Младенец

Младенец.

Я сижу под деревом, которое растет в нашем парке. Состояние, в котором я сейчас нахожусь, до сегодняшнего дня мне было неведомо. Если бы я мог сейчас думать, я бы, наверно, подумал что у меня шок. Но я не могу сейчас думать. Если бы я не потерял свой «Дар Речи», я бы повторял каждые тридцать секунд слова: «Не фига себе?!». Из глубины парка все еще доносятся восторженные крики моего дядьки, а та часть моего сознания, которая отвечает за память, зачем-то начинает воспроизводить мне сегодняшний день. Так как я сейчас не могу чего-то хотеть, или не хотеть, я покорно соглашаюсь смотреть то, что она мне показывает…

Утро. Сплю, но уже начинаю чувствовать, как что-то вытаскивает меня из мира снов. Я еще пытаюсь сопротивляться, машу руками, в надежде уцепится за какой-нибудь корешок, или травинку, чтобы остаться здесь, где так сладко и нету забот. Но это самое «что-то», уже крепко схватило меня за ноги, сильным рывком подняло над постелью и со всею своею «что-товской» мощью, швырнуло на место. Понимая, что сопротивление бесполезно, я согласился с тем, что мне все-таки придется открыть глаза и проснуться.
Я присел на край дивана и вспомнил, как когда-то мне объясняли, что для того, что бы вырасти большим и сильным, утром, первым делом надо позавтракать. Именно по этому, благодаря ценным урокам, я направился на кухню, и пока заваривал себе кофе, успел выкурить сигарету, главное блюдо своего питательного завтрака. Вроде как уже можно начинать радоваться жизнью, и все для этого есть, выходной, солнечная погода, все есть, кроме настроения.
А всю прелесть сегодняшнего дня, мне омрачил тот факт, что я сегодня приглашен в гости, к своим дядьке и тетке, которые устраивали торжество, по случаю рождения у них внука. Их дочь (моя двоюродная сестра) три года назад вышла замуж, а месяц назад родила ребенка. Весь этот месяц, она вертелась вокруг него, кое-как ела, кое-как спала, и наконец решилась оставить мальчика на один день у своих родителей, что бы съездить со своим мужем куда-нибудь отдохнуть. Мои дядя и тетя, решили воспользоваться этим, и обзвонили своих друзей, что бы пригласить их в гости и похвастаться внуком. Я же, попал в список гостей случайно, во всяком случае, я заставил поверить себя в это случайно. Просто, неприятно признавать, что на этом пиру, мне надо было съиграть роль декорации, которая умеет разговаривать, объяснять всем причину отсутствия своей матери, а также давать всем желающим информацию, о состоянии здоровья моих бабушек, дедушек и других родственников, о существовании, которых, я и не подозреваю.
Телефонный звонок отвлек меня от решения очень сложной задачи, поставленной передо мной самой жизнью, вступившей в сговор с моим разгильдяйством. Я искал в шкафу два одинаковых (или хотя бы похожих) носка, без дырок (или хотя бы, чтоб их не было заметно). Звонила моя тетка, сказать, что бы я выходил, так как гости уже начали собираться.

… Я бежал к ним по улице с букетом цветов,
размахивая им, словно шашкой казак,
улыбаясь всею своею челюстью вставной,
что бы думали прохожие,
будто я счастлив
и сгорали от чернющей зависти…

