Новая жизнь

Ночь, точнее раннее утро, застало его сидящим неподвижно за столом. Монитор отбрасывал блики на его уставшее лицо, в пепельнице дымила дешевая сигара, в чашке остывал недопитый кофе. Он размышлял. Оторванный от реальности, не слышащий звуков, не ощущающий холода в комнате. Так самозабвенно размышлять могут только одинокие люди.
Вот уж год, как он живет один, в глухом, забытом Богом поселке. Огромный и пустой дом, из меблировки лишь кровать и компьютер. И стены. Голые, ободранные стены, давящие на него отчуждением. Вы когда-нибудь ощущали, как могут давить на разум и душу стены? Нет? Счастливые.… А на него они давили. Тишиной, воспоминаниями. Он ненавидел этот дом, и тот платил ему такой же ненавистью. Мысль, единственный друг, всегда рядом. Но и она непостоянна, как дождь за окном. Он сходил с ума. Медленно, неотвратимо. Пытаясь заглушить стоны одиночества алкоголем, все сильнее терял грань между реальностью и воображением.
Два человека. Он чувствовал все ясней, что не один, точнее не един. Будто две души, два разума составляли одну целую сущность, и чем дольше он пил, тем явственнее это ощущал. А может и не два, может больше – с тревогой подумал он. Не может в человеке существовать одновременно столько противоположных душ.
От размышлений отвлек непрекращающийся шум за окном. Музыка, пьяные, как ему показалось, крики и речь. Непонятная, но знакомая до сердечной боли, будто родная. Усмехнулся, отпил глоток уже остывшего кофе.
Цыгане – удивительный народ, будто застывший в эпохе средневековья, черпающий силу в глубокой древности. Лишь некоторые смогли вырваться из оков обычаев и сейчас живут вполне цивилизованно. Такими были и его соседи. Большой, красивый дом, прилично одетые люди. Счастье, буйство жизни и достаток били через край. А он наблюдал. Наблюдал за чужой жизнью через грязные стекла. Что-то тянуло туда, где музыка и свет.
Он прислушался. Внутри, где то в глубине души, постепенно повышая тон, спорили два голоса.  Спор явно разгорался, и вот уже голоса слышны настолько отчетливо, будто их хозяева за спиной. Вспышка гнева, ярость. Недопитая чашка кофе с силой полетела к стене. Звон. Осколки, причудливо рассыпались по комнате. Голоса не смолкли.
- Ты должен быть ТАМ.
- С чего бы это?
-ТАМ твои корни, и ты это знаешь.
- Нет у меня корней, я сам по себе.
- Дурак. – Рассмеялся зло один голос, - невозможно быть самому по себе.
- Но ведь я живу?
-Да, живешь, но как?
Толчок в спину он ощутил достаточно ясно. Огляделся. Действительно, как? Разве это жизнь? Существование лишь. Посмотрев невидящим взглядом на осколки, он последовал к холодильнику, достал очередную, за последние сутки, бутылку водки, отпил несколько глотков. Голоса кричали, вызывая приступ головной боли, гул в голове.
- Да заткнитесь вы оба! – с яростью крикнул он в темноту комнаты. В ответ лишь зловещий смех. Чувствуя, что сходит с ума, он выбежал из дома.
Закурил. Хмель ударил в голову, он покачнулся и, уже не утруждая себя поиском места, где можно присесть, опустился на холодную землю.
Задумался снова. Вспомнились рассказы родителей о том, как почти век назад, прадед «согрешил» с цыганкой. Пьяно улыбнулся. Да, цыганская кровь, даже разбавленная другой кровью, не теряла древнюю силу. Внешность, характер, склонности – все говорило об этом. Лишь язык своей прабабушки он не понимал. Думал ли его предок о том, как его потомки будут себя ощущать, где найдут приют, непринятые русскими и отвергнутые цыганами? Наверное, нет.
Еще глоток водки, второй, третий. Встал. Вошел в дом. Собрал в кучу весь хлам. Поджег. Пламя осветило комнату, изгоняя из нее голоса, воспоминания, всю прошлую жизнь. Перекинулось на ненавистные стены.
Пьяно покачиваясь, он развернулся и нетвердыми шагами побрел в темноту ночи. За спиной было слышно гудение огня, над головой безразлично мерцали звезды. Он шел, а на губах его играла пьяная, блаженная улыбка.
Началась новая жизнь.