Дохлая слава

               

               
      Взойти на вершину славы совсем не то, что взобраться на Джомолунгму или Казбек. Тут нужно обладать совсем другими качествами. И при этом необязательно изобретать колесо, годами корпеть над созданием новой теории или пытаться дать ответ на самый жгучий философский вопрос: «Курица или яйцо?». Можно зачахнуть в безвестности, так и не дождавшись признания, либо придёт оно слишком поздно, когда слава здесь, а ты уже там.
      А между тем есть методы мгновенного взлёта популярности и шумного головокружительного успеха. Достаточно «засветиться», всплыть на поверхность (и не надо ловить меня на слове «всплыть», которое сразу наводит на обонятельные ассоциации), заявить о себе чем-то экстравагантным, бьющем по мозгам. Чужим, разумеется.
      Ну, кто бы знал скромного преподавателя химии Нину Андрееву, если бы её статейка «Не могу поступаться принципами», опубликованная в «Советской России», не взорвала заскучавшее общественное мнение, не сшибла лбами сторонников и противников выдвинутых ею идей. Отдадим должное, - ещё надо уметь состряпать такое произведение, не каждому по зубам войти в сайты и википендии всего с одним малоформатным сочинением, способным спровоцировать общество на раскол.
      Да, случалось, отдельная личность, на которую спонтанно снизошло озарение, вдохновение или помутнение, возможно, одновременно, оставляла свой след в истории творением, находкой или поступком, которого никто от неё не ожидал, и тогда она получала право гордо выпятить грудь и торжественно заявить: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Такое право получил создатель «Боевого гимна Рейнской армии», переименованного в «Марсельезу», капитан Руже де Лиль, автор бессмертной сказки «Конёк-Горбунок» Пётр Павлович Ершов, капельмейстер Макс Авелевич Кюсс, написавший щемящий, проникающий до самых душевных глубин вальс «Амурские волны». Все они сумели
пробиться сквозь тьму веков, пелену безвестности и оставить о себе память, они не стали бесфамильными анонимами, напрягающими людское любопытство: А был ли мальчик? А существовал ли на самом деле Вильям Шекспир, или под таким псевдонимом скрывалась некая аристократическая особа?
      Самое главное, что все упомянутые, и неупомянутые, отмечены печатью неординарности, в первую очередь они СОЗДАВАЛИ. Наберём это слово большими буквами. Ибо для того, чтобы что-то создать, нужен талант. И трудолюбие. Секрет успеха – 5 процентов таланта и 95 процентов пота, - так подсчитал Бальзак, ему можно верить, он уж точно знал эти пропорции. Да, да, солёного, трудового пота. Но всё же – сперва
талант. А что делать, если Бог обделил этим самым талантом. Странно: сей компонент почему-то не входит в стандартный реестр известных человеку органов и чувств – осязание, обоняние, зрение, слух и вкус. А талант где? Где, я вас спрашиваю, талант? Видно, спрятался, замаскировался где-то за поджелудочной железой – самым, как считают врачи, труднодоступным органом. И попробуй его оттуда извлечь, предъявить как паспорт, как удостоверение личности. Дзуськи.  Но, допустим, эскулапы подключили современную
аппаратуру и добрались-таки до этого места. Тщательно рассмотрели его со всех
сторон и ракурсов, пытаясь выяснить, в чём твой талант, как он выглядит, - а там пусто. И мощный микроскоп не помогает, и рентген, и УЗИ.
      А славы всё равно хочется, есть у тебя талант, или нет. Хочется, чтобы тебя транслировали телеканалы, пародировал Максим Галкин, преследовали  папарацци – есть такое ругательное слово у «звёзд» и знаменитостей: «Ах, извели меня эти несносные папарацци». Не верьте «звёздам».  Да, если про него, «утомлённого солнцем» вспышек, забудут, оставят его в покое, усохнет он, сойдёт на нет, выветрится из памяти. Потому что самое невыносимое – это «белое безмолвие», когда твой фейс не мелькает на экранах и обложках журналов, и уже никому неинтересно, что ты думаешь по тому или иному вопросу, каковы твои творческие планы, и вообще, кому ты на фиг нужен. Ну, может, родне своей, и то, смотря, какая родня. Обидно. Честное слово, обидно. Вот я всю жизнь занимаюсь инженерным трудом. Проектирую здания, сооружения, всевозможные объекты. Рядом со мной сослуживцы, товарищи,  Паша-вездеход - парень, пробивной, шустрый, Петя - аскарид, длинный, худой, как жердь, ну, и, конечно же, Гришка – известный ходок по бабам, за что и назван Гришка-сперматозоид. Эти клички мы сами себе придумали, хохмим в свободное от работы время, официально ничего подобного не позволяем.
