День Города - 2005

Поначалу подготовка к празднованию 500-летия нашего славного города, как водится, шла не шатко и не валко. То есть никак. И только последние месяцы перед максимально отодвинутым с учетом быстротечного северного лета сроком неизбежного празднества, начался всеобщий, подбиваемый  администрацией города, АВРАЛ. Центр города, включая Колокольню,  покрылся лесами. По мере приближения Начала Торжеств вал работ нарастал и отчасти кое-где переехал за условленную дату. Мэр города при ретивом обследовании глухих углов своих владений даже умудрился сломать руку, но, слава Богу, успел к торжествам избавиться от гипса.

Главной приманкой растянутых на десяток дней торжеств был строящийся за счет фанерщиков Фонтан. И хотя он был готов к сроку, открытие на неделю придержали, мудро решив, что под защитой временного забора Раритет надежнее сохранится от досрочного внимания несознательных горожан и возможных эксцессов со стороны десантников, имеющих, как известно, странную привычку нырять в пьяном виде в рукотворные водоемы. Впрочем, официальные торжества уже давно описаны без нас, а потому займемся частной жизнью слобожан в юбилейные деньки.

Чижиковы всем своим тройственным кагалом прибыли вовремя: в ночь на 30 июля Изегов привез их прямо к нам домой в Светлицы. Под утро они ушли к себе.

Надо заметить, что уже давно, лишь когда приезжают Чижи, мы с женой вылазим в город: постоять на углу, пошататься по берегу и Бродвею, посидеть на площади. Только в такие дни происходят встречи с теми, с кем в обыденной жизни не видимся (и не горим желанием увидеться) иной раз годами. В общем, это встречи с Исчезающим Временем нашей молодости.

На следующий день после обеда они опять сидели у нас, спасались от навязчивых посетителей. Однако Корейка нашел и тут, приехал на своей машине, за рулем сын, тяпнул пару рюмок спирта, и улетел далее собирать нектар рюмочных и приятельских столов.

Подновленные фасады зданий удивили наших семикаракорских друзей. Но посещение берега реки в центре слегка разочаровало: кусты, буйно разросшиеся на склоне, все так же заслоняли волнующую душу гостей панораму реки с лесными далями. Еще в свой прошлый приезд год назад Чижиков собирался нанять бродяг, промышляющих неизвестно чем под береговой кручей. За бутылку спирта они обещали всё устроить: «Мы тебе чо хошь спилим и повалим, только неси!» Но фирменный спирт, неизменно привозимый  в трех полторашках для встречи с Родиной и ее аборигенами, после посещения Слонопотама и прочих старых и новых друзей заметно испарился. На общеполезное дело как всегда не осталось. Ныне же затевать чистку городской территории собственными силами было уже поздновато, да и Чиж на сей раз, был какой-то не такой, – пил неохотно, и от того выглядел квёло. Что-то у него побаливало. А вот его дочь Женя – мы не виделись 4 года – почти не изменилась, все такая же по-детски легкомысленная и веселая. Честно говоря, ожидал увидеть ее в более серьезном состоянии, все-таки 20 лет, из них три последних года – жизнь в столице.

Субботним вечером на площади было первое (как это называлось при советской власти) массовое гуляние. В сумерках небо над городом окрасилось в зеленоватый цвет, а облака – в красновато-багровый. Как на моем сайте. Живухин от Мясникова (тот везде лётает) уже прознал о приезде Чижа и велел встретиться с ним на Володарского у церкви. Со второго раза мы его там нашли. Он дал нам свой цифровик, и мы с Женей забегали по центру в поисках удачных ракурсов. Попался Санька, ошарашивший меня своим восклицанием: «Чо это с тобой!? Похудел как!» Сам он после удаления аппендицита тоже похудел на 8 килограммов. Потом пили у Чижа. Шутки ради он заставил Мясникова дегустировать свой спирт из горла. Отчего тот вскоре уснул, облюбовав свободное местечко под столом. С нами был дядя Коля. Живухин, кантовавшийся в машине где-то поблизости, подослал свою новую молодую сожительницу – подружку для Жени. После часу ночи стали расходиться. Коле вызвали такси, растолкали Мясо. Он сначала вышел во двор «как человек», а затем вдруг припустил как заяц от волков. (Вновь увидели его только в понедельник, рассказал, что очнулся у себя дома в луже блевотины и крови, – непредвиденные последствия пробежки по ночному городу.)

