Вкус жизни. Эпизоды

Странно. Неописуемое чувство апатии. Не покоя, а именно апатии -- полный пофигизм на фоне серого, пасмурного дня первой декады апреля. Хоть погода всё же более-менее комфортна, отсутствие посетителей располагает к размышлениям о суетности бытия, которым не могут помешать редкие прохожие, спешащие по своим делам, но от размышлений быстро устаёшь, как от бессмысленной перестановки коробки спичек с одного края стола на другой, и обратно.               
Наступили поминальные дни, наполненные скукой и ожиданием лета. В прочем, от ожидания все уже устали, и нет теперь и его. Тебя укутало состояние отрешённости от Мира, когда действительность воспринимаешь лишь созерцательно, словно замшелый валун созерцающий течение реки.
 В такие минуты теряешь вкус к жизни, ты словно впадаешь в кому, цепенея в раздумьи -- остаться здесь ещё на какое-то время, или уже отправиться в небытие от постылого серого бытия.
     В прочем, и этих раздумий нету.
     Я не заметил, и толком не услышал ничего, лишь сдавленный хлопок и треск, боковое зрение выхватило столб пламени, потом обдало горячим воздухом, изрядно толкнув тело влево, в ушах на пронзительной ноте зазвенело, и все звуки исчезли. По голове чем-то ударило, благо на ней была вязаная шапка, одновременно в лицо швырнуло пригоршню каких-то осколков, словно в меня запустили гравием, все краски расплылись, и постепенно их сменила пустота.
     Не видя и не слыша ничего происходящего, не чувствуя тела, я был словно закупорен в бочке. Сознание отходило от временной спячки медленно, и осознавая происшедшее, в теле появилась предательская дрожь. Положение ещё усугублялось тем, что я временно ничего не видел. Надеюсь временно...  Начала болеть голова, чуть выше виска нащупал саднящую рану, она была липкой, судя по всему шапка помогла мало. На ощупь и по ощущению боли всё вроде было цело, и даже работало, хоть и с трудом.
     Дрожащими руками я обнял голову, и облокотился о колени, пытаясь зафиксировать её в более-менее удобном положении. Я был на волосок от смерти, ибо что-то взорвалось в непосредственной близости, и по счастливой случайности меня лишь легко задело, контузия и мелкие ранения не в счёт. Хуже обстояло дело со слухом и зрением, так как по прежнему ничего не слышал в кромешной темноте. На минуту навалилась паника, которую, хоть и с трудом, но удалось прогнать, от беспомощности на глаза накатились слёзы.
     Поза испуганного паука от боли помогала мало, и насколько было возможно осторожно, я откинулся на спинку стула, запрокинув голову вверх. По лицу обильно стекала кровь, вкус её на губах снова пробудил вкус к жизни.
    Это было начало, понял я, и действительно, в дальнейшем мне его приходилось чувствовать не раз --  приторно-кровавый вкус  жизни.