      Ну, и кто меня знает? Кто про меня слышал? Про Пашу, Петю, Гришу? Бьюсь об заклад – никто.  А где моя «минута славы»? Где гремят в мою честь фанфары, где я стою на пьедестале со слезами на глазах, а рядом поднимают флаг и оркестр выдувает гимн. Ей-богу, так хочется. Надо что-то делать, что-то такое отчебучить, чтобы у всех зенки на лоб полезли, рот, аки шлюз, открылся. Объявить голодовку, что ли? Выйти на Красную площадь с большим бутербродом, с двумя большими бутербродами – один спереди на груди, другой на спине сзади. И надпись поперёк: «Объявляю голодовку в знак протеста». Против чего? Это неважно чего. Важно заявить о себе, чтоб сбежались со всех сторон на бесплатное шоу посмотреть, пальцами в тебя тычут,  опять же папарацци с фотоаппаратами, журналюги с блокнотами. Жаль, я так долго не выдержу. Сорвусь, люблю, знаете ли, пожрать, слопаю бутерброды. Только не могу решить с какого начать – с того, что на груди с колбаской, или того, что сзади с котлеткой.
      А можно ещё в каком-нибудь многолюдном месте устроить акт самосожжения. Пашка-вездеход как-то попробовал. Обмотался транспарантом, написал на нём: «Свободу Гришке-сперматозоиду!» - того недавно на пятнадцать суток в каталажку замели за то, что в нетрезвом виде по улицам болтался и к девушкам с непристойными предложениями приставал. Так Паша схватил канистру с бензином, встал на перекрёстке и облился с ног до головы. Потом достал из кармана коробок спичек – чирк. А оно не горит. Спичка не зажигается. Он ещё раз чирк, чирк, - не воспламеняется, зараза. Какой-то сострадательный мужичок пожалел Пашу, да не мучайся ты, говорит, выбрось этот коробок, вот тебе другие спички, заграничные. Видно вспомнил - исторические примеры заразительны - как в XV веке одна старушка помогла Жанне Д*арк, когда ту на костре сжигали. Добрая старушка подошла и подбросила пару сухих веток, чтобы лучше горело. Паша взял коробок, сказал «Спасибо» и снова чирк спичкой. Загорелась заграничная спичка. Паша её тут же в бензин бросил. И опять облом. Теперь уже и бензин не возгорается. Паша весь коробок на него извёл – никакого результата. Разъярился Паша:
      - Бракоделы! - кричит, - это называется бензин АИ- 95?! Это моча ослиная (не сам придумал, цитату из фильма процитировал), вам бы только цены взвинчивать, шкуру драть с рабочего-интеллигента!
      В общем, Пашу тоже менты повязали за то, что обмочился, справил свои естественные потребности в неположенном месте. Теперь они в одной камере сидят: Паша и Гриша. Думают создавать общественное движение «Наши». Над эмблемой работают: канистра, на ней звезда с восклицательным знаком и лозунг: Позор бракоделам!
      Мне тоже от друзей своих отставать не хотелось. Подумал я, подумал и говорю Петьке: «Петро, а давай-ка я в тебя бомбу кину. Оба прославимся, на первые страницы газет попадём». Он пальцем у виска покрутил, мол, полный я идиот, и нервно так, агрессивно:
      - Ты, шо, з глузду з"ихав*, - Петька, когда волнуется, на свой родной, украинский язык переходит.
      - Да не бойся ты, - успокоил я его, - бомба будет ненастоящая. Муляж. Она осколков не даёт. Только много шуму и вони.
      Успокоился он немного и спрашивает:
      - И как ты собираешься это сделать?
      - Да очень просто. Ты из кабинета начальника выходить будешь, а я из-за угла в тебя бах – бабах. И станешь ты знаменитым. Как дед Хасан. Ну, и я, разумеется, тоже. И взойдёт над нами солнце славы.
      - Прославиться я, конечно, не прочь, - отвечает Петька, - чтоб автографы у меня просили, поклонницы проходу не давали, только лучше давай я в тебя бомбу кину. Когда ты из туалета выходить будешь…
      Разумеется, я на это не согласился. Так мы и не договорились. Слава была так близко, но обошла стороной. А ведь запросто могли прославиться. Нормальным путём это, увы, не получается. Сколько на своём рабочем месте я ни старался: и производительность повышал, и количество превращал в качество, и на службу почти не опаздывал, и одиннадцать
пачек скрепок для государства сэкономил, не говоря уже о карандашах и кнопках, всё впустую. Результат нулевой.
      Но я не теряю надежды. Нужно только пораскинуть мозгами и найти метод. Так что вы обо мне ещё услышите.
Ты, шо, з глузду з“ихав* - ты что, с ума сошёл (укр.)