Один необыкновенный день Дениса Кузьмича

Один необыкновенный день Дениса Кузьмича

 Утро распахнуло объятия и обняло проснувшуюся землю. На траве щедро заблестела роса.  Ни единой тучки в небе – день обещал быть жарким и безветренным, таким, каким они и бывают в конце июля, то есть самым обыкновенным летним днём в областях чуть южнее средне-русской полосы.
 Но Денис Кузьмич думал по-другому. Не думал даже, а чувствовал, что день будет необыкновенным.
 - Совсем необыкновенный день будет. Чудо произойдёт, ей-богу, произойдёт. Меня не проведёшь – говорило нутро Кузьмича и Кузьмич ему доверительно внимал.
 Кузьмич сидел на порожках и курил горькую «приму», сплёвывая время от времени на землю табак. Кузьмич «приму» курить умел мастерски, не слюнявя, не изжёвывая, но даже у такого мастера табачок иногда нет-нет, да и прилипал к губам.
 - Тьфу ты – плевался Кузьмич, и с губы слетала табачинка – Странно это как-то, вот точное ощущение, что чудо произойдёт. Ей-богу ж.
 В кухне шурудилась посудой жена, бабка Нюська, готовясь сварить борща. Борщ у неё получался наваристый, густой, ложка стоймя стояла в капусте, а дух расплывался по комнатам такой, что Кузьмичу казалось – желудок вот-вот сам выпрыгнет из туловища, да и запрыгнет в исходящую паром и ароматами кастрюлю.
 Забросив пегас на грядку с огурцами, Кузьмич поднялся и заглянул в кухню.
 - Слышь, Нюська, ничего не чуешь?
 Бабка замотыляла головой, шумно вдыхая воздух.
 - Газ, чи шо?
 - Да не – обиженно махнул рукой – Внутри не чуешь?
 - Иде внутри?
 - Да ну тебя – Кузьмич развернулся, и сойдя с порожек, зашагал в сторону главного огорода.
 Главным огородом Кузьмич называл то, что раскинулось за невысоким деревянным забором, отхватив под себя семьдесят соток земли. Такие огороды в деревне были в каждом дворе. Деревня казачья, и видать делили землю казаки сами, не жалеючи, в общем-то, как оно и надо, когда земля своя. И в каждом дворе главный огород использовался одинаково. В начале немного картошки, потом кукуруза до половины, а дальше выгон для скота. У кого для коровы, у кого для коз, а Кузьмич держал кролей, серых великанов. Само собой на выгон их пасти не выпускал, кроль сбежит не задумываясь, а вот травку для них на этом выгоне он завсегда скашивал.   
 Взяв притуленную к сараю косу, Кузьмич попробовал большим пальцем насколько она остра, и удовлетворённо цыкнув языком, подошёл к забору. У забора росли колючие, растопыренные кусты крыжовника. Кузьмич сорвал пару зелёных ягод и ловко, коротким движением кисти забросил их в рот, приготовившись к наслаждению вкусом, но крыжовник оказался кисловат, и Кузьмич от неожиданности фыркнул и скривил лицо. Так скривлённым он и открыл калитку, и по-хозяйски глянул вдаль. Впереди, метрах в пятидесяти красовались стройные ряды кукурузы, перед ними желтела картофельная ботва. Кузьмич улыбнулся и зашагал по узкой тропинке, вдоль деревьев тутовника, служивших чем-то вроде ограды между его и соседским главным огородом.
 Солнце медленно ползло вверх, а Кузьмич думал о борще и о том, что чувствовало его нутро. И почему чувствовало.
 - Интересно, какое же чудо должно произойти? – Кузьмич прошёл вдоль кукурузных рядов, и когда они закончились, взял точно по диагонали. Большой выгон был уже на половину скошен, и на месте скошенной травы густо поднималась сочная отава. Кузьмич зашагал по ней, чувствуя, как пахнет росистая, зелёная поросль.
 - Эх хороша – сказал он себе под нос – Но мала пока.
