Борьба?

Система.
Серая однообразная форма. Серая масса. В сказках волк всегда серый. Серые зомби похожие друг на друга не зависимо от чина и места проживания. Молодые юркие вечно в бегах с бумагами, с поручением, дельно бегут со всех ног или скучают с самым что ни на есть праздным видом возле кабинетов.
Им как раз полная противоположность - восседает в креслах, тяжело облокотившись на стол массивные самоуверенные дяди с двумя подбородками и неудачей в личной жизни. И над теми и другими стоят, элегантные в дорогих костюмах с холенными руками при неизменной улыбке ни как не сочетающейся с презрительным взглядом. Здесь не упомянута орава в синей, серой, зеленой формах - красномордые пузаны схожие с бегемотами, длинющие с вечной духовской миной, и средние - ни туда ни сюда - проживают   мерно ничего никогда не добившись - в общем всегдашний младший состав.
Все они делают одно единственное дело — ломают судьбы. Если ты имеешь дерзость размышлять что же все-таки происходит вокруг, если тебе чужды устремления окружающих, если претит участвовать в бессмысленной гонке за сытостью потребления.
Они найдут тебя рано или поздно. По лестнице застучат каблуки, а позже тихий стук в дверь переиначит на годы твою судьбу. Годы — колючей проволоки, решеток, конвоя, баланды, озлобленных лиц, проглотят надежды на светлое будущее, карьеру, работу, семью, твою первую и единственную любовь. 
Безжалостный механизм утюжащий общество, кто не выдерживает тех ждут в лечебницах, на кладбищах, в реабилитационных центрах, в кучках кочующих по помойкам. А если найдешь в себе силы ответить той же монетой — обречешь себя на жизнь живого мертвеца в застенках. Ты есть фактический, есть физический, но толку с этого — лишь нетвердая память, в жизнях тех, кто остался здесь.
Их хлеб наше горе. 
Глядя в эти самодовольные рожи, невольно сжимаются кулаки. Они как на подбор, хоть одеты в разное, но что-то неуловимое в родстве, когда безошибочно на глазок определяешь — из этих.
Власть стала передаваться по наследству, некоронованными престолодержцами — смене таких же твердо знающих куда и зачем. В стране достаток с телеэкрана, много хлеба и обилие зрелищ. Даже нет никакой мысли про баррикады, забастовки, борьбу, будущее. Да, и правда, зачем воевать? Жить надо сейчас, а не откладывать на отдаленное будущее . Общество потребителей. Страна продавцов и охранников, армия пьяниц, легион наркоманов, полк чистолюбцев и бездна неудачников. Страна без светлого завтра, не помнящая свое прошлое. Завтра это мы...
В подполье, в школах, ПТУ, институтах, колледжах, у проходной, на заводах, в тюрьмах, на стадионах, на войне, в армии, на улицах. Мы есть. Нас не может не быть — пока люди живут так как живут.
 Система не дремлет. У нее тысячи агентов. Сотни тысяч глаз. Армия преспещников, орда палачей. Механизм жует жизни, перемалывает судьбы. Сопротивление почти бесполезно, обреченно почти наверняка. Обыватели, роботы с четким жизненным планом или никчемные бездельники коптят небо. Никто не борется. Почти...
Но кто если не мы? Кто если не ты?

 Группа молодых ребят. Берцы, гады, бритые подростковые головы. Почти мальчишки. Курсируют по главным улицам, проверяют все подворотни. На улице вечер, в руках пиво, в головах хмель, из прохожих под задержавшиеся на работе бегут домой, гулящие пьют на остановках.
Вон-вон, СМОТРИ — ЧЕРНЫЙ!
Все пошли.
Заходят со сторон.
-Слышь есть сигарета?
- Нету — мямлит в ответ. Сзади кто-то бьет в затылок. Жертва переломилась пополам, под ударами и пинками тяжело валиться. Пару минут ожесточенно пинают всей гурьбой, под крики — На х.... сюда приехал?! Вали домой, су...! Всех перережем!!!
Первое время жертва еще отбивается, пробует встать, пробует кричать, мычит, затем затихает.
В окнах зажигается свет, крики в форточку - Что вы делаете?!!! Сейчас милицию вызовем!!!
 Ребята в рассыпную.
Где-то мелькают фары приближающейся машины. Рассыпавшись по несколько человек в подворотнях и деревяных закоулках  от парней  след простыл. На снегу пятна крови, под стеной оживщего дома тихое тело.

