Мужские истории. Адын, савсэм адын

– Никто уже сейчас не зовет исповедоваться перед смертью, - причитала администратор гостиницы, встречая священника. Испаскудился род людской, а наш постоялец, видать, человек богобоязненный – не за доктором послал, а за вами.

- Спасибо, что пришли, святой отец, - умирающий прятал неловкость за вежливостью. – Сразу скажу: я не жил по заповедям, не ходил в церковь, даже и не молился. Я хочу вам показать, как может человек быть счастлив и без этого. Наверное, мне просто хочется напоследок высказаться впервые за долгие годы.

- Ты правильно поступаешь, сын мой, - привычно задушевно начал священник, сам, впрочем, годившийся в сыновья умирающему. – Господь наш в великой милости своей пусть под конец, но наставляет тебя на путь истинный. Исповедуйся. Я тебя слушаю.

Умирающий криво усмехнулся
- Нет за мной никаких грехов и не раскрытых преступлений. Моя жизнь скучна и интересна только мне, уж никак ни милиции. Таких законопослушных граждан, как я – еще поискать.
Да, о чем я…
До какого-то возраста я жил, как все. У меня была жена, как ее, бишь… Танечка? Анечка? И не вспомню. Дети были. Друзья. Мы часто ходили друг к другу в гости. У меня самого водилась куча приятелей, с которыми мы частенько задерживались за пивом, или в бильярдной поговорить. Разговоры, разговоры, разговоры. Как съездили на курорт? О, отлично отдохнули, посмотрели Памуккале, такая красота. Соседи купили стиральную машинку, пора и нам свою сменить. Подгузники закончились, купи после работы. И батон тоже. Начальник – сволочь, зарплата маленькая, подчиненные – тупицы. Завтра мама приезжает, не забудь встретить. Ну, как вы тут, зятек? А у нас Иван Петрович… ну помнишь, сосед слева, приболел… А Анна Васильевна – ну та, к которой вы, маленькими, за яблоками бегали – замуж вышла на старости лет. Папа, папа, а в садике мы песенку выучили, послушай «маленькой елочке холодно зимой»… Позвони Сидорову, он звонил. Хотел с тобой поговорить.
В какой-то момент я почувствовал, что эти разговоры крадут отпущенное мне время. Я видел, как минуты, проведенные за слушанием совершенно бесполезных для меня рассказов, течет сквозь пальцы. Все чаще я отказывался от походов в гости, а когда приходили к нам – задерживался на работе допоздна. В выходные я закрывался в своей комнате и с удовольствием слушал тишину внутри себя. Но полностью остаться с самим собой мне не удавалось, то жена зайдет, то дети, то теща. Бытовые заботы висели на моих плечах, давили на грудную клетку, не позволяли расслабиться ни на минуту.
С каждым днем тяжесть пустопорожних разговоров и всех этих проблем с тряпками, подгузниками, хлебом насущным казалась мне все боле невыносимой. И в один прекрасный день я ушел. Оставил записку, что не вернусь, и пусть меня не ищут. С собой взял только старый рюкзак да документы.
А дальше все просто. Пошел на вокзал, купил билет на ближайший поезд и уехал в совершенно незнакомый городишко. Устроился на работу, снял квартиру – дорого, но никто не мешал. И жил спокойно, пока не понял, что и здесь я начинаю обрастать знакомствами, что и в новом городе я обречен на глупые философские беседы и выслушивание чужих житейских проблем. Я уехал опять. Больше полугода не задерживался нигде – почему-то люди видели во мне приятного собеседника. Наверное, потому, что все больше молчал и не перебивал репликой «а вот у меня!».
Переезд, новый город, новая работа – это делало меня счастливым и дарило мне покой. Я не был связан ни с кем, никто меня не ждал – ни за кого я не нес ответственности. Никому не был обузой. Не чувствовал виноватым и обязанным, что кто-то несет ответственность за меня. Ничто не обременяло меня – каждый раз я уезжал все с тем же потертым рюкзаком и документами.
- Вам на необитаемый остров надо было, - не выдержал священник.
- Зачем же? Я не мизантроп какой-то. Люди не вызывают у меня отвращения или ненависти. Мне вполне доставляют удовольствие беседы на профессиональные темы, где я могу чему-то научиться полезному. Но от излияния душ – увольте. Мне не так много отпущено лет, что бы я их тратил на чужие жизни.
Поневоле приходилось контактировать с другими – у меня были женщины, которые хотели завести со мной семью – я бежал от таких, как от огня, зная, во, что превращается семейная жизнь. Были женщины, которые пытались разговорить меня, залезть мне в душу. За все годы я так и не встретил женщину, который бы нравилось просто помолчать, молча слушать музыку и не комментировать фильм или ужин.
Я строил свою жизнь, так как я хотел. Читал книги, которые хотел сам – а не для того, чтобы было о чем посудачить с приятелями. Смотрел фильмы и спектакли, которые хотел я, а не только моя дама. Слушал музыку, гулял по паркам. Не обременял ни себя, ни других. Переезжал из города в город. Полюбил поезда – покупал целое купе и заодно восхитительную тишину.
- Должно быть, объехали всю страну?
- И не только. Живал даже за границей. Там проще, там больше ценят твою прайвеси.
- И что ж вы теперь? Каков итог? Ни дома, ни семьи, ни друзей? Никому не помогли, никому не стали опорой? Забыли заповедь «возлюби ближнего, как самого себя».
- Вот именно, как самого себя. Я жил точно по Библии – «поступай с другими так, как ты хотел, что бы поступали с тобой». Я любил ближних, как самого себя – не нагружал их. Вы говорите – никому не помогал? Так я никому и не навредил.
- Где-то я вас понимаю, - задумчиво произнес священник. – Мне порою так сложно выслушивать исповеди прихожан. Особенно бабушек, которым не с кем больше поговорить. Но долг службы обязывает. Попадья опять же – то купи, это реши…
Умирающий досадливо поморщился.
- Извините, отче, но мне не хотелось бы, что бы моя жизнь завершилась тем, от чего я всегда бежал. Я не буду вас слушать. Просто хотел сказать, что я счастлив. И что жизнь, отпущенную мне Богом, я прожил, как хотел. И могу быть Ему благодарным.
- Но все же, - потрясенно шептал молоденький батюшка, - вы сейчас никому не нужны в целом мире. Некому о вас позаботиться.
- Неправда, я нужен самому себе. А это – дорогого стоит, - умирающий закашлялся. Через какое-то время с усилием улыбнулся и подмигнул священнику:
- А пить-то и не хочется.

Обеспокоенная тем, что священник не выходит так долго, администратор поднялась в номер. На кровати с застывшей улыбкой лежал покойник, а на полу валялась скомканная сутана. Священника нигде не было.
03.11.06