.

Хотелось возразить, но сказать было нечего…

С того момента Железнов начал работать практически наравне с остальными. Он нигде не бывал, безвылазно находясь в Волчановке, и со всеми общался при помощи бабы Надиной киберсистемы. А я смог, наконец-то, заговорить о том, что ему следовало бы вернуть диплом. Для начала посоветовался с Вадимом, он ничего против не имел, сказал только, что помочь не может, так как в данном случае все решают медики и правовики. А дальше правовики кивали на медиков, медики на правовиков. Василь Молли снова развел руками, сказав, что может только собрать комиссию с нужным составом, не более того. Люди, готовые выступить в защиту Железнова, нашлись легко, и дело застопорилось.
Растаял снег. На деревьях появились листья, а над головой сияло по-весеннему голубое небо. И вот тогда неожиданно позвонил Вадим.

- Хочу познакомить Вас с очень интересными людьми, - сходу заявил он. - Бросайте все дела, берите семью, это обязательно, и завтра в шестнадцать часов приходите на концерт в Кремль.

- Простите, - не понял я, - Там же музей!

- Конечно музей, - он лукаво улыбнулся, - Но концерты тоже проводятся.

- Никогда не думал…

- Потрясающий Вы человек! - шутливо произнес он, - Голова у Вас, словно справочник, с инопланетянами запросто общаетесь, а о многих простых вещах представления не имеете!

Пришлось лишь руками развести, не зная, что сказать, времени на концерт у меня не было.

- Обязательно приходите, - продолжал Вадим, - Приезжает Белла Игнащенко и Адольф Браун, кстати, Ваш вопрос насчет Железнова может решиться.
Тут я чуть не подпрыгнул, ради такого все дела стоило бросить, а, кто такие Игнащенко с Брауном, мне было неизвестно.

Джетта очень удивилась, услышав новость, оказывается, она бывала на концертах в Кремле уже не раз, и артистов этих прекрасно знает. А вот Тони перспектива не вдохновляла, он только тяжко вздохнул, прежде чем надеть парадный костюмчик. Я прекрасно его понимал, поэтому пообещал в следующий раз взять с собой на полигон, что, с его точки зрения, гораздо интересней. А концерт нам с ним не понравился, да и не он был главным в имеющейся программе. Как выяснилось, в Кремль люди приходят пообщаться в специфической обстановке. Джетта там даже своих приятельниц встретила, но поскольку ее тоже интересовало, с кем это меня хотят познакомить, она не ушла обсуждать очередные яхтсменские новости, и осталась с нами.

Вадим встретил нас вместе с улыбчивым человеком по имени Игорь. У него имелась лысенка на макушке и невероятно яркий галстук, а пришедшая с ним женщина была одета на удивление скромно, она-то и завела разговор о Железнове, причем сама. Потребовалось более подробно обрисовать ситуацию, а Диана спросила:

- Получается, он перед Вами виноват.

- Да, - соглашаюсь с ней, - Если бы во время полета с ним что-то случилось, нам пришлось бы сбросить ускорение, и акниаи узнали бы раньше времени, что у нас на борту было три же.

- Но ведь они все равно это узнали.

- Вместе с тем, что мы это способны выдержать, а они не могут.

- Почему Вы им не доверяете, - поинтересовалась она, - Они очень милые существа.

- Эти милые существа, - говорю, - Во время вроде бы нормального разговора попытались нас
уничтожить. С ними можно сотрудничать, но психологически это те же самые ривси.

- Исходя из чего, Вы делаете такой вывод?

- Это непросто объяснить, тут нужно пообщаться с теми и с другими, тогда начинаешь понимать, что акниаи усвоили не только язык и технологии ривси, а еще и их образ мышления. Иначе не могло получиться, поскольку эмоционально окрашенная лексика у наших пернатых друзей ривсианская, и она не изменилась.

- В чем это выражается?! - интерес Дианы разгорелся еще сильнее.

- Простите, но это связано с такими понятиями, с которыми людям знакомиться не стоит…

- Насколько нам известно, Вы освоили язык ривси в полном объеме, пожалуйста, расскажите,
- требовательно произнесла женщина.

Краска бросилась мне в лицо, в тот момент Диана чем-то неуловимым напомнила мне крылатую Эвифинё. Вдруг почудилось, будто бы сейчас она взмахнет крыльями, начиная замысловатый танец ривси.

- Нет! - я даже отодвинулся тогда.

Она внимательно следила за мной

- Что означает это движение? Оно не характерно для человека!

- Диана, прошу Вас, не надо! Остановитесь, лучше всего поговорите об этом с Питером, он может нормально рассказать о многом. Извините.

Пришлось встать и поспешно выйти.

Сзади приблизился Вадим, вежливо кашлянул, когда я умывался холодной водой. Было бы лучше сунуть под кран всю голову, но тогда стал бы мокрым воротник, и мне не хотелось, чтобы так получилось.

- Что произошло? - поинтересовался он, протягивая мне бумажное полотенце.

- Не могу говорить об этом, - отвечаю ему, - Это связано с языком ривси. Я уже увидел у нее за спиной голубые крылья! Только не спрашивайте ни о чем, это настоящее безумие.

Прислонившись к стенке, нажимаю на болевые точки, прекрасно зная, что должен справиться сам. Вадим терпеливо ждал объяснений.

- Она женщина, понимаете…

Он мрачно кивнул.

- Пожалуй, да. Она красивая женщина.

- Это только внешняя сторона, внутренняя - нечеловеческая, я же наполовину нечеловек…

- Вы можете поступать, как они?

- Нет.

- Значит Вы человек, Рольф, во всех смыслах человек. Пойдемте, Вам лучше всего отвлечься.

- Да, Вы правы.

Когда мы вернулись, Диана оживленно разговаривала с Джеттой, Игорь - с Тони, а Вадим, как организатор знакомства, пригласил всех в ресторан. Он шутливо погрозил пальцем Диане, прежде чем под руку с ней прошествовать к столику. Подкатился киберофициант, на столе появилась тарелки, бутылки, балык, буженина, тонко нарезанный сыр. Вадим взялся наполнять рюмки.

- Я за штурвалом, - говорю ему.

- Ерунда, полетите на автопилоте, только и всего.

Последовали тосты за знакомство, за дружбу и все в таком духе. Затем Игорь пригласил Джетту танцевать, а мне оставалось только протянуть руку Диане.

- Позвольте, мадемуазель!

Она встала и поинтересовалась:

- Вам понравился концерт?

- Честно говоря, нет.

- Вы предпочитаете другой стиль?

- Приблизительно так.

- Какой именно?

- Вряд ли мне удастся объяснить это словами.

- Если не словами, тогда как? - задала она двусмысленный вопрос.

- Для этого нужен электронный рояль.

- А если обычный?

- На обычном не смогу.

- Это интересно, - произнесла Диана с оттенком кокетства и повела сама, остановившись около рояля, который как раз был электронным.

- Что Вы задумали?

- Хочу узнать, что нравится Вам.

- Это не впишется в общий фон.

- Ерунда, он здесь бывает разный.

