Неизбежность

    Севастьяныч любил поговорить. Ему нравились люди, а в его седой голове жили десятки рассказов, баек и коротеньких историй, сыпавшихся из него как картошка из худой сумки. Казалось, не бывало в жизни  такого, что не произошло именно с ним, на любую тему он был готов разглагольствовать до бесконечности. Иногда Севастьяныч повторялся, рассказывал то, что уже почти все слышали, но это его не нисколько не смущало, ведь рядом обязательно был кто-то, не знакомый с его богатым и неисчерпаемым жизненным опытом.
     Характер его работы предусматривал частые поездки. Разъезжая по округе на своем Ниссане, он откровенно скучал, слушал музыку, зевал и не мог дождаться, когда, наконец, попадет в компанию знакомых или хотя бы малознакомых людей. Зато, если в салоне автомобиля вдруг оказывался попутчик, Севастьяныч преображался, сыпал шутками, говорил практически беспрерывно и обо всем, и даже ворона не могла пролететь мимо, не вызвав точных и забавных его комментариев.

    Сегодня счастье прокатиться с Севастьянычем выпало мне. Я давно знал о его склонности к разговорам, но утром, поставив свою машину в сервис, оказался безлошадным, а он ехал как раз в нужную сторону, поэтому пришлось смириться с некоторыми неудобствами.
    Севастьяныч, получив слушателя, не имеющего возможности сбежать, был в ударе. Речь его лилась непрерывным потоком, до отказа заполнила пространство салона и, казалось, любая попытка произнести хоть одно слово обязательно привела бы к его застреванию где-то в полости рта, поскольку за его пределами места для него уже не было. За двадцать минут я узнал все новости его семьи, а так же семей сына и двух братьев. Кроме того я узнал, как защитить от зайцев яблони на даче, какой уродилась нынче свекла в хозяйствах нашей и соседних областей, и где по предположению Севастьяныча находится сейчас пресловутый Бен Ладен.

     Машина вошла в плавный поворот и, выскочив на шоссе, помчалась в сторону Юрьевска. Впереди по левому ряду колонной шли три фуры, но мы обошли их справа и, набрав крейсерскую скорость, понеслись вперед.
     -А знаешь,- начал опять Севастьяныч,- В прошлое воскресенье поехали мы с друзьями на рыбалку. Посмотрели по карте, вроде дорога нормальная, почти шоссе, а как свернули с трассы, прокляли все на свете – одни лужи да колдобины, еле до места добрались. Клев, пока ехали, пропустили, но, сам знаешь, у нас это не главное; достали из багажника запасы, развели костерок, ну и как водится – шашлык-машлык и прочие напитки.  На следующий день пошел дождь, и по этим колдобинам мы еле обратно дотащились. Два раза машину выталкивали. Вот такие, Вовка, у нас дороги.
     Он на секунду замолчал, и тут меня осенило – я вспомнил анекдот и решил ненадолго прервать затянувшийся спич своего товарища.
     -Севастьяныч, хочешь, анекдот расскажу?- предложил я,- Как раз на дорожную тему.
     Он быстро взглянул на меня, произнес «Давай!» и с выжидательной улыбкой чуть подался ко мне.
     -Ну вот, слушай. Проводит мэр одного из районов Грузии совещание по вопросу состояния дорожной сети, вышел на трибуну и читает подготовленный помощниками доклад,-«Д-Ароги в нашем р-Айоне никуда нэ годятся – к-Алдобина на к-Алдобине!..»
     Его заместитель шепотом ему подсказывает,  «ВИбоина на вИбоине!»
     Мэр напряг слух, не расслышал, но, сделав свирепое лицо, изо всех сил грохнул по столу кулаком и заорал, «Ну вот, Щто я г-Аварил! Дождались! Там, оказывается, уже и вИе…ли кого-то!»

