После бала

                Александр ВЕРГЕЛИС
                ПОСЛЕ БАЛА
Он приехал после выкупа невесты. Высокий, костистый, с залысинами, он держал свое суховатое тело столь изящно, что обычный костюм сидел на нем, как фрачная пара. Похитители возились с собранной кучей мелких купюр, вяло требовали добавки, но публика мялась и отводила глаза. Явленную взорам вспотевшую пленницу уже было отпустили, но опоздавший гость не преминул накрыть поднос веером тысячерублевок. Зал одобрительно завыл. Освобожденной под аплодисменты Верочке гость с поклоном сунул букет красных роз и махнул рукой жениху.
По тому, как засуетился мгновенно протрезвевший жених, Лера поняла: это тот самый обещанный Барсов. Накануне Верочка томно закатила свои черные, вечно выпученные, как у глубоководной рыбы глаза и мечтательно протянула:
- Ох не за того выхожу…
Затем деловито добавила:
- Будет интересный мужчинка с большими возможностями. Говорят, холостой.
И подмигнула. В свадебном наряде она еще больше была похожа на креветку. Почему дурнушкам так везет?
За столиком, где скучала полуголая Лера, торчал колом закомплексованный студент-дефектолог и подпирали друг друга две мощные жениховы тетки, как раз было свободное место.
- А я вас уже видел, - сразу сказал Барсов, - На картине Лемпицкой. Обожаю стиль тридцатых годов.
Если он и лукавил, то не лукавили его ровный пробор, коротко подстриженный затылок и некоторая старомодность в манерах. От него пахло хорошими сигарами и кофе - запах, который полностью соответствовал его облику и положению. И все-таки в нем проглядывало что-то мальчишеское. Он смотрел на свадебное копошение с озорством, столь редко встречающимся у сорокалетних людей.
- Вы хотели сказать, на репродукциях…
- Нет, именно на картинах. У знакомого в Швейцарии есть несколько её полотен. Я просил его продать, но он ни в какую.
- А в вас есть что-то от Вольфганга Люкши из «Девушки моей мечты», - слюбезничала в ответ Лера.
- О, «Die Frau meiner traume»! Благодарю за комплимент, хотя мне никогда не хотелось походить на него. В нем мало мужественности.
- Действительно, вас следовало бы сравнить с кем-нибудь другим… Скажем, с… - Лера задумалась.
- Не затрудняйтесь. Быть на кого-то похожим – не значит ли это перестать быть собой? – улыбнулся Барсов, успевший перемолвиться с тетками жениха и студентом.
- А фильм блестящий… Хотя Марика Рёкк на мой вкус слегка полновата, - добавил он.
Лера оценила. Не зря всё-таки позволила манто соскользнуть с плеч, обнажив слегка сутуловатую спину, еще сохранявшую крымский загар. «Изящная худоба», - подумала она, посмотрев на себя глазами Барсова.
Еще раз кричали «горько», на сцене мелькал фокусник с попугаями, полуголые девушки в перьях станцевали что-то знойное. Опять набравшийся жених подходил чокнуться с Барсовым. В его наклоне было столько подобострастия, что Лере стало не по себе. Она посмотрела на красное круглое лицо виновника торжества, на кончик не в меру длинного розового галстука, торчавший у него из-под пиджака и решила, что Верочке она больше не завидует.
- А вот Вы, Валерия, напоминаете мне… - Барсов пощелкал пальцами левой руки, вспоминая имя. – Ну как же… Кого же вы мне напоминаете… Тридцатые годы… Германия…
- Меня всегда восхищала Магда Геббельс, - неожиданно для себя самой сказала Лера.
- Ба! Вы сняли это имя у меня с языка… Именно о ней я и думал.
- Я польщена. Это великая женщина, - Лера сделала усилие, чтобы не опустить глаза.
- Совершенно с вами согласен, - Барсов прищурился, - Правда, дети…
- Да, чудовищная трагедия… Но что оставалось делать? Представьте себя на её месте. Большевистские орды в каких-то двух–трех кварталах от Рейхсканцелярии. Страх, что дети станут добычей недочеловеков, жаждущих мести, был сильнее…
- Между прочим, в составе этих самых орд был мой дед, - засмеялся Барсов и подлил Лере шампанского. – А вы, однако, подкованы. Истфак?
- Не угадали. Просто интересуюсь.
- Как приятно. Обычно на исторические темы можно поговорить только с мужчинами.
Прекрасноногая ведущая своим захолустным говорком объявила конкурс танцев. Вышли три пары.
- А пойдемте-ка плясать, - улыбнулся Барсов.
Сначала был вальс, потом танго, потом пошли танцы народов мира – лезгинка, фламенко, гопак, что-то кельтское. Барсов оказался отличным танцором. «Мы прекрасно смотримся вдвоем», - подумала Лера, принимая под аплодисменты главный приз – улыбающегося китайского болванчика. Грузную безделку подарила белобрысому мальчонке с бабочкой, изнемогавшему от скуки за соседним столом.