- О, быстро ты – сказала мне тетя, открывая дверь.- Заходи.
Я торжественно шагнул за порог, достал из кармана кусок газеты, на которой еще вчера записал речь, и зачитал:
- Мир сяму дому! Поздравляю вас! И т. д.- на словах « т. д. » я вручил своей тетке цветы и поклонился. – Не могли бы вы провести меня в покои моего племянника?
Тетя, хихикая, провела меня в спальню, попросила, что бы я сильно не шумел, и ушла на кухню. Оставшись с младенцем наедине, я пытался придумать какие-нибудь нужные слова, что бы сказать их ему. Но у меня ничего не получалось, мне не давал собраться с мыслями оглушительный храп моего племянника. Не знаю нормально это, или ненормально, для таких маленьких людей как он, но видать ему это было все равно. Так и не найдя подходящих слов, я направился в комнату, где обычно происходило застолье.
Гости, которые уже начали собираться, и из-за которых я прилетел сюда, дабы не оказаться последним, были дядей Сеней, хорошим другом моих дяди и тети. Он сидел в комнате один, скучал, и решил развеселить себя, сперев со стола кусок колбасы, пока никто не видит. Я вошел как раз в тот момент, когда он положил ее в рот, и поздоровался, сделав вид, будто ничего не заметил. Дядя Сеня, не разжевывая, проглотил колбасу, и тоже поздоровался. Потом он посмотрел на мои ноги и сделал вид, будто не заметил, что у меня один носок зеленый, а другой черный. Отвечая на его незамечания, я подошел к столу, взял кусок колбасы, разжевал, проглотил и начал свой рассказ:
- У меня есть две любимые и самые лучшие пары носков. Одна – зеленая, а другая – черная. Так как у нас сегодня праздник, я решил, для того, что бы выглядеть цивильно, мне надо одеть одну из них. Я сначала выбрал черные, хотел уже надеть, но заметил, как зеленые начинают обижаться на меня. Тогда я положил черные носки назад в шкаф, хотел, было уже надеть зеленые, но увидел, как уже черные начинают обижаться. Слава богу, я додумался надеть от каждой пары по носку, а то вечером, меня одна из пар точно бы задавила своим молчаньем.
- Я тебя прекрасно понимаю - ответил мне дядя Сеня, вытянув из-под стола свои ноги и продемонстрировав свои разноцветные носки.
Тут мы оба отвлеклись на звуки шуршащих кульков и звона бутылок, доносившихся из коридора. Это вернулся из магазина мой дядька, который всегда покупал алкоголь, где то за пол часа до начала застолья, пытаясь этим показать своей жене, что спиртное не самое главное на столе, гораздо главней еда приготовленная ею. Он вошел в комнату, поздоровался и, узнав как у меня дела, завел беседу с дядей Сеней. Они разговаривали, то ли о политике, то ли о боксе, а я, боясь быть втянутым в их дискуссию, убежал на балкон курить.
Вскоре все гости собрались и были усажены за стол. Пока мой дядька наполнял бокалы, они подробно изучали расположение тарелок на столе, для того, что бы в самом начале сметания еды, напасть на блюда. Один из гостей, даже прищурил глаз, поглаживая вилку и целясь в котлеты. Мне даже начало казаться, будто мой дядька, сей час достанет из-под стола стартовый пистолет и со словами « На старт! Внимание! Марш! » пальнет из него.
Первые два стакана гости вели себя скромно, после третьего все раскрепостились и начали вести застольные беседы. Я же боролся со скукой набиванием желудка, и где-то уже через пол часа он был полон. Мне больше уже ничего не оставалось, кроме как наблюдать за весельем. Смех, звон бокалов, скрип вилок по тарелкам, начали мешаться у меня в голове в какую-то кашу, которую кто-то уже съел, а затем сунул два пальца в рот, для того, что бы показать, какую вкусную кашу он ел. Мне начало казаться, будто я куда-то отдаляюсь от стола. А потом я исчез. Я исчез, а остальные все остались, правда, видел я их в рамке, нарисованными на картине.

Картина.
… Гости едят, пьют, ведут себя так же, как вели себя до того, как я начал смотреть на них нарисованных. Внезапно краски начали стекать и капать на пол, когда все краски вытекли, оказалось, что эта картина была нарисована поверх другой. На другой, гости сидели за столом, не двигаясь, они смотрели прямо перед собой, каждый в свою воображаемую точку, не замечая друг друга. Из их голов торчали воронки, к которым были приделаны ручки, похожие на ручки от мясорубок. Позади каждого из гостей, стояли невидимые слуги, которые заливали, из древних кувшинов, вино в воронки. Залив немного, слуги ставили кувшины на пол, затем, брали со стола какую-нибудь еду, запихивали ее в те же воронки и начинали крутить ручки. Все делалось синхронно, по командам, другого, главного невидимки.
Главный заметил меня, подошел и строгим голосом спросил:
- Ты, почему не там?- он показал пальцем на картину.
- Курить хочу - ответил я первое, что мне в голову пришло.
- Возвращайся на место – он размахнулся и сделал мне шалабан, такой сильный, что меня оторвало от пола, а приземлился (точнее придиванился) я уже за столом…

