Толстуха

Таня не любила школу. Учиться любила, а школу – нет. Там опять они… все те,  кто будет обзывать ее толстой, толстухой, жиртрестом…. Она понимала, что они, по-своему, правы…. Да, она, действительно, была толстая. Ну, и что? Неужели, они не видят: она же добрая и честная, и веселая,  а знали бы они, какие она умеет пирожки стряпать (с маминой помощью, конечно, но всё же).

Она просто хотела с ними дружить. С  этими, кто обзывал ее толстой, толстухой, жиртрестом…. Но они отворачивались, ухмылялись, смотрели надменно, сверху вниз. Таня пыталась… изо всех своих крохотных сил пыталась быть сильной, как учила ее мама. Но каждая фраза, каждое обидное слово вонзались острыми иголками в ее израненное детское сердечко, принося всё новые страдания…. Нет! Не получалось у нее отгородиться стеной безразличия от жестокости.

Хоть бы одного друга… одного-единственного! Больше-то ведь и не надо! Она бы тогда рассказала ему все-все, она бы прочитала ему свои стихи. А потом они бы вместе гуляли под дождем, шлепая по лужам и держась за руки. В теплые солнечные дни они бы объедались мороженым, сидя на траве. И тогда она бы точно стала смелой, смелее всех на свете!Перестала бы бояться насмешек и оскорблений! Ей было бы всё равно, ведь у нее был бы друг! Настоящий и верный, который никогда не назовет ее толстухой, потому что знает, что она добрая и честная, и веселая, а внешность… это всего лишь скорлупа.... Вот только бы найти друга! Одного-единственного, не больше.

Моросил серый октябрьский дождик. Таня возвращалась домой одна. Она шла медленными, грустными шагами, сгорбившись, как будто маленькая старушка.

Она могла бы и не заметить его, но им суждено было встретиться. Котенок сидел под лавкой, рядом с тротуаром… испуганный, мокрый и грязный, трясущийся от холода и тоски, такой же одинокий, как она. На вид ему было не больше месяца. Таня залезла под лавку, напрочь испачкав грязью колготки, и достала серого дрожащего чумазика.

- Будешь моим другом? – спросила она.

Котенок ничего не ответил, но девочка знала, что это нормально, так как кошки не умеют разговаривать. Он только уткнулся мокрой мордочкой в ее руку и замурлыкал.

- Значит, будешь! – обрадовалась Таня, сняла шарф, укутала малыша и понесла домой. Мама разрешит, она поймет….

Теперь у нее есть друг! Настоящий! И она сможет рассказывать ему все-все, и прочитает ему свои стихи. Да, конечно, они не будут шлепать под дождем, держась за руки, или есть мороженое, сидя на траве, но зато он никогда не назовет ее толстухой! Потому что он понимает, что внешность – это лишь скорлупа. А на самом деле она добрая и честная, и веселая. И еще теперь она смелая, смелее всех на свете! Ведь у нее теперь есть друг!