- Очаровательный славянский малыш, - сказала она, уловив одобрительный взгляд Барсова.
- Это танго, золото ваших волос, ваше платье… Рядом с вами чувствуешь себя где-то далеко отсюда, - шепнул Лере на ухо Барсов и пожал ей локоть.
- Мне самой иногда кажется, что я живу не в своем времени, - Лера посмотрела ему в глаза.
- На самом деле вы живете в своем времени. Там, где надо. А здесь оказались как будто по ошибке. А что если мы с вами сто лет знаем друг друга, но только не здесь, а там, в нашем подлинном времени? Давайте пофантазируем, - говоря это, Барсов не отпускал локоть Леры.
И они начали фантазировать. А свадьба катилась дальше - к новым розыгрышам, призам, трафаретным тостам, скучным конкурсам. Кого-то уже выволакивали из зала, как свежего мертвеца с кровавым пятном от вина на рубашке. Невеста-креветка устала целоваться с пьяненьким женихом и наблюдала за тем, как породистый Барсов соблазняет породистую Леру.
- Я рад встретить в вашем лице единомышленника. Это так здорово, что наши мнения совпадают, - говорил Барсов, подливая шампанского в Лерин бокал. – Да посмотрите вокруг. Даже здесь они есть. Например, вот тот, с бакенбардами. Ярко выраженный. Типичный представитель, так сказать.
Барсов указал глазами на круглого хохотуна, тащившего невесту танцевать.
- Да. Явный семит. Тут и без штангенциркуля всё ясно, - хихикнула захмелевшая Лера.
Невеста сдалась. Музыканты, уже что-то жевавшие, нехотя грянули «семь сорок».
– Они везде. Ну разве что среди дворников их не встретишь, - поморщилась Лера.
- Не скажите. Знавал я одного грузчика по фамилии Эпштейн. Горький был пьяница. Ходил по нашей коммуналке в кальсонах. А жена его, Дарья Афанасьевна – вечно босиком в туалет. А еще был у меня знакомец – шоферюга матерый. Дальнобойщик. Зусман фамилия. Но это - лишь исключения, подтверждающие правило. А что скажете по поводу гостей из Средней Азии и прочей черномазой братии?
- Эти в тысячу раз хуже. На прошлой неделе подсели двое в маршрутке. Небритые, в куртках кожаных вонючих… Ненавижу. Везде их рожи. В Москве так на каждом шагу. Не понимаю, почему власти бездействуют. Ведь это же угроза. Это же национальная катастрофа. А наши мужики? О том, чтобы заняться очисткой страны от этой мрази, и речи нет. Они даже на улице не могут женщину защитить от домогательств. Вот недавно был со мной случай. Иду я по Шпалерной…
Не сводя глаз с Леры, которая размахивала руками, как подстреленная птица крыльями, Барсов достал телефон.
- Совершенно с вами согласен, безобразие. Но поверьте, есть в стране силы… Извините, мне надо позвонить.
Как только он вышел из зала, Верочка в своем кружевном панцире протиснулась между столами и приземлилась рядом с Лерой.
- Ну как? Как он тебе? Ты ему приглянулась. Не упусти шанс, - зашептала она, одновременно грозя пальцем пьяному суженому, который, пользуясь её отсутствием, наливал себе очередную запретную рюмку. – А моего прямо ни на минуту оставить нельзя.
Поведя голым плечом, наклонив голову с роскошной рыжей прической набок и скосив свои зеленые глаза, Лера тем самым выразила сомнение и обозначила тягостное раздумье.
- Дура будешь, если упустишь, - сказала на это Верочка и полетела обратно тормошить «своего».
Барсов вернулся в пиршественную залу с новыми глазами. В этих глазах что-то разгоралось. «Это страсть», - решила Лера.
После того, как отец молодого заблеял «Степь да степь кругом», а жующие головы за соседними столиками дружно подхватили, Барсов поморщился, посмотрел на часы и изъявил желание похитить Леру, чтобы поужинать в более тихом месте. Лера сделала вид, что этого предложения вовсе не ждала, для приличия помолчала, пожала своими точеными плечами и согласилась.
Верочка не врала. Упакован Барсов был капитально. На улице в черном лимузине ждал водитель-телохранитель с мощным затылком.
- Однако у вас машина… - искренне похвалила Лера, проведя пальцем по холодной эмали бампера.
- Этот тарантас не идет ни в какое сравнение с вашим зеленым «Бугатти», - усмехнулся Барсов, открывая перед ней дверь. – Сколько он мне прослужит? А ваше авто совершенно бессмертно.
Зная, что его новая знакомая не может не обожать Вагнера, Барсов поставил увертюру к «Тангейзеру». Лера откинулась назад, и с волнением ощутила кожей спины кожу сиденья, широкого, как диван. Барсов открыл коробку «пьяной вишни» и откупорил бутылку шампанского. Лера блаженствовала. Но когда машина остановилась у светофора, снова оживилась.
- Возвращаясь к нашему разговору… Они везде, посмотрите.
За окном пыхтели грязные «жигульки».