Никто из гостей не заметил моего исчезновения, наверно, потому что моя видимая часть никуда не исчезала. Из-за шалабана у меня разболелась голова, и я решил ненадолго сбежать от застольного шума, на балкон покурить.
Я курил, упершись о перила, и мечтал. Мне захотелось взять магнитофон, вставить в него кассету, включить на запись и закрыть в помещении со звукоизоляцией. Затем взять эту кассету и включить ее где-нибудь, где очень шумно на самую большую громкость. Уже докуривая, я заметил, что из комнаты, в которой праздновали рождение моего племянника, не доносятся голоса гостей. Я напряг слух, но так и не смог выловить ни звука. Мне стало интересно, что случилось, я выкинул окурок и пошел туда.
В комнате никого не было, бокалы стояли полные, на тарелках еще была еда, но ни моих дядьки и тетки, ни гостей не было. Меня это одновременно и удивляло, и пугало. Куда все подевались, не могли же гости бросить выпивку, закуску и все одновременно уйти? Я вышел в коридор, обувь, в которой пришли гости, была на месте, значит, все должны быть в доме. Но почему все затихли, может, они играют в прятки? Я заглянул на кухню - никого. Тогда я направился в комнату, где спал младенец. Открыв дверь, я вздохнул с облегчением, все были там. Они окружили коляску и, почти не дыша, смотрели на младенца, в их глазах читалось восхищение, у некоторых даже слезы по щекам катились.
- А что случилось? - спросил я шепотом.
Они одновременно бросили на меня суровый взгляд и хором ответили: « Тсс! », затем повернулись к младенцу, и как ни в чем не бывало, продолжили им любоваться.
Еще сильней не понимая, что произошло, я подошел к своему дядьке и спросил у него, шепнув на ухо:
- Что случилось?
- Не здесь, – ответил он мне так же шепотом на ухо – пойдем.
Мы обулись и вышли на улицу. Дядька шел таким быстрым шагом, что я еле успевал за ним, он был как-то странно напряжен, весь сгорбился, руки сжав в кулаки. Когда мне удалось догнать его, я снова попытался задать ему вопрос:
- Что случилось?
- Не здесь, - повторил он, а потом, показав рукой в сторону нашего парка, добавил, сквозь сжатые зубы – там.
Дальше мы шли молча. Напряжение моего дядьки росло, он еще сильнее сгорбился, прижавшись подбородком к груди, и шел почти, не видя дороги.
Мы вошли в парк, немного углубились, и тут мой дядька резко изменился. Словно сбрасывая оковы недавнего напряжения, он выпрямился, сделал разгон, и прыгнул. В прыжке он размахивал руками (наверно пытался улететь) и в самой верхней точки своего полета выкрикнул, со всей силой, на какую были способны его голосовые связки, какие-то непонятные слова, что-то, вроде: « Ай-яй-яаааа! ». Приземлившись, он начал кататься по земле, не прекращая кричать. Затем он резко встал, и начал мотать головой, как будто, что-то искал. Его взгляд остановился на дереве, дядька подбежал к нему, прыгнул и обнял ствол руками и ногами.
Все это время я стоял ошарашенный и наблюдал за ним. Дядька с такой силой обнял дерево, что вены на его лице, стали отчетливо видны. Потом он спрыгнул с него, отдышался, и начал медленно, как хищный зверь во время охоты, подкрадываться ко мне. Я из страха оказаться в тех же объятьях, в каких недавно побывало дерево, попятился назад. Вскоре моя спина наткнулась, на какую то преграду, я попытался пройти сквозь нее, но у меня ничего не получилось. Тогда я просто сел на землю и начал ждать что будет.
- Что случилось? Хе-хе, хочешь знать, что случилось? – спросил он у меня ехидным голосом.
- Да – с трудом выдавил я из себя последнее слово оставшееся в моем словарном запасе, остальные я, где-то потерял.
- Так вот слушай, что случилось – сказал он и, набрав воздуха в легкие, выкрикнул, далеко зайдя за пределы возможностей своих голосовых связок, с бешеным восторгом: - Он абкакался! – и развернувшись, побежал вдоль парка, каждые десять метров высоко подпрыгивая, и повторяя все с тем же восторженным криком это волшебное слово
« Абкакался! ».
Вскоре я уже не мог разглядеть его прыгающую фигурку, и только эхо доносило до меня его крики. Спустя какое то время и криков уже не было слышно…

А я вот так и сижу под деревом, которое растет в нашем парке, и ни о чем не думаю. Сижу и смотрю на, валяющийся у меня под ногами, потерянный мною « Дар Речи ».
Подобрать, или не подбирать?