Тут я несколько струхнул, мне ведь совершенно некогда заниматься музыкой, в пространстве - другое дело, тем более, там была конкретная цель. А в тот момент мне просто хотелось узнать, что она от меня хочет, и на ум, как назло, упорно лезла ривсианская мелодия.

- Хотите услышать музыку ривси?

- Если Вам она нравится.

- Мне еще больше нравятся слова, поверните микрофон.

Это было то, что стоит лишь чуть задеть, и оно выплывает само, хотя каждый раз импровизация получается немного другая. Мой голос слился с музыкой, а перед глазами встала мерцающая желтоватая муть туманности, сквозь которую шли навсегда удаляющиеся от Ривситею корабли, один из которых впоследствии стал спутником Явлиниё. В тот момент я не видел ни зал, ни Диану, а потом, когда баллада закончилась, еще некоторое время сидел, по-прежнему ощущая себя крылатым ривси. Наваждение пропало лишь, когда услышал человеческий голос.

- Вы как будто спите с открытыми глазами, - заметила Диана.

На следующий день Антошка собрался со мной на полигон, и никакие силы не могли заставить его идти в школу. Джетта только ворчала, что я и без того слишком балую мальчишку, напомнила, что ребенку уже игрушки складывать некуда, а если он еще и по полигонам шастать начнет, тогда учебе совсем конец придет. Тем не менее, когда  "Шперлинг" рванулся навстречу Солнцу, в кабине мы сидели вдвоем, обошли Москву с южной стороны и, обгоняя звук, помчались на восток. На этот раз Антон даже не пытался просить штурвал, уже знал, что это бесполезно. В прошлый раз я вместо этого открыл для него руководство по эксплуатации, сказав, что пока он мне экзамен не сдаст, управлять машиной не будет. Тони тогда обиженно надулся, но деваться ему было некуда. Теперь он прилип к лобовому стеклу, глядя, как внизу проплывает ставшая похожей на карту земля.

Флаер опустился рядом с заводоуправлением. Нас уже ждали, и после короткого обсуждения программы испытаний, я потопал прямым ходом в медпункт, это было обязательно. Если Насте не понравится хоть что-нибудь, испытательного полета не будет. Сегодня опять кажется, будто она обязательно начнет придираться. Подсознательно мне всякий раз страшно во время любого медосмотра, хотя вроде бы все нормально, заботиться приходится лишь о том, чтобы насморка не было. Когда только эта напасть закончится! Никогда раньше не представлял себе такой пакости.

Можно идти переодеваться. Наземная машина доставляет нас туда, где дожидается "Бриз-Беркут 2", все уходят в башенку, на крыше которой установлен радиолокатор. "Пуск!" Гравилет бесшумно отрывается от стеклобетона, поднимается над летным полем, чтобы затем стремительно сорваться с места. Несмотря на ускорение 120м/с; движение не ощущается, и вскоре впереди появляются звезды. "Бриз-Беркут" ложится на околоземную орбиту. Внизу проносятся спутники, а в стороне проплывает рукотворное колесо околоземной космической станции. Сразу после этого снова ныряю в атмосферу. Нет ни каскада искр, ни, тем более, пламени, торможение происходит за счет взаимодействия гравитационных полей Земли и машины, воздух при этом тоже отталкивается от корпуса. По большому счету крылья теперь не нужны. Они остались лишь ради потенциально возможного боя в атмосфере, и для того, чтобы иметь возможность летать на небольшой высоте, не повреждая все живое внизу.

Под крыльями проносится Индийский океан, джунгли, среди которых разбросаны пятна городов, горы, а затем пески Каракумов и бескрайняя казахская степь, усыпанная пятнами поселков, пересеченная лентами шоссе и железнодорожных магистралей. Впереди виднеется тайга. А посреди нее на окраине большого города раскинулось летное поле. "Бриз-Беркут" зависает над ним, чтобы неторопливо приземлиться рядом с радиолокационной вышкой. Полет окончен. К гравилету подходят люди, спрыгиваю им навстречу, проигнорировав пять ступенек трапа.

Тони протягивает коммуникатор.

- Звонила Диана, - сообщает он.

Дальнейшее происходит на ходу. По пути в управление мы успеваем обо всем договориться, и у меня остается целый месяц на подготовку документов, необходимых для того, чтобы снять дисквалификацию с Железнова. А спустя несколько дней, отправляюсь к нему. Деловые вопросы можно было решить без личной встречи, но мне хотелось узнать больше. Чем он занимается помимо работы, что его держит в Волчановке, почему он не хочет покидать ее.
Прежде чем приземлиться я покружил немного над нужным местом, полюбовался на спокойное зеркало Байкала, лежащее среди зеленеющих берегов, из которых выступают серые скалы. Посмотрел сверху на домики, словно специально построенные для исторических фильмов, рядом с ними даже огороды имеются. Стадо коров не обратило внимания на низко летящую машину, а она, разбрызгивая воду, опустилась на прежнем месте, поблизости от ангара и пары неказистых авиеток. Я вылез на крыло, жалея, что сел именно здесь. Шасси утонули в огромной луже, разлившейся чуть ли не по всему лугу. Хотелось, взлететь снова, чтобы поставить флаер прямо на улице, но тут из-за строений появился всадник, направляющийся прямо ко мне.

Питер осадил коня рядом с "Шперлингом".

- С прибытием! - весело воскликнул он.

- Привет! - я был искренне рад видеть его таким же шумным и розовощеким, как прежде.

- Садись, - он указал на круп своей лошади.

Переместившись на указанное место, чувствую, как жеребец присел под дополнительной тяжестью, а затем довольно бодро зашагал к дому Питера. Во дворе обнаружилась вторая лошадь, жевавшая сено в компании с пестрой коровой.

- Ты уже живностью обзавелся? - полюбопытствовал я, вспомнив, что зимой не видел у него никого, кроме кота.

- Только коня завел, - похлопал он жеребца по изогнутой серой шее, - Тут, знаешь ли, места такие, люди по традиции скотину держат, считают, будто домашнее мясо и молоко вкуснее.

- Такое мнение и в других местах встречается, - соглашаюсь с ним, - Только по мне продукция мясо-белковых комбинатов ничуть не хуже, а, может быть, и лучше натуральных продуктов.

- Ни лучше, ни хуже, - говорит Питер, - Она просто отличается и все тут. Ты когда-нибудь парное молоко пробовал?

- Как нет? На Кареолле, на Айсибре, да и ты меня в прошлый раз им напоил.

- Там было не парное.

- Только избавь меня на этот раз от молока, терпеть его не могу!

- А как же твое любимое мороженое, сладкоежка?

- То мороженое.

Мы вошли в дом. Бабы Нади где-то не было, и Питер высыпал в кипяток увесистый кулек пельменей, а потом быстро скинул с себя все лишнее, поскольку в квартире было довольно тепло. Тут я смотрел на него с разинутым ртом, не решаясь снять термокостюм. Свежий весенний ветер, врываясь в открытые форточки, по-свойски гулял по комнатам, пока Железнов в одних плавках вылавливал из кастрюли пельмени. В результате, я не стал раздеваться и уселся за стол, в чем был.