В воскресенье около 11 часов утра после разговора по мобильнику я подъехал к дому Чижей на велосипеде. Вскоре на углу появились Аня с Женей. Я отдал велосипед младшей, и та укатила вдаль. А мы с Аней пошли искать Чижа. На площади собирался народ, – смотреть на торжественный молебен с присутствием митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа. Денек выдался солнечный, но не знойный, как и большинство дней Великой десятины, – с погодой повезло. При мне был «Зенит» и я сделал несколько удачных снимков (это было, кажется, последнее употребленение старенького аппарата, вымененного когда-то у Юры Сухорукого за пару дисков и журнал с тётками). Чиж нашелся вскоре и увлек нас в церковь. Там было пусто, – все главные служители на площади. Обошли весь храм и не нашли ни одной из старых икон, памятных мне по аналогичному осмотру два десятка лет назад. (Замечу, пару ценных икон унесли в поход по площади).

Воспользовавшись моментом, Чиж залез в Алтарь: «Вынесу главный крест, а вы меня сфотографируйте!» Мы с Аней запротестовали, к тому же одна из молоденьких послушниц (похожая на уборщицу) кинулась наперерез. Эти совместные действия сорвали гнусные планы. Чиж ограничился лишь экскурсией по святым местам: «Ничего там нет, только крест с каменьями». К этому времени перед входом в церковь началось оживление. С полдюжины репортеров с камерами на треногах засуетились в ожидании возвращающейся с площади процессии. Я со своим «Зенитом» тоже занял скромную позицию и был вознагражден: одну из святых хоругвей нёс наш старый знакомый, – бывший дэковский знаменосец Механик, - ныне почётный хоругвеноносец.

Тут же после прохождения (по реплике безбожного Чижа) христофанов, мы встретили еще одного старого знакомца, а ныне местного олигарха Васю, и проговорили с ним около часа. Сначала на берегу у дерев Чижикова, а затем на площади около начавшихся колокольных звонов. (Они, кстати, мне не понравились, – звучали почему-то чуть лучше крышки бачка для воды.) Вася держал привычную марку преуспевшего индивида: «В прошлом году пришлось продать квартиру в Москве, – деньги срочно понадобились. А так было удобно приехать и пожить пару недель в столице», – сетовал он на житейские трудности. Для поддержания уровня светского разговора после неудачной фразы «надоело мне здесь торчать», я пожал руку олигарха и с некоторым изыском заключил: «Спасибо за приятную беседу!»

Через два часа мы снова встретились с Чижиковым и пошли навестить Грехова. Вчера он так и не явился. По пути осматривали каменную ограду женского монастыря и его строения. Всё обветшало. Вовика мы в тот раз так и не добились...

* * *

Воскресную тусовку на площади в толпе и громе чередовали с набегами на квартиру Чижей, где каждый разбавлял халявский спирт водой или пивом по своему вкусу и темпераменту. В один из таких заходов привели встреченного на площади моего одноклассника Мишу с дочкой. Надо отметить, что Миша раньше вообще не пил, но последние годы исправил этот свой почти единственный недостаток.

Миша, перехватив пару рюмок неразбавленного, сходу захмелел, начал втыкать в свою речь нецензурные выражения, что за ним обычно не водится, и вскоре удалился. Зато подвалил неожиданно объявившийся Валера с двумя своими кедровскими соседями. Один поначалу не признал во мне местного жителя (видимо, говорю не так, да и внешность не типичная), пришлось просвятить о своей родословной. Услыхав знакомые всем окрестные топонимы, молодой мужик заулыбался и подобрел: свой!