Белые кроссовки, спорткостюм, короткостриженная голова. В карманах капа, деньги на проезд, бинты. Наконец-то! Правда, сильно колотится сердце, состояние чуть взвинченное. Ни чуть. Очень.
В месте встречи уже стоят парни, в лицах радостное нетерпение вместе с известной долей напряжения. Разминаются понемногу, ждут звонка.
Всё.
Зачем мне все это? Много причин, но главное это стать сильнее, победить свой страх. В конечном  счете это  не самоцель. Это способ сплотить, усилить, привлечь. Был - июль. Стадион. Час до матча. Нас десять. По отзвону идем на место. Легкий мандраж. Встаем на пересечении двух улиц, за стеной дома. Ждем. Скаут просматривает дорогу метров в 50-ти около киоска.
Идут. Приготовились.
Смех, голоса - Бонье... Да, кого... Мы здесь недавно...
Вылетаем из-за угла, бью в исказивщееся удивлено вытянувшееся лицо.
Валится два пинка в рыло под барбариской, барбариска летит куда-то, длинный вытянулся на асвальте. Сверху локтем проряжаю сцепившемуся с кем-то из наших колобку в лонсе. Стоикий. Только после десятка ударов валится. Осматриваюсь кругом - человек семь лежат, остальные бегут. Пидорообразные рыла в крови, кто в нокауте, кто сопит обхватив голову руками, перепачканые клетки, фирма, напульсники, значки - антифа хулиган, шарп и прочее баловство малолетних карланов, одну срываю на память. Останавливаются машины, гудят, слышатся визги, выкрики. Ретируемся.
Отличное было дело. После этого и еще пару-тройки акций поменьше "афагород" поправел. После этого поражения они так и не оправились, канули в Лету, многие поотходили, остальные не вылазят.
От группы отходит, один с телефоном. Ага, понятно. 20 на 20. Все давай мы сейчас подойдем. - Окидывает взглядом состав — Все пошли, их 20-ка, нас тоже. На школьном поле забьемся.

И вот уже в первом ряду. Справа и слева, парни, сзади напирают, спереди точно такие же коротко стриженные на спорт костюмах, в кроссовках.
Заряд. Не успеваешь испугаться, сходка. Мах. Минута, две. Поднимаете тех, кто лежит. Жмете руки, фотографируетесь. Кругом радостные лица и у проигравших, и у победителей. В следующий раз мы выиграем, только соберемся получше, только законопатим себя в спорзалы, проведем сборы и победа будет за нами. Злобы и ненависти нет. Ничего личного только ОФ.

Железнодорожная насыпь. Солнечный погожий день.
За спиной стучат баллончики с краской, рюкзак звенит, на все лады, катаются шарики, звонко бьются об жестяные стенки баллонов. Ничего  предосудительного, просто граффити, просто на национальную тему.
Помню как-то в далекие пятнадцать лет  вышел поздно ночью с плакатами. Плакаты из плотного картона - коробка от холодильника пригодилась, привязав проволокой длинную палку от флагштока, надпись сделана акварелью. - Чурки вон из России! и еще что-то в этом же духе. Проакционировав никем не спаленый вернулся домой. На следующий день местной ТВ и газеты  поместили фото транспарантов и боязливых саперов подбирающихся к ним. Тогда только прокатилась волна минированных плакатов.
Как давно это было...
Метров за пятьсот стоят высотки, за два километра автотрасса, рядом жд дорога. Время от времени проносятся, гремя пустыми вагонами составы, реже поезда и электрички. Холодно уже рисовать, краска то и дело замерзает и колом встает баллончики. Руки стынут от жестяных банок. Все же дорисовываю. «Русский Марш 4 ноября! Национализм это Любовь!
Собираюсь, баллоны и пустые и, с краской забираю с собой. Не стоит мусорить раз и есть возможность, что найдутся ручонки вооружившиеся пустым баллончиком, подправят надпись. В любом  остается чуть-чуть краски. Фотографирую на ноутбук. Выкладу в инет вечером. Можно много рассуждать на тему имеют  ли смысл - все эти стикеры, трафареты, лозунги, граффити, народ это видит, кого-то это интересует, а значит не зря.
Люблю рисовать вдоль жд — тихо размерено и, главное, никто не тревожит.

Искрится снег. Два флага, листовки и нас всего четверо. Изредка подходят люди интересуются, что за флаги. Упорно объясняешь, что с фашизмом ничего общего не имеет, что действо акция памяти погибших кадетов в 7-ом году. Время от времени бегаем греться чаем в ближайщую закусочную. Народ мало активен. Листовки берут как флаера раздаваемые молодежью в разноцветных манишках. А кто  не берет — мотивируя, что все об этом знает, верно, не в духе или просто не хочет вынимать руки из карманов, понять их можно на улице минус 27. Изрядно замерзнув раздаем все листовки в надежде, что хоть кто-нибудь откликнется, выйдет на связь или просто прочтет листовку. При видимой почти поголовной апатичности масс, все же у нескольких человек был виден неподдельный интерес к этой теме, заблестели глаза, а значит все это было не зря.

Большое начинается с малого.
Мерцает монитор. За окном глубока ночь. В темноте квартиры давно уже спят родители. В комнате, в отсвете видны постеры, календарь, ряды книг.
Лента новостей ДПНИ, сайты русского образа, братства, РОНС, кольцо патриотических ресурсов из всей информации делается краткое резюме, оборачиваются главные события, пишется статья или просто копируется понравившаяся на свою страницу. Дело в среде правых не очень почетное несколько нудное, но очень нужное.
Должен же кто-нибудь следить за биением пульса в правом движении, чутко реагировать на множество разноплановых событий, на постоянно изменяющуюся обстановку в России и мире. Нужен кто-то кто донесет не отцекнзуренную информацию до масс или хоть постарается. Должен быть кто-то бесславным инетбойцом, чтобы  не смотря ни на что существовал правый портал о событиях прошлых, настоящих будущих.