- Все маешься от иммунного дисбаланса? - интересуется мой друг.

- Как все, ты сам говорил, это не скоро восстановится, - осторожно напоминаю ему.

- Чуть что, сразу простуда? - он хитро скосил глаза.

- Если у тебя иначе, поделись опытом, а то насморк уже заколебал! - огрызаюсь в ответ.

- У меня таких проблем больше нет. Приезжай, поживи у нас, о насморке навсегда забудешь,
- уверенно говорит Питер, - Тут все натуральное, понимаешь! Еда, вода, воздух. Пищевые добавки не в таблетках, как в городах, а в естественном виде.

- И все?!

- Конечно! Это же не болезнь, просто в организме кое-что разладилось после того, как мы дважды поиздевались над ним, уничтожая все полезные бактерии.

Тарелки быстро опустели, и Питер наловил еще по основательной кучке пельменей, так что мы наелись, как на Айсибре, где жареное мясо отрезают вместе с костями от целой туши. Когда пили чай, перехожу к деловой части разговора.

- Я ведь за тобой прилетел, - начинаю издалека.

- Ну и?

- Предполагается, что ты возглавишь отделение ксеномедицины при Совете Космонавтики.

- Меня ж дисквалифицировали! - удивился он.

- Не поинтересовавшись ничьим мнением, и не приняв во внимание твои работы.

- Между прочим, они правы! - хохотнул Железнов, - Я же всех провел, чтобы в пространство попасть.

- До сих пор представить себе не могу, как тебе это удалось!

Он только ухмыльнулся, потому что добавить тут действительно нечего, а мне оставалось лишь продолжить:

- Смотри, что имеется сейчас: во-первых, у тебя есть опыт полной стерилизации корабля и работы с айсибрианской инфекцией…

- У тебя это тоже есть, - неожиданно перебил он.

- Я не врач, половины того, что ты сделал, не понимаю, кроме того, ты занимался физиологией ривси и акниаи…

- Информацию по акниаи можно получить от них самих, - парировал он, - Что касается ривси, так все лаборатории "Звездного Странника" теперь ориентированы исключительно на них.

- На Элефанте.

- И что?

- На Земле ты самый крупный специалист по данным вопросам.

- А как же ты, Нгамо, ребята?

- Мы не медики и не биологи!

- Допустим, и что?

- Мы сейчас занимаемся созданием эскадры боевых кораблей, и нас буквально разрывают на части, призывая приехать туда, да сюда по вопросам техническим, организационным и лингвистическим…

- Особенно тебя, командор.

Мне не хотелось крутить вокруг да около, Питер прохиндей еще тот, сразу догадается, если что-то буду недоговаривать.

- Хочу, чтоб ты меня хоть немного разгрузил, и, помимо прочего, мне нужны ребята, с которыми мы с тобой познакомились в Хьюстоне.

- Я не имею права заниматься медициной, - отрезал он.

- В сложившейся ситуации это кроме правовиков никого не волнует. Соберем совещание, специально посвященное твоему вопросу, тебе остается только там выступить…

- Я медициной сыт по горло, - неожиданно заявляет Железнов, - Ты прекрасно знаешь, что мне пришлось ей заниматься, чтобы попасть в пространство.

Буквально оторопев, смотрю на него не в силах вымолвить ни слова. Можно было ожидать от него все, чего угодно, только не отказ. Как теперь это объяснять Вадиму, Диане, да хотя бы Молли, и что сказать поверившим мне ребятам. Петренко отказалась работать с ними, дав понять, что найти человека для такого дела практически невозможно. Питер не знал, что все это время я отстаивал его кандидатуру, где только мог. Теперь же сидел, тупо уставившись в окно, потому что все мои рациональные аргументы ничего не стоят перед его "не хочу". Железнов встал, порылся в шкафу и демонстративно бросил под язык таблетку.

- Как у тебя со здоровьем? - задаю запоздалый вопрос.

- Нормально, - неожиданно отвечает он, - Ты меня несколько вывел из равновесия своими предложениями, но это ерунда.

Толком не думая зачем, извлекаю коммуникатор, вывожу на экран изображение "Бриз-Беркута" и показываю Питеру.

- Это гравилет, на нем ты сможешь летать даже на Луну, правда, только теоретически.

- В смысле? - он жадным взглядом уставился на картинку.

- Старые правила никто не отменял.

- Ты надолго? - поинтересовался Железнов.

- Завтра должен быть на испытаниях…

- А про меня скажи, будто я болен, приехать не могу, - он прекрасно уловил, какие проблемы возникнут в связи с его отказом вернуться к работе. - Пойдем, Байкал тебе покажу, Малинку специально привел.

- Как твоего серого звать?

- Квазар.

- Красивый конь.

- Давай, переодевайся! - он указал на кучу одежды в углу.

Хотелось сказать, что нельзя мне сейчас ехать верхом в такую сырость, и болеть потом некогда, но вместо этого я молча переоделся, набил карманы сахаром и вышел во двор к лошадям. А они сразу же потянулись мордами в карман, перебирая мои пальцы теплыми бархатными губами. Корова сунулась туда же, оказалось, ей тоже нравится сахар. Питер принес второе седло.

- Завтра ты у меня будешь, как огурчик, - пообещал он.

Мы выехали за околицу. Места здесь действительно красивейшие, курортная зона, одно слово. Но отдыхающих пока нет, не видно даже домиков, скрытых среди деревьев. Кажется, будто стоит по берегам озера-моря дикая, нетронутая человеком тайга, и чудится, словно вдруг выйдет из зарослей старинный хозяин здешних мест - красавец бурый медведь. Но крупных хищников на Земле давно уже нет. Кони идут неспешной рысью, с привычным безразличием разбрызгивая  жидкую грязь, а наполненный кедровым ароматом воздух сам просится в легкие, вытесняя из них городскую пыль вместе с искусственными запахами жилых помещений. Пахнет тайгой, конским потом и просыпающейся от зимнего сна весенней землей.

Мы выехали на берег. Железнов спрыгнул с коня и вместе с ним вошел в ледяную воду. Затем они пили из Байкала вместе, человек и конь. Малинка нетерпеливо переступала с ноги на ногу, ей тоже хотелось напиться байкальской воды. Я слегка тронул ее бока и, бросив повод, ослабил переднюю подпругу, чтобы ей было удобно опустить голову. Кобыла осторожно вошла в воду по передние бабки, коснулась хрустальной поверхности озера мягкими теплыми губами.

- Слезай, - предлагает Питер.

Послушав его, осторожно спускаюсь с седла туда, где, едва коснувшись поверхности сапог, вода сразу же передала им холод уходящей зимы.

- Попробуй, такой воды больше нигде нет, - советует Железнов.

- Завтра сам будешь меня от простуды лечить, - говорю ему, зачерпнув обжигающе холодной прозрачной, как самое лучшее стекло воды.