 Он протопал к самому концу выгона, где росла ещё июньская, высокая и уже подсохшая трава. Прислонив косу к телу, Кузьмич поплевал на руки и потёр ладони.
 - Ну – весело гаркнул он – Коси коса - пока роса.
 Но не успел он взяться за дело, как высоко в небе появилось небольшое чёрное пятно. Пятно приближалось, быстро увеличиваясь в размерах и болтаясь из стороны в сторону. Кузьмич поглядел на пятно прищурясь и на его морщинистом лице прочиталось недоумение.
 Когда инопланетная тарелка приземлилась в метрах двадцати от Кузьмича, он смачно плюнул себе под ноги и досадливо покачал головой.
 В тарелке образовалось отверстие и в него выглянуло смуглое трёглазое существо.
 - Крузьмич? – спросило оно и улыбнулось малюсеньким ртом.
 - Ну, пусть будет так – кивнул головой Кузьмич, и достав сигарету, закурил.
 - Хророшо, хророшо – обрадованно пропел смуглый и выпрыгнул из тарелки – Проможешь Крузьмич?
 Кузьмич молча развёл руками.
 - У мреня гидрафробус нарвернулся – инопланетянин смущённо отвёл три глаза – А грурмляне говорят, тебе к Крузьмичу, он проможет.
 Кузьмич шумно выдохнул дым и сщурил глаза.
 - Ну, показуй, где он твой гидрахренус.
 Смуглый засуетился, ловко бросился под тарелку и стал тыкать пальцем в днище.
 - Тут, Крузьмич, тут.
 Через минут тридцать, Кузьмич довольно и горделиво потирал руки, а смуглый астронавт с интересом заглядывал под свой летательный аппарат.
 - Я там проволочкой чуть скрутил, до дома в общем протянешь, а дома ты уж к своим механикам загляни, не поленись.
 - Спрасибо, Крузьмич, спрасибо – инопланетянин моргал тремя веками – Мне грурмляне кроординаты драли... а, дра – он полез в карман комбинезона – Вот, Крузьмич, бартула.
 Он протянул Кузьмичу маленький блестящий шарик.
 - На неё в црентре мрожно крубический парсек крупить.
 Кузьмич молча взял шарик и сунул его в карман штанов. Радости ему от этих бартул, проонов и всяких артренов не было, но использовать в качестве оплаты деньги земные всем этим звездолётчикам категорически не разрешалось. Земля не входила в галактический торговый союз, и посему деньзнаки её не котировались и в обороте не присутствовали. Да по сути и не знала Земля ни о каких галактических союзах.
 - Разлетались тут – подумал Кузьмич – Всё втихую, всё не официально.
 Когда тарелка взлетела и быстро скрылась из виду, Кузьмич наконец-то принялся за работу, размышляя о своём странном предощущении. Предощущение нисколько не угасало, а даже наооборот, разгоралось внутри ярким огоньком.
 - Что-то сегодня обязательно произойдёт. Что-то необыкновенное. Вот чую и всё тут.
 Кузьмич накосил приличную охапку и с нею вернулся во двор. Там он рассовал сухую траву по кормушкам, посмотрел с пару минут как кроли уминают своё любимое лакомство, и вздохнув, поплёлся домой.
 Из кухни плыл дурманящий запах.
 - Скоро? – спросил Кузьмич, проходя мимо жены.
 - Ещё час.
 - У-у – Кузьмич проглотил слюну и ушёл в зал. Плюхнувшись в старенькое кресло, он достал из кармана шарик и принялся его рассматривать. Его глаза стали понемногу слипаться, и он почти провалился в сон, но вздремнуть ему не дали. Раздался громкий стук, резкий и хлёсткий. Стучали в калитку. Кузьмич по стуку сразу же догадался кто.
 Тяжело поднявшись и бросив шарик на кресло, он поспешил на улицу.
 - Хтось там? – спросила жена, когда Кузьмич проходил мимо.
 - Да хтось-хтось, опять эти – Кузьмич махнул рукой – Видать чтось случилось у них.