 Начало второго. Все меньше огней в окнах. Лишь только в паре-тройке еще теплится свет. Сказываются будни, ведь завтра вставать рано, у большинства работа, учеба.
За несколько часов прошли всего несколько человек. Пряча лицо делал вид, что говоришь по телефону. Наверно, фигура в черном в темном подъезде не очень располагающая. На ум, верно, лезут сразу всякие неприятные сравнения и подозрения, кто, что, зачем?
Вор, бандит, шпана? Но видно не сильно докучливые, никто не задал вопроса. Может я излишне мнителен?
Возможно. Скорее бы уж пришел что ли.  Нах мне это? Всегда мне нужно больше других.
 Нервы... Все нервы.
 Внизу хлопнула дверь. Тяжелая поступь. В просвет на втором этаже мелькает крепкий бритый затылок. Наш клиент. Тихий щелчок в кармане, но поднимающийся не слышит. Привычным к полумраку подъезда глазам виден поднявшийся, профиль лысого детины с бычьей шей. Тихо окликаешь его — Эй...
Встрепенулся, быстро повернувшись на голос.
 Два выстрела порвали тишину. Первая в живот, вторая в голову и прочь отсюда.
На улице замечаешь как зажигается в доме свет, то там, то здесь. Стараясь не попадать на открытые освещенные участки спешно уходишь из этого района. Трясутся руки, самого знобит в голове мысль -Нах мне все это! Вечно больше других надо! Прочь, прочь, прочь отсюда.

Портвейн делает с тобой чудо. Особенно когда тебе семнадцать лет, на улице теплый вечер, рядом товарищ. Бродя без дела, потягивая не спеша портвейн, от приторного вкуса, которого хочется чего-нибудь соленного. Все меньше прохожих, только мелькают группки таких же праздношатающихся. Портвейн настраивает на игривый лад, хочется подурачиться, пошутить совсем не тянет ни на что серьезное.
 Гуляем в центре, возле рынка. Днем здесь многолюдно, толкаются горбоносые кавказцы, приземистые китайцы, снуют таджики, русских продавцов на этом рынке нет. Как нет рядом охраны и достойного забора.
Беспрепятственно попадаем на территорию рынка, каморка охранника на другой стороне рынка за павильонами.
Лазим по рынку в поисках чего-нибудь занятного. Ничего интересного не находим, только оберки. упаковки, много картона и коробок. Сделать что-нибудь надо. Сгребаем с прилавков картон, складываем его и коробки под деревянные прилавки, поджигаем спичками. Бумага быстро занимается, весело лижут желтые языки деревянные полки, доски.
Уходим. Допиваем портвейн в ближайшем дворе. Идем еще за одной. Преступник всегда возвращается на место преступления - криминалогическая истина.
Двигаем на рынок.
Там во всю бегают пожарные, тянут кишки шлангов, туда-сюда шмыгают хозяева прилавков что-то тараторя себе под нос.
Рядом группа детей-шпаны лет по десять-двенадцать, один из них знаком - Здорово! Неплохо горит?!
- Но тянет - поджег кто-то
- я знал его брата в далеком детстве, позже его насмерть переехал автобус. Шпана  промышляет мелким криминалом — клянчат мелочь возле пивнух, магазинов, обирают перепивших, воруют с прилавков что плохо лежит. Что из них получится? Плачут спецприемники,  малолетки поменяются на взросляки, покрыв подросковые тела росписями вроде - Ждите еду. Пока я жив всем горя хватит. ЛХВС и прочее блатное наследие тюремной жизни.
Один из орлиноносых подзывает самого старшего из шпаны что-то говорит, старший энергично кивает головой. Подбегает к группке — Армен, говорит, что надо найти кто рынок поджег! Он денег даст! - Шпана с важным видом куда-то убегает.
Посмеиваясь, тянем портвейн. Портвейн настраивае на благодушный лад. Совсем не хочется ничего серьезного, только шутки и смех. В свете огня вижу улыбающееся лицо товарища - банда гуляет. Наверно, он видит тоже самое на моем.
Искры и пепел поднимаются по замысловатым спиралям. Высоко.
Навскидку примерно уровень девятого этажа. А может даже и поболее - все выше и выше к самым звездам.

В комнатном полумраке чуть виден звездный краешек неба.

Да, была такая практика. Но есть и другие - те, кто пишут прозу и стихи, сочиняют музыку, пишут программы и исторические монографии, коптят над книгами. Те кто не пьют и не курят, те кто растит русских детей, кто читает молебны в русских церквях, кто читает лекции на русских собраниях, кто водит хороводы на языческих капищах. Те, кто треимруется обращаться с оружием, кто зимует в тирах и спортзалах, кто выходит один на один или с группой со своим страхом, кто устраивает акции, не вылазит из инета.
Все это есть, но можно же придумать еще что- нибудь.
Надо только подумать...