Питер лишь засмеялся, поднял на полную высоту болотные сапоги, шагнул глубже, чтобы наполнить взятые с собой фляги.

Напившись, лошади, разбрызгивая воду, сами вышли на берег. Выскакиваю следом за ними. Это надо же, до Айсибра и всяких разных стерилизаций с кошмарными прививками, никогда в жизни не знал, что такое простуда! А вот теперь форточки открытой боюсь, хотя раньше запросто выскакивал из кабины в любой мороз всего лишь потому, что одеться лень.

Железнов хитро посмотрел на меня, неспешно выходя из воды.

- Приезжай в отпуск месяца на два, или, еще лучше, давай, организуем здесь тренировочный лагерь, хотя бы летний, про насморк думать забудешь.

- Если ты возьмешься такое устроить…

- Да не я! Тут организм сам все возьмет.

Мы возвращались другой дорогой. Питер показывал здешние места. Действительно, очень красиво, а главное, в отличие от южных курортов, на Байкале сохранен первозданный облик тайги. В свое время ее пришлось восстанавливать, но сейчас почти незаметно, что наиболее крупные деревья посажены людьми, только если очень внимательно присмотреться, видишь некоторый порядок в расположении кедровых сосен, но на Земле такое встречается часто, поэтому не обращаешь внимания, что когда-то этот лес был выращен заново. Отдыхающих на Байкале бывает много, но на прибрежных сопках не торчат строения, нет ни одетой в бетон набережной, ни аккуратно подстриженных кустов, окружающих ухоженные цветники.

- Мы же должны будем привезти технику, - осторожно говорю другу. - Гравилеты на полянке поставим.

- Отбоя не будет от желающих покататься, - сразу констатировал он.

Разговаривая в таком стиле, мы вернулись обратно. Питер агитировал организовать в Волчановке тренировочный лагерь, а мне оставалось лишь осторожно уговаривать его вернуться на работу. Но вот кони расседланы, и мы снова вернулись в комнату, где я сразу же устроился у теплой печки, а Питер снова поставил на стол еду, советовал попробовать то и это. Действительно, тут были самые настоящие натуральные деликатесы, но мне их уже не хотелось.

- Ты меня пельменями так накормил, что пузо чуть не лопнуло, а теперь хочешь, чтобы я это все попробовал? Не лезет ведь!

Он только смеялся.

- Расскажи, - говорит, - Чем занимаешься.

Начинаю говорить о новых технологиях, осваиваемых земной промышленностью, о гравилетах, о будущих кораблях с радиусом действия в пять - десять раз превышающим современный. У нас возник недостаток людей, имеющих необходимую подготовку. В обозримом будущем планируется рейс на Айсибр, и уже сейчас речь идет о создании корабля, способного совершить бросок на 500 светолет без остановки у промежуточных звезд. Железнов жадно слушал, не могло его это не интересовать и все тут, что бы он ни говорил. Потом открылась дверь, в комнату ворвалась задорная курносая девчонка и с порога заявила:

- Дядя Петя! У нас Пеструшка рожает!!!

- Вот видишь, - ухмыльнулся он, обращаясь ко мне, - Без работы я не останусь. Лечу всех, от кошек до младенцев, неформально, правда.

С любопытством смотрю на него и на девочку, а он говорит, обращаясь к гостье:

- Иди, Аленка, сейчас буду.

Девчонка убежала, шумно хлопнув дверью.

- Мне действительно надо идти, ты, что делать собираешься? - спросил Железнов.

- Немного разомнусь, потом полежу, надо кое-что почитать, тебя дождусь, - пожимаю плечами в ответ.

- Я могу задержаться до утра, - сообщил он, - Поэтому лучше всего спи, тем более, если у тебя завтра испытания.

Питер очистил луковицу, проделал с ней какие-то манипуляции и вручил мне получившуюся смесь.

- Съешь, это пищевая добавка в натуральной форме, только на улицу потом не выходи, - посоветовал он.

Я попробовал и поморщился. Ну, просто потрясающе, как из нормальных продуктов можно сделать такую фантастическую гадость! Но кто его знает, может быть, в этом и правда что-то есть. Поэтому пришлось заставить себя проглотить дурно пахнущую луком смесь, затем, слегка размявшись прямо в комнате, удобно устраиваюсь на диване с коммуникатором. За окном стемнело. Питер принимал роды у коровы, а мне вскоре захотелось спать, и отказывать себе в этом не имело смысла. Потом просыпаюсь от собственного крика, и чувствую, что кто-то держит меня за руки. С усилием стряхнув с себя остатки кошмара, вижу рядом с собой приятной внешности женщину. Это она держала меня за руки, когда мне опять снилось, как горит падающая в атмосферу Айсибра "Гремящая Радуга" из-за того, что я не успеваю своевременно включить двигатели. В реале сделал это, а во сне никак не получается.

- Извините, - говорю, - Напугал Вас…

- Ничего, - произносит она.

- Опять падение в атмосферу? - интересуется появившийся в дверях Железнов.

- Угу, как обычно.

- Сейчас будешь нормально спать до утра, - он налил в стакан мутную жидкость.

- Опять отрава какая-то? Да у меня дважды за ночь этого не бывает…

- Потому что ты потом не ложишься.

- А даже если так?

Он поставил стакан на стол, и они вместе с Ольгой вышли, а я еще посидел немного, потом встал. Какой уж теперь сон, и как мне спать без Омеги. Не знаю, что она такое делает, но если киберкрыса рядом, кошмаров у меня не бывает. Включив компьютер, вызываю Грету. Она появилась в облике жгучей брюнетки с длинными черными как смоль волосами. Никогда не знаешь, как она будет выглядеть в следующий раз. Набиваю на клавиатуре текст, чтобы не включать динамики. Бортовая киберсистема отвечала с задержкой, поскольку в тот момент находилась над Южной Америкой, она пообещала рассказать Питеру все, о чем он спросит, и извиниться за меня, поскольку улетаю раньше времени.

На улице стало уже совсем светло. Питер с Ольгой еще спали. Оставив записку, направляюсь к своему флаеру. По улице и лугу пер напрямик, словно байкальский конь, и на лужи внимания не обращал. В конце концов, включу печку, все быстро высохнет.

"Шперлинг" отреагировал, словно живой, открыв передо мной фонарь кабины. Плюхнувшись в кресло, я привычно пристегнулся, коснулся тумблеров, поднимая машину в воздух. Зависнув на доли секунды, она рванулась вперед, навстречу уходящей ночи. Лететь домой не имело смысла, поэтому путь был один - на Урал, туда, где на заводском полигоне замер  "Бриз-Беркут" - один из первых земных гравилетов. Он дожидался сегодня именно меня, поэтому "Шперлинг" совершил мягкую посадку рядом с заводоуправлением, застыв под холодным взором звезд.

Делать было нечего. Я только прошелся по летному полю, вернулся в кабину и откинул назад спинку сиденья. Тихо играла музыка. А утром, когда теплые солнечные лучи осветили летное поле, меня разбудил стук по фюзеляжу. Выглядываю наружу и вижу знакомого техника.