 - Ну да, как чтось случилось, так сразу Кузьмич. И шляются, и шляются – забурчала жена, но Кузьмич не стал оправдываться. Он выскочил из кухни, спустился с порожек и заковылял к забору. По калитке ещё пару раз хлёстко ударили.
 - Иду, иду – отозвался Кузьмич – Чего у вас там?
 - Помофь тфоя нуфна, Куфьмить – донеслось из-за калитки.
 - Иди, иду – повторил Кузьмич.
 Открыв калитку, он увидел перед собой сразу трёх эволюционировавших бобров.
 - Значит дело серьёзное – подумалось Кузьмичу и он глубоко вздохнул.
 - Куфьмить – заговорил самый рослый эволюционировавший бобр – Помофь тфоя нуфна пофайеф.
 - Позарез что ли? – переспросил Кузьмич.
 - Уфу – бобр мотнул головой – Фапфуду йафобвать нуфно, сфйочно – бобр поднял вверх правую лапку – А то фода в фело пойтёт.
 - Разобрать срочно, а то в село вода пойдёт?
 - Уфу – снова кивнул бобр.
 - А сами? – спросил Кузьмич.
 - Фами долфо, а ф тобой, тяфа за дфа – бобр жалобно посмотрел на Кузьмича.
 - Ладно – Кузьмич вышел и захлопнул за собою калитку – Пойдём, раз уж надо.
 С запрудой пришлось провозиться больше трёх часов, и всё это время Кузьмич думал то о наваристом густом борще, то о своём предощущении.
 - Ну понагородили – беззлобно ругался он, вытаскивая ветки из воды – Вы ж думайте когда делаете-то.
 - Куфьмить – оправдывался старший эволюционировавший бобр – Мы ф не фнали. Мы тефе на фиму дроф навалим, хофефь?
 - У нас в селе газ уже второй год, едрить его в сосцы – бурчал Кузьмич – Ну и понагородили.
 Домой Кузьмич приплёлся уставший до изнемозжения. Насытившись двойной порцией борща с чесночком и серым хлебцом, он грузно упал в родное старенькое кресло.
 - Эх, день проходит, а ни какого чуда – думал он разморённо – Может показалось? Может подвело чутьё?
 Кузьмич прислушался. Нутро упрямо твердило, что произойдёт что-то необыкновенное, обязательно произойдёт.
 - Нюська, а, Нюська – крикнул он обернувшись к кухне – Ни чуешь ничего?
 - Да ну тебя, отстань – ответила криком жена – Совсем старый чёрт из ума уже выжил.
 - Ну и чёрт с тобой – пробурчал под нос Кузьмич и закрыл глаза – Посплю, може и пройдёт. Може это от недосыпу?
 Но вздремнуть ему снова не дали. Проваливаясь в сон, Кузьмич услышал звонок мобильного. Он шустро выпрыгнул из дремоты, как блоха из под ногтя, и схватил телефон.
 - Да – громко крикнул он, едва поднеся трубку к уху.
 - Кузьмич? – спросили из трубки.
 - Ну а ты ж куды звонишь-то, а?
 - Кузьмич, совсем я умаялся, сил моих нема уже.
 - Чего такое, Лексеич? – Кузьмич достал из под задницы бартулу, и не зная, что с нею делать, бросил  на пол.
 - Да опять городские эти со своими пикниками, весь лес засрали. Сил моих нема уже.
 - Ладно Лексеич, не кипишуй, подойду сейчас, помогу.
 На уборку леса Кузьмич потратил весь оставшийся день. Когда стало смеркаться, Кузьмич почувствовал, как неприятно заныла спина. Да и как тут не заныть, когда почти всю уборку Кузьмич провёл в одиночестве. Леший постоянно куда-нибудь сбегал, ссылаясь на свои неотложные лешачьи дела. То выпавшего птенца в гнездо положить, то у волка кость в горле застряла, и надо срочно бежать вытаскивать. Кузьмич понимал, что Лексеич сочиняет, но виду не подавал, уважал старшего. Лексеичу этим летом семьсот двадцать годков стукнуло, да и кто его знает, может и вправду где-то там в чащобе волк костью подавился.