- «Копейка» со встроенным хачиком, - усмехнулся Барсов.
- А вот мне не смешно. У меня подруга с мужем-дураком села ночью в такую вот «копейку». У него челюсть сломана, у нее – сотрясение мозга. Кольца обручальные сняли. Хорошо, что еще не вместе с пальцами. Убивать их надо… Я бы сама, лично стреляла.
- Я восхищен вами, - сказал Барсов и поцеловал ей руку. – Если не возражаете, перед рестораном заедем в одно место? Всего минут на десять. Хочу сделать вам сюрприз.
Вскоре лимузин уже летел по Приморскому шоссе. За частоколом соснового леса пряталась темнота. Месяц лизал кончиком языка сахарную вату вечерних облаков. Тангейзер неистовствовал.
Минут через десять машина свернула на лесную дорогу, над которой в зеленом небе блестели стекляшки первых звезд.
- Я заинтригована. Налейте шампанского.
- Вы будете приятно удивлены. Считайте, что это подарок. – Барсов внимательно посмотрел на Леру. – Накиньте манто, на улице прохладно.
Свет фар распорол мутную занавесь сумерек, и в образовавшейся дыре сверкнули габаритные огни двух черных автомобилей. Дверь одного из них открылась, и к Барсову подошел длинный серый плащ, увенчанный стриженой круглой головой.
- Всё готово? – спросил у него Барсов.
- Да, Виктор Анатольевич, - ответил плащ простуженным голосом и покосился на Леру.
- Не бойтесь, Валерия Игоревна – свой человек. Начинайте. – сказал Барсов каким-то новым, незнакомым Лере голосом.
Серый плащ достал из кармана видеокамеру, и тут Лера увидела в траве несколько куч земли и черный прямоугольник, жирно блестевший по краям свежей глиной. Уловов её испуганный взгляд, Барсов привычным движением сжал её локоть.
- Не пугайтесь, Валерия, будет весело.
По сигналу серого плаща двое крепышей в омоновских масках выбросили из багажника на землю два длинных мешка. Мешки зашевелились и попытались встать. Им помогли пинками и матом.
- Не надо сквернословить. Здесь дама, - сказал Барсов.
От прямого света фар сидевшие на корточках гастарбайтеры щурились заплывшими глазами, привыкшими к темноте. Тот, что был постарше, блеснул золотым зубом. Пахнуло дешевым табаком и немытым телом. Увидев Леру, нелепо полураздетую, стоявшую, как на подиуме, в своих серебряных туфлях, в платье с блестками и медной короной волос на голове, молодой осторожно улыбнулся. Но увидев яму, отделявшую его от женщины, опустил голову.
- Ну что, гнусь чернозадая, молись своему Аллаху, - сказал серый плащ, продолжая снимать происходящее на видеокамеру. Он махнул свободной рукой, и связанных поставили на колени лицом к яме. Потом надели им на головы бумажные пакеты. Один из парней в куртке, делавшей его похожим на бочонок, достал из багажника топор.
Подойдя к серому плащу, он выдал заученный текст:
- Сейчас на ваших глазах произойдет казнь двоих недочеловеков, пристававших на улице к славянским женщинам, обманывавших пожилых людей на рынке, продававших наркотики подросткам. Так будет с каждым, кто посмеет осквернить чистоту нашей расы, кто попытается навязать нам свои обезьяньи законы.
Сказав это, крепыш подошел к одному из казнимых, примерился к его голове острием и поднял топор. Барсов, стоявший рядом с Лерой, покосился на нее. Она казалась абсолютно спокойной. В свете фар она напоминала манекен, зачем-то снятый с витрины и привезенный в лес. Потом что-то внутри манекена сломалось, и вся эта неизвестно кем собранная конструкция рухнула на траву.
- Аааа… - сев на землю, Лера завыла, как собака, потом встала на четвереньки и поползла сначала к серому плащу, потом к Барсову. Обхватив его ноги, горячо задышала в брючину:
- Не надо…
Парень с топором застыл, вопросительно глядя на Барсова. Тот стоял прямо и сверху смотрел, как потерявшая серебряную туфлю Лера пытается встать – тяжело и неуклюже, как будто сама получила обухом по голове, но высокая прическа спасла, не дала черепу треснуть... Чулок сполз и болтался змеиной кожей. Наконец поднявшись, Лера подбежала к исполнителю казни и вцепилась в топорище.
- Не надо, не надо, не надо! – повторяла она, одной рукой держась за топор, а запястьем другой размазывая тушь по щекам.
- Отвезите её домой, - сказал серому плащу Барсов, брезгливо поддев кончиком ботинка упавшее меховое манто. – Туфлю не забудьте.
Когда полумертвая Лера была увезена, узбеков развязали, выдали им по тысяче рублей и налили водки.
- Куда теперь, Виктор Анатольевич? – спросил Барсова водитель, после того как шеф уселся на заднее сиденье и глотнул шампанского из бутылки.
- Домой, домой… - Барсов зевнул и закрыл глаза.