- Привет, Рольф, - говорит он, - Что ты здесь делаешь в такую рань?

Поздоровавшись, отвечаю, что, мол, прилетел раньше времени, теперь просто сплю.

- Ну, ты и орешь! - покачал головой Денис.

Значит, опять снились кошмары, недаром голова болит, подумалось мне. Вылезаю из кабины, и мы с техником некоторое время обсуждаем последние новости, пока у него не запел коммуникатор.

- Зачем его искать? - отвечает кому-то Денис, - Вот он Максимов, рядом со мной стоит. Тебя в медпункт зовут, - говорит он мне.

- Зачем? Почему не в КБ?

- Откуда мне знать! - удивился техник.

Оказалось, меня нашла Грета по команде Питера, а он связался с дирекцией завода, как только это стало возможно.

- Ну и что дальше? - спрашиваю незнакомую русоволосую девушку в белом халате.

- Меня просили оказать Вам помощь, если в этом есть необходимость.

Я только хмыкнул от такого заявления и попросил что-нибудь сильнодействующее от головной боли, назвав пару подходящих препаратов, все равно лететь никуда не мог.

- У нас такого нет, - удивилась Зоя, сразу же поинтересовавшись номером медицинской карты, а потом, увидев интересующую ее информацию, посмотрела округлившимися глазами и предложила неплохой препарат.

- Это даже лучше, - соглашаюсь с ней, снимая куртку термокостюма.

- Но это очень сильнодействующее средство, - она явно сомневалась в необходимости его применения.

- Зоя, - говорю, - Сегодняшние испытания все равно откладываются, и головная боль мне гарантирована на весь день, а Вы предлагаете избавить меня от нее прямо сейчас, что может быть лучше?

Комната еще плыла перед глазами, когда Зоя, кивнув на кушетку, предложила полежать.

- Сейчас мне надо поесть, - сообщаю ей.

Она удивленно вскинула брови.

- Вы даже не завтракали?

- Нет.

- На сколько дней Вам выписать больничный? - спрашивает Зоя.

- Зачем он мне?

- Я обязана.

- Тогда на день, и сразу закройте его.

Но она написала на целых четыре дня, а поскольку сдавать его я не собирался, это не имело значения.
 

Утром в столовой выбора практически нет, поэтому пришлось взять салат и вчерашние булочки, но мне было все равно. А вскоре появился Вилонов.

- Мне передали, что ты заболел, - бодро сообщил он.

- Это не совсем так, - говорю, - Если ты дашь мне возможность слетать на корабль, завтра мы проведем намеченные на сегодня испытания.

- Ты что, с ума сошел?! У тебя вид такой впору в больницу отправлять! Хоть бы объяснил, что случилось.

- Ничего, по сути. Убеждал вчера одного человека целый день, вспомнили такие вещи, о которых лучше забыть обоим.

- Имеешь в виду Железнова?

- Кстати, что он тебе наговорил?

- О тебе беспокоится.

- А я о нем, ну, так как насчет машины, "Бриз-Беркут" на автопилоте без проблем до корабля дойдет.

- Что ты там собираешься делать?

- Отлежусь в спокойной обстановке, кибером воспользуюсь, больше ничего, а завтра…

- Нет, Рольф, я такое на себя не возьму! - однозначно сказал Сергей, - Сейчас найду человека, чтобы тебя домой отвезти.

- Сам доберусь.

- Ты же сегодня машину вести не сможешь.

- Смогу, но пойду все равно на автопилоте.

- Зоя говорит, что с таким диагнозом, как у тебя летать вообще не полагается, ни на чем, - заметил Сергей.

- Угу, - достаю свою личную карточку, вставляю ее в ком, подсоединив его к дополнительному блоку. - На, читай, - говорю Вилонову, - У меня полный допуск к работе с любой техникой. Сядь только ближе, а то провода не хватит.

Он передвинул стул, взял в руки коммуникатор, и, посмотрев на экран, удивленно произнес:

- Не понимаю, как одно может быть состыковано с другим.

- Просто, - говорю, - Теперь смотри, это уже медкарта.

Сергей прочитал и ошарашено посмотрел на меня.

- Открой страницу с расшифровкой, там все написано.

Он посмотрел и уже спокойно сказал:

- Теперь понятно, это связано с языком ривси, тебе запретили только гипнообучение в любой форме.

- Совершенно верно.

- Подожди! - вдруг вспомнил Вилонов, - Но ты же пользовался установкой для гипнообучения совсем недавно!!! И это было не один раз.

Я опустил взгляд.

- Неужели думаешь, будто невозможно обойти…

- Рассказывай! - потребовал он.

- Вопрос касается особенностей ривсианской гравитехники. Мне нужно было еще раз посмотреть все материалы в оригинале, когда ривси писали для ривси.

- Подожди, но ведь перевод делал ты, у нас целый отдел над темой работает.

- И что? Язык никто из вас толком не выучил, а я, когда перевод делал, сам половину не понимал. Так, знаешь ли, можно сколько угодно работать и ничего не получить.

- А с тобой теперь что, галлюцинации?

- Нет, - отвечаю, отрицательно качнув головой. - Днем все нормально, только по ночам всякая гадость снится, как сегодня.

- И оно того стоило?

- Представь себе, да, - оглядываюсь вокруг, не зная на чем бы нарисовать.

Вилонов понял, подошел к поварам и вернулся с листом пластмобумаги. Рисую схему, на ходу поясняя подробности.

- Ты бы хоть перевел, что ли, - неожиданно сказал Сергей.

Поднимаю взгляд, соображая, в какой момент полностью перешел на ривси. Вилонов молча ждал. С трудом заговорив по-русски, называю на ривси лишь то, что не имеет адекватного перевода ни на один из земных языков. Сергей время от времени переспрашивал, просил расшифровать то или иное понятие, пытался заменить его привычными земными терминами, но из этого ничего не выходило. Тут нужно либо усвоить чужой язык, либо разработать систему собственных терминов, которые точно так же придется подробно объяснять. Теперь я и сам чувствовал, что использую больше ривсианских слов, чем следовало бы, поскольку необходимую для работы терминологию Сергей знает прекрасно.

Он проводил меня до флаера, еще раз предложил отвезти домой, от чего я снова отказался, дав обещание лететь на автопилоте и позвонить на следующий день.

- Ничего страшного со мной не случилось, - пытаюсь втолковать ему, - Завтра все будет нормально, сам увидишь.

- Честно говоря, ты меня несколько напугал, - признается Вилонов.

Тем не менее, у нас получались интересные вещи, а впереди маячил новый грандиозный проект космического корабля, способного преодолевать сотни светолет одним махом.


Дома никого не было. Тони находился в школе, Джетта куда-то ушла, поэтому я спокойно улегся в постель с переносным пультом, чтобы заняться доработкой программы синхронизации работы гравитационной установки с обычными атомными двигателями космокатера. Было еще не известно, что придумали заводские программисты, но в любом случае, обкатать можно оба варианта. Как всегда на самом интересном месте меня прервали, в глазке видеокамеры появился Железнов.