 Собрав пустые бутылки и всякие пластиковые причиндалы в большие холщовые мешки, Кузьмич присел на трухлывый пень и закурил. Из чащобы повился леший, держа в руках корзинку с белыми грибами.
 - Эт я тебе Кузьмич, с картошечкой пожаришь. Эх и хороший ты мужик Кузьмич, всегда поможешь не откажешься.
 - Да не тяжело – устало ответил Кузьмич, поднимаясь с пенька.
 - Ну я этим городским – Леший поднял кулак и погрозил им перед собою – В следующий раз медведем их пугану.
 - Да, Лексеич – Кузьмич взял протянутую корзинку – Чуть не забыл, ты скажи Горынычу-то чтобы он над огородами низко не летал. Коровы пугаются, надои падают, да и наши сельские не довольны. Пусть хотя б метров двадцать-двадцать пять, а то он давече прямо на бреющем.
 - Скажу, скажу – леший закивал головою – Этот дельтоплан трёхголовый в последнее время как в детство впал. Да и то сказать, старику уже за тысчонку лет-то. Поговаривают он ещё у Батыя телохранителем подрабатывал. О так вот – леший причмокнул губами.
 Домой Кузьмич добрался когда уже совсем стемнело. Поставив корзинку на кухне, он снова поплёлся к своему любимому креслу. Жена раскатывала тесто, искоса поглядывая на него.
 - Ну что, старый – ехидно забурчала она, когда Кузьмич жадно пил из железного ковшика – Произошло твоё чудо?
 Кузьмич повесил ковшик на гвоздь и нахмурился. Внутри всё ещё шевелилась уверенность, что произойдёт что-то необыкновенное, что вообще сегодняшний день необыкновенный, но доказывать жене что-либо, желания не было. Он только тихо и неразборчиво буркнул и ушёл в зал.
 Включив телевизор, Кузьмич завалился в кресло и шумно вздохнул.
 - Да, день закончился, а ничего необыкновенного. Никакого чуда. Может подвело меня нутро?
 Кузьмич уже было хотел с этим смириться, но тут до его стариковского слуха дошло о чём говорили в телевизоре. Кузьмич удивлённо поднял глаза и уставился в экран.
 - Нам стало стыдно перед нашими пенсионерами – говорил с экрана президент, не глядя в камеру, словно ему и вправду было стыдно – и мы приняли решение больше не надсмехаться над ними, и проиндексировать пенсию не на какие-то жалкие семь, десять, или скажем пятнадцать процентов, как мы до этого поступали, а увеличить её на вполне обоснованные и необходимые пятьсот процентов. Также мы приняли решение заморозить тарифы на основные...
 Рот у Кузьмича непроизвольно открылся, а глаза медленно полезли из своих законных орбит. Он почувствовал, как убыстряется сердце.
 - Вот же, вот – прошептал он, и резко вскочив, бросился на кухню.
 Жена от неожиданности ойкнула и сделала два шага назад.
 - Ты чего это, ирод? – испуганно спросила она, держа на всякий случай перед собою скалку.
 А испугаться было чего. Глаза Кузьмича увеличились едва ли не вдвое, руки возбуждённо дрожали, правый уголок рта нервно дёргался.
 - Говорил тебе что сегодня необыкновенный день?! – закричал Кузьмич, победоносно глядя на жену – Говорил?! А ты всё - с ума сошёл старый, с ума сошёл старый. Моё нутро никогда меня не подводит!
 - Ты чего это, чего? – жена сделала ещё шаг назад.
 - Чего, чего – передразнил Кузьмич – Вот с утра чувствовал и на тебе, случилось.
 - Да чего случилось-то? – крикнула жена, не выдержав напряжения.
 - Чудо случилось, Нюська! – закричал Кузьмич – Самое настоящее чудо!