     Это был очень старый анекдот, и, должно быть, настолько старый, что Севастьяныч его не помнил, потому что, прослушав его, весело рассмеялся, и потом еще минут пять время от времени прерывал свою речь,  хмыкал себе под нос и повторял,- Надо же, «выбоина на выбоине»!
     Когда приступ веселья прошел, он с интересом взглянул на меня и спросил, часто ли я езжу по этому шоссе.
     -Не часто,- ответил я.
     -А вот я катаюсь здесь минимум три раза в неделю и сейчас расскажу тебе не анекдот и не быль, а настоящую историю из жизни этой дороги.
     Дело в том, что на этом шоссе есть одна выбоина, мимо которой я, сколько не езжу, не могу проехать, не попав в нее колесом. Находится она ровно через пятьсот пятьдесят метров после указателя «Ананьино», я замерял специально. Выбоина эта из категории вечных, ну знаешь, это те, с которыми как не борются дорожники, они все равно появляются на том же месте.
     Странную эту закономерность я заметил не сразу; год, наверное, катался, не обращая внимания на встряску, пока жена - она любит в дороге вздремнуть, однажды не заявила мне, что я специально здесь заезжаю в яму и бужу ее. После этого, наконец, я приметил проклятую выбоину, и что ты думаешь - точно, не могу проехать мимо нее, хоть тресни! И выбоина та доброго слова не стоит – трещина в асфальте сантиметров пятьдесят длиной и пять шириной, так что объехать ее или пропустить между колес, казалось, раз плюнуть. Но, как бы не так!
     И знаю, где она, и специально готовлюсь обойти, но как только подъезжаю, что-то обязательно отвлечет и Бах! – готово, опять попал. То со встречки кто вильнет, то с правого ряда в левый какой-нибудь олух начнет перемещаться, то по радио передадут какую-то чепуху, иногда жена заведет разговор, но чаще всего отвлекает мобильник. Именно, когда я в Ананьино, непременно кому-нибудь приспичит позвонить.
     За последние пять лет удалось проехать мимо не более четырех раз, и то, кажется, не мимо, а через нее; просто в тех случаях она была или временно залита асфальтом или зимой забита льдом.
     Эта байка Севастьяныча была настолько похожа на откровенную выдумку, высосанную из пальца, что я с удивлением посмотрел на него - все небылицы, рассказанные им ранее значительно больше походили на правду.
     -Ну, брат, тут уж ты залил откровенно!- усмехнулся я,- Прямо мистику какую-то развел, даже рок неотвратимый приплел. Знаешь, никому больше этого не рассказывай, засмеют.
     -Не веришь? Да вот и к Ананьино подъезжаем, сейчас я тебе ее покажу.

     Шоссе перевалило через пригорок, и вдалеке показалось растянувшееся вдоль обочины село. На дороге машин почти не было, в километре от нас в попутном направлении шла какая-то легковуха, а сзади тоже далеко полз Камаз.
     Оценив дорожную обстановку, я опять усмехнулся,- Прими в правый ряд, и объедешь свою злополучную выбоину наверняка!
     Севастьяныч непривычно замолчал и принял вправо. Скоро мимо промелькнул указатель «Ананьино», справа и слева побежали небогатые деревенские домишки за серыми заборами. Никого не было видно, лишь по обочине женщина вела на веревке корову.
     -Сейчас ты ее увидишь,- сосредоточенно и очень серьезно произнес Севастьяныч,- Вон, смотри!
     Я пригляделся, но ничего на сером асфальте не разглядел. В это время корова, послушно шедшая за хозяйкой, вдруг мотнула рогатой головой и вильнула худым унавоженным задом на дорогу. Севастьяныч был начеку и взял чуть левее. И тут я увидел злополучную выбоину, темная черточка стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах, но мы гарантированно и с запасом проходили мимо.
     -Так держать!- по-капитански скомандовал я,- Сейчас пролетим мимо твоей «крестницы» и не зацепим ее.
     Меня разобрал смех, никаких указанных ранее помех, на дороге не было: ни машин, ни жены в салоне, радио выключено, и мобильник молчит, как немой. Объезжай злополучную трещину хоть слева, хоть справа.
     И вот, когда уже казалось, что задача прерывания роковой цепи, преследовавшей моего приятеля, решена, случилось невероятное. По кузову вдруг звонко щелкнул камень, вылетевший из-под встречного джипа, Севастьяныч, напряженно вцепившийся в руль, от неожиданности вздрогнул, только на секунду взглянул в зеркало заднего вида на виновника происшествия, воскликнул "Вот ко…!". И тут же подвеска слева гулким ударом отработала попадание в выбоину, автомобиль ощутимо качнуло, было слышно, как вместо окончания фразы Севастьяныч отчетливо клацнул челюстями, и лишь после этого, с досадой хлопнув ладонью по баранке, потерянно закончил,"...зёл"!
     На минуту в салоне воцарилась тишина. Машина тем временем пронеслась через Ананьино, слева потянулось уже убранное поле, а справа мокрый осенний лес. Севастьяныч вздохнул, прокашлялся и почесал колено.
     -Ну что, Вовка, все понял? Зря ты смеялся, старик, от судьбы не уйдешь, видно, на роду у меня написано через эту выбоину кататься.
     Я растерянно посмотрел на него. Сказать было нечего.