- Заходи, - говорю ему, открывая дверь, - Найдешь меня в спальне.

Через минуту он появился на пороге. Окинул взглядом комнату и заглянул на экран.

- Дублируешь программистов?

- Угу.

- Одного не пойму, кто у вас главный конструктор ты или Вилонов.

- Официально Сергей.

- А фактически Максимов, кстати, ты же еще вроде бы овискунсом для суперсветовика занимался.

- И продолжаю заниматься, - оторвав, наконец, взгляд от экрана, поворачиваюсь к нему, - Понимаешь, если мы просто скопируем ривсианский овискунс, это мало что даст. Наши корабли смогут тогда преодолевать расстояние немногим больше ста светолет.

- А ты по-прежнему надеешься махнуть на четыре тысячи, знакомиться с ривси?

- Да хотя бы на 500 получилось бы, и то вперед!

- А как же массозаборник?

- Над ним работает Абдулла в Кабуле, технологию ривси они воспроизвести не смогут, у них там получается нечто свое.

- Подожди, что будет с овискунсами, которые сейчас делаются в Лос-Анджелесе?

- Они пойдут для модернизации старых кораблей и для трех, находящихся на верфи.

- Черт побери, Максимов! - воскликнул Железнов, - Не многовато ли ты на себя взял?

- Можешь предложить что-то лучшее?

- Ты всегда в постели работаешь? - начал, было, он.

- Нет!

Я был зол ни него. Никак не ожидал, что он откажется в самый последний момент. Заиграл коммуникатор.

- Как сегодняшние испытания? Успешно? - поинтересовался Вадим.

- Мы решили их перенести, по техническим причинам, - отвечаю ему.

- Что-то случилось?

- Нет, просто появилось предложение кое-что сделать лучше.

- Надеюсь, Железнова Вы посетили более удачно?

- Можете поговорить с ним сами, - передаю ком Питеру, еще не зная, как разговаривать на соответствующую тему.

Он нерешительно взял, односложно ответил на несколько вопросов и протянул обратно.

- Есть предложение, провести совещание одиннадцатого, - бодро предлагает Вадим.

Я посмотрел на Железнова, собираясь осведомиться, о чем был разговор, но он лишь сделал знак, соглашайся, мол.

- Давайте так и сделаем, - говорю.

Вадим пожелал удачи и попрощался.

- Что ты ему сказал? - спрашиваю Питера.

- Что ты меня убедил вернуться на работу, - ответил он, опустив взгляд точно так же, как сделал это на Айсибре, когда стало известно, что он сумел обмануть медкомиссию на Земле.

Утром я кое-как встал. Все оказалось даже хуже, чем казалось вчера. Даже зарядка бодрости не принесла. Тем не менее, на работе нужно было появиться в любом случае. Тони вопросительно посмотрел на меня, собираясь спросить, можно ли что-то планировать на вечер.

- Твое время, как обычно, после пяти, - говорю ему, - Но сегодня никаких друзей.

Мой чертенок только кивнул, прекрасно зная, что это означает.

- Ты, вроде бы, на больничном, - заметил Питер.

- Значит, работаю, сколько могу, не более того.

Железнов тихо присвистнул и сказал:

- Но так же нельзя.

- Готовь доклад о физиологии ривси, будешь читать его одиннадцатого числа.

- А ты?!

- Иду собирать людей, сегодня уже шестое, кстати, ты здоров или болен?

- То есть?

- Если здоров, одиннадцатого выходишь на работу, если болен, возникает много дополнительных вопросов.

- Давай будем считать, что здоров, - мрачно согласился Железнов.

Вечером Джетта взялась колдовать, предварительно наговорив нам с Питером кучу всякой ерунды. Как ни странно, Железнов, слушая это, глубокомысленно соглашался, а я несколько раз напоминал жене, что она сама не раз говорила, будто все это полнейшая чушь.

- Безусловно, - обаятельно улыбалась она, - Но ты представь себе, будто все это есть на самом деле.

- Не могу, - отвечаю ей.

Тем не менее, Джетта произвела некие странные манипуляции с моей головой, повесила на шею маленький черный медальон и потребовала никому не рассказывать о ее умении колдовать. Глупость, да и только. Но, как ни странно, на следующее утро все неприятные ощущения пропали. Я тогда спросил Питера, о его мнении по этому поводу. Он сказал, что в данном случае речь идет о фантазии, с одной стороны связанной с культурой ривси, с другой - с эмоциональной сферой человека, посоветовал носить медальон, а обо всем остальном забыть.

- Днем со мной связаться можно только через Линду, - говорю ему, собираясь на работу.

- Это твоя секретарша, она хорошенькая? - обрадовался Питер.

Джетта только фыркнула и отвернулась, наводя макияж.

- Она в возрасте и большую часть жизни провела в дальнем пространстве, - отвечаю Железнову. - Кстати, мне нужна твоя пилотская карточка, машины ведь у тебя нет?

- Только авиетка в Волчановке, - с недоумением отвечает он, - На, возьми, а что ты задумал?

- Что получится.

- Так, мужчины, - обернулась Джетта, - Вы тут хозяйничайте, меня не ждите.

- Ночевать придешь? - спрашиваю ее.

- Понятия не имею.

- Счастливо тебе отдохнуть, - я нежно поцеловал ее в щеку.

Она растрепала мне волосы и довольно прошипела:

- Подхалим!

- Ага!

Мы с Тони одновременно вышли за дверь, уже на улице он попросил:

- Только не улетай до вечера!

- Постараюсь, развлекательная программа за тобой.

- Ага! - радостно воскликнул мой сын и убежал.

Посмотрев ему вслед, я запрыгнул в трамвай, подумав, что совсем обленился, до управления несколько остановок, а пешком идти почему-то не хочется. Линды на месте еще не было, до ее прихода успеваю отправить несколько сообщений. Вскоре появились ответные звонки. И все, как один просили передать Железнову, что в его адрес выскажутся нелестно, но поскольку на практике против него ничего не имеют, все должно получиться нормально. Потом пришла Линда, пока она рассказывала новости, мне вздумалось включить чайник и достать пакет с пирожными.

- Ой, Рольф, ты с ума сошел! Я так скоро стану толстая, в кабину забраться не смогу, - притворно возмущается она.

Было забавно представить ее толстой, да еще в юбке, притом, что она всегда носит брюки. А потом, наливая кофе, слышу привычное, как заклинание, сообщение о том, что у меня однажды кишки слипнутся от сахара. Линда сладкий кофе терпеть не может. Мы с ней быстро обсудили деловые вопросы, и я улетел в Москву, а в три часа из динамика раздался голос Антона:

- Папа, это я!

- Ага, скоро буду, - говорю ему.

- Может быть, сходим в парк? - нерешительно предлагает сын.

- Сколько вас? - сразу же задаю практический вопрос.

- Пятеро!

- С собакой?

- С Донни - шестеро!

- Машина потребуется?

- Нет! - радостно поведал он.

- Поставишь большую кастрюлю, чтобы она закипеть успела к моему возвращению.