Год назад, внемля ностальгическим прихотям Чижа, мы специально ходили за другом Чижевой и нашей молодости и привезли его на Вятскую для беседы. Валера выглядел тогда неважно, какой-то испуганный и слегка разукрашенный, при нас перетянул похудевший торс грязноватой тряпкой: «Менты побили». При этом жаловался на непотребное поведение бывшей жены, с которой продолжал жить в одном доме. «Нашла художника, частенько у него ночует. Дочь не отстает от мамаши, приводит домой жениха». (Потом кто-то сказал, что этот «жених» и побил Валеру.) Чижа встреча с другом молодости сильно разочаровала: «Правильно говорили, – я не верил, – конченый человек». (К счастью, этот прогноз не сбылся. Валера вскоре закодировался, сейчас неплохо зарабатывает, пьёт только кофе. Правда, жалуется на плохой сон, и стал более нервный, чем обычно.)

Его бывшую - Аллу - мы с женой за год до того повстречали в новомодном стуловском кафе, где очутились по прихоти Живухина, тогда еще моего грозного шефа. Он только что расстался со своей стюардессой по имени Жанна, и, принарядившись в новый темный костюмчик с красным галстуком, находился в приятно-волнующем состоянии поиска новой сожительницы. Перед этим пару часов проторчали на квартире нового русского инвалида, где запивали бледным морсом водку и упражнялись в караоке. Я был в своем репертуаре: «Гоп-стоп», «Вези меня извозчик» и «Песня про зайцев». Как обычно попутно вышиб 100 баллов из «Моего соседа». Живухин упивался «Стю», а моя жена – «Таганкой», словно полжизни там провела.

По желанию моего безногого (и в какой-то степени безбашенного) шефа столик выбрали поближе от входа и туалета. Отчего с началом активной части вечеринки нас стали притеснять веселые топтуны, да и близкая музыка орала так, что говорить можно было, только приблизив свой ревущий рот к уху собеседника.

В тот раз здесь оказались: жена Олега в длинной кожаной юбке с компанией подруг, один известный слободской предприниматель на букву Б., один известный бывший бандит на букву П. и другие уважаемые личности. Живухин со всеми здоровался, некоторых даже вызывал на разговор, стараясь показать, что он из их среды. Пятачок с танцующими находился вплотную с нашим столиком, а потому такое соседство было отчасти навязчиво и неприятно. Жена Олега один раз даже повесила свою сумочку на наш стул. Местный ди-джей, плотный белобрысый паренек лет 25-ти, поначалу гнал старенький репертуар – запад 80-х. Но затем, по мере развития вечеринки, скурвился на новорусскую попсу.

В трех шагах от меня, явно наслаждаясь жизнью в кампании двух молодых парней, изгибалась под музыку эротическая бабенка бальзаковского возраста. «Похожа на Аллу Зянкину, только уж очень молода», – ткнул я свою супругу. Это действительно оказалась Кума, как её звал Чиж. Я потом даже с ней танцевал. Парни эти, по ее словам, грузчики из магазина, где она работает. Можно только завидовать такому разгулу страстей у нестареющей особы.

Но вернемся к Валере. В тот раз он заночевал у Чижа, но в понедельник рано утром, – чуть не проспал! – спешно ретировался на службу. Еще не совсем отойдя от тяжкого сна, Чиж стал искать опохмел, но его не оказалось. Путем сложных расчетов (кто, сколько и когда пил) он определил, что у него должно было остаться полбутылки спирта. В затуманенной голове начали зреть смутные мысли, кто был, и кто мог унести. Безобразное пятно подозрений легло на старого друга Зянкина: склонен к алкоголю, вскочил чуть свет и торопливо собрался… В таком задумчивом состоянии я застал Чижа. Он долго вслух рассуждал при мне на болезненную тему. К счастью для всех подозреваемых, вместе нам удалось припомнить, что еще до моего ухода в тот вечер, Чиж припрятал злополучную полторашку в морозильную камеру. Там, за огромным свертком привезенного из дома сала, она и нашлась.

Да, забыл сказать, апофеоз на Городской площади закончился прадничным Фейерверком. Одна ракета отклонилась от своего пути в небеса и устроила небольшое загорание на крыше магазина "Дешевизна".