Дома меня ждала целая орава пацанов в компании с развеселым догом, который сразу же поставил мне лапы на плечи и взялся страстно меня лизать. Но я бесцеремонно стряхнул с себя нахальное животное, отправив его на растерзание мальчишкам.

- У тебя не соскучишься! - сообщил растерявшийся Питер.

- А ты думал, тут спокойствие и благолепие? - говорю ему, вручая авоську с пельменями.

- Это что? - поинтересовался он.

- Вари на всю ораву! - говорю ему.

Когда мы, наконец, вышли на улицу, галдящая компания мальчишек вместе с осуществляющим броуновское движение объемистым Донни, едва не сносила прохожих с ног. По такому случаю пришлось потребовать у Славика поводок и пристегнуть на него собаку.

- Забирай пацанов, поедете на трамвае, встречаемся в парке! - говорю Железнову.

- А ты?!

- Пробегусь немного по-элефантийски.

- Зачем? - изумился мой друг.

- Ты увидишь, насколько изменится поведение этого кошмарного животного.

В глазах Питера блеснуло запоздалое понимание.

- Дядя Рольф! - взмолился Славик, - Вы только его совсем не загоняйте!!!

Тут Железнов, ничуть не смущаясь, захохотал на всю улицу и, подтолкнув мальчишек, воскликнул:

- Бежим!

И они побежали. Зря, конечно, он так сделал, потому что пес, естественно, рванул следом, а удержать такую тушу не просто. Но, когда вся компания забралась в вагончик, провожаемый тоскливым взглядом Макдональда, тогда говорю ему:

- А мы с тобой отправимся своим ходом.

Донни только вздохнул, прекрасно понимая, что это означает. Теперь он уже не рвался, как бешеный, усвоив, что устанет все равно раньше меня, поэтому он ровной рысью побежал следом, после чего в парке вел себя, как образцово-послушная собака. Так что пока Железнов с мальчишками катались на аттракционах, мы с Донни спокойно дремали на лавочке. Точнее дремал пес, а я в это время только чесал ему за ухом.
Питер плюхнулся рядом, и Макдональд недовольно поднял голову.

- Ну, что, загоняли? - насмешливо спрашиваю друга.

- Не то чтобы, но…

- Если можешь, пойдем, пробежимся немного, тут спортплощадка неплохая есть.

- Мне показалось, ты выдохся, - заметил Питер.

- С чего бы?

Из нашей компании выдохся, похоже, только пес, но и он, повалявшись на скамейке, бодро побежал вместе с остальными. На спортплощадке занимались уже все, кроме собаки, естественно. Я задал приличный темп, прекрасно зная, что пацаны будут делать, как смогут. Железнов не отставал. Потом он начал задыхаться, и мне пришлось сбавить скорость, а вскоре и вовсе закончить, опасаясь загонять друга. Его штангу мне, может быть, и не выжать, но во всем остальном ему, в свою очередь, за мной не угнаться.
Когда мы всей оравой ввалились в кафе, операторша пищевых автоматов даже вышла посмотреть, кто это такой шумный пожаловал. Увидев собаку, она и вовсе не знала, как реагировать. Вдруг пес начнет носиться и что-нибудь опрокинет. Но Донни устал и хотел кушать, поэтому можно было выдать его за спокойного послушного пса, что мы и сделали.
Обратно ехали на трамвае. Мальчишки неплохо набегались, Донни тоже еле плелся, и мы с Питером, не спеша, шли с ними.

- Завтра, - говорю Железнову, когда мы с ним уложили Антошку спать, - Надо заставить его делать уроки, иначе все повторится.

- Да?! - он ошалело повертел глазами, - Веселое у тебя семейство!!!

Одиннадцатого мая состоялось то самое совещание по проблемам ксеномедицины, где фактически, стоял один единственный вопрос о возвращении Питеру диплома. Сначала Железнов прочитал доклад о физиологии ривси. Потом ему и мне задавали каверзные вопросы самого разнообразного свойства. Пока они касались исследовательской деятельности, все было хорошо, и отношение складывалось благожелательное. Точно так же получилось, когда спрашивали о событиях, происходивших на "Звездном Страннике". Иное вышло, как только заговорили о правовых вопросах и связанных с ними проблемах.

- Как Вы поступили, когда узнали, что Железнов обманным путем попал к Вам на корабль? - спрашивает один из правовиков.

- Хотел отругать его, - говорю, - А сделать это не смог.

- Из-за того, что экспедиция зависела от Железнова?

- К тому моменту она от него уже не зависела, мы могли при необходимости получить помощь Земли.

Это лишь наполовину соответствовало реальности, но какое это теперь может иметь значение.

- Что Вы сказали своим товарищам, когда они узнали, что Вам изначально нельзя было работать в космическом пространстве? - спрашивает Диана, как идеолог.

- Извинился.

- За то, что они могли погибнуть из-за Вас?

- Они не могли погибнуть из-за меня.

- Почему Вы так считаете?

Железнов держался с трудом, он сказал, что если бы мог решать заново, повторил бы то же самое снова, и подтвердил, что по-прежнему хочет летать, но понимает, что это уже невозможно. Еще хуже было, когда присутствующие взялись оспаривать его квалификацию, как врача. Выдвигались несоответствующие действительности гипотезы, и мы никак не могли доказать обратное, несмотря на имеющиеся факты. В конце концов, я не выдержал, снял китель и сказал, что в зале среди участников совещания имеются два хирурга, которые могут оценить работу Питера без бумаг, на практическом материале. Тут вмешался Молли, сообщил, что в наглядных примерах нет необходимости, и зачитал характеристику, данную Питеру еще до его работы на "Звездном Страннике".

- Меня смущает только одно обстоятельство, - поведал командор-медик, выразительно посмотрев на меня - По роду деятельности Железнов должен будет бывать как на орбитальной станции, так и на кораблях.

- Проблемы здесь нет, - отвечаю, - В настоящий момент у нас практически готовы уже две модели гравилетов, а на них при нормальном режиме полета перегрузок не бывает.

- Дело не в этом, - сообщили мне, - Речь идет о чисто правовой стороне вопроса.

- Тогда я за Питера готов поручиться, - говорю присутствующим, - Не сомневаюсь, все остальные члены экипажа сделают то же самое.

Один из правовиков произнес патетическую речь, сводящуюся к тому, что возвращать диплом Железнову нельзя ни при каких обстоятельствах, мол, это создает прецедент, и все в таком духе. Неожиданно ему возразил Игорь, он поинтересовался, каким образом строгое соблюдение моральных норм поможет решить проблему хмурта, который в обозримом будущем имеет возможность прилететь на Землю вместе с айсибрианами. Завязалась дискуссия. А после нее состоялось голосование. И тут только один из трех правовиков проголосовал против Питера, поскольку они все трое одновременно голосовать "за" не имели права. Остальные высказались за возвращение диплома Железнову. Я уже расслабился, было, считая, будто все закончилось, но подошел Игорь и сообщил, что имеется еще один вопрос, касающийся уже другой тематики.

Мы остались вшестером, три идеолога, Молли и мы с Питером. Диана сразу сказала, что мне предлагают баллотироваться на выборах. Мне стало страшно.

- Вы что, с ума сошли! - говорю, - Я же всегда воздушным хулиганом был, и теперь им остаюсь, если хотите знать! Какой из меня идеолог может быть?

- Идеолог из Вас прекрасный, - неожиданно заявляет Рамиль, - Сегодня Вы нам это наглядно продемонстрировали, а то, что признаете собственные недостатки, так это можно плюсом считать, а вовсе не минусом. Идеальных людей, знаете ли, не бывает.

- Это как?! Всю жизнь мне говорили, какой я такой-сякой, пророчили, будто обязательно разобьюсь с кем-нибудь в компании…

- Правильно, - соглашается Игорь, - Иначе и быть не могло, Вы ведь и летаете лучше многих, люди это обычно не учитывают.

Он открыл переносной компьютер с широким экраном и сообщил, что все мои правонарушения им хорошо известны.

- Вас несколько раз лишали пилотской карточки, за посадку в неположенном месте, а так же за полеты с дезактивированной системой безопасности. В числе Ваших прегрешений числится высший пилотаж в опасной близости от жилых кварталов. У Вас было четыре аварии и три из них как раз вследствие посадки в неположенном месте. Первый раз это случилось… Простите! Сколько же Вам было лет?!

- Двенадцать, - мрачно отвечаю ему.

Идеологи удивленно уставились на меня.

- Как такое могло случиться? - вежливо любопытствует Рамиль.

- Обыкновенно, - говорю, - Здесь не хватает угнанных машин, потому что все они были оформлены на вымышленное имя.

- Вы угоняли машины? - чуть наклонив голову на бок, переспросила Диана, - Для чего?

- Чтобы покататься, - усмехнулся я, неожиданно почувствовав себя жутко аморальной личностью, которой не место среди идеологов. - Я всегда брал их из числа предназначенных к прокату, и, как правило, возвращал в целости и сохранности, если же это было невозможно, сообщал об их местонахождении, поэтому никаких сведений об этом у вас нет.

Идеологи были шокированы признанием.

- Скажите, Вы когда-нибудь угоняли машины, оформленные на имена других людей? - осторожно поинтересовался Игорь.

- Ни разу, - отвечаю ему, - Человек, который делает это, попадается очень быстро.

- То есть, по сути, все летательные аппараты были взяты напрокат, только оформлены с нарушением правил? - полувопросительно произнесла Диана.

- Совершенно верно, - сказал я, и в тот же момент идеологи вздохнули с облегчением, стало ясно, что моя аморальность мигом полетела ко всем чертям, поскольку для них важно не буквальное выполнение закона, а принцип не причинения вреда другим. От моих действий вреда не было, случалось нечаянно напугать кого-нибудь, но не более того.

- Опять же семьянин Вы примерный, насколько нам известно, - говорят мне.

- Что?!! - пытаюсь ухватиться еще за одну ниточку, - Вы понимаете, что сейчас сказали?
Какой из меня может быть примерный семьянин, если у меня на Кареолле женщина с ребенком осталась, и на Айсибре, судя по всему, то же самое будет.

- О Вашем кареоллианском романе нам известно, ничего плохого мы в нем не нашли, что было на Айсибре?

- Вы позволите мне ответить? - неожиданно вмешался Железнов.

- Говорите, - сухо разрешил Рамиль.

- На Айсибре нет семей в нашем понимании, мужчина и женщина могут оставаться вместе, сколько сочтут нужным, помимо того, имеется много бесплодных женщин. Каждый из нас имел дело именно с такой.

Диана насупилась, судя по всему, рухнул миф, который она создала для самой себя, а Питер продолжал:

- У них имелись небольшие отклонения от нормы, которые легко лечатся на Земле, мне удалось кое-что подкорректировать, и они забеременели.

- То есть все делалось по согласию, верно?

- Безусловно.

Таким образом, Железнов, сам того не понимая, окончательно лишил меня надежды отбрыкаться от очередной должности. Все попытки отказаться возымели противоположный результат, они расценивались, как скромность и самокритичность, коими я никогда не обладал. Идеологи говорили так, будто я должен быть вне себя от восторга, из-за того, что на меня возлагают новые обязанности.

- Да Вы не беспокойтесь, рейтинг у Вас высокий, Вы обязательно попадете в Совет.

- Ну, подумайте сами, когда мне этим заниматься? - пытаюсь хоть как-то возразить им.

- Не беспокойтесь, мы прекрасно знаем, что Вы очень заняты, поэтому обязанностей у Вас будет немного.

- У меня и так две должности, больше иметь не положено! - наконец нашелся я.

Идеологи переглянулись, это для них оказалось более весомым аргументом, чем все остальное.

- Разрешите вставить несколько слов, - попросил невесть откуда взявшийся адмирал Баранов.

Затравленно посмотрев на него, думаю, неужели и он будет сейчас уговаривать! Именно это и произошло.

- Твои идеи о создании мощного военного флота не всем по душе, - сказал он, - Их надо отстаивать. То же самое можно сказать и о создании альянса с негуманоидами. Кто сделает это лучше тебя?

Это были не мои идеи, они возникли, когда "Гремящая Радуга" находилась в глубоком космосе, но спорить не хотелось. Необходимость того и другого очевидна, так же как и то, что не всем это придется по вкусу. Хотя в смысле чисто экономическом военный флот не только не станет обузой для Земли, он принесет ей те же радиоактивные элементы, необходимые для получения электроэнергии. Мало того, увеличение радиуса действия наших кораблей означает новые открытия и новые технологии, поскольку корабли в любом случае должны летать, иначе никакого толка от них не будет, 

- Даниэль, - говорю ему, - Мне же не потянуть столько!

- У тебя теперь новый помощник появился, - кивнул он в сторону Железнова.

- Вы уверены в этом?! - спрашиваю, - Питер, между прочим, с февраля месяца работает.

- Как такое случилось, этого не должно быть! - забеспокоилась Диана.

Я открыл, было, рот, но тут встрял Железнов.

- В феврале, - говорит он, - Максимов ко мне чуть живой прилетел, его тогда Медицинские НИИ приглашали выступать чуть ли не каждый день, и все просили кровь с инопланетными антителами.

- Да, - подтвердил Молли, - Он ее тогда сдал грамм пятьсот за неделю.

Про чуть живого меня Питер, конечно, загнул, но в остальном, все верно. После выборов жизнь практически не изменилась, хотя пришлось взять на себя очередные несвойственные мне обязанности. По просьбе Баранова идеологи, в самом деле, старались лишней работой не загружать.

- Ты нам нужен, как представитель космофлота и большая знаменитость, - говорила Диана, - Хотя идеолог из тебя получился бы хороший.

- Не мое это, пойми, - говорил тогда я.

- Понимаю, - легко соглашалась она.

А вот сама Диана стала настоящей проблемой, которой у меня не было ни с одной женщиной. Вне работы никаким идеологом она не была, семьи не имела, могла позволить себе многое, у меня же просто не было на нее времени.