391

***


Пишу о чем-то, но только потому, что, пусть и сзади уже, но снова маячит любовь. Снова чья-то фигурка мне так дорога, что надо напрячься, отвлечься, чтобы сравняться с нею в цене...

Зверь живет в мире звуков, человек - в мире слов, а бог - в мире музыки и  музыкальных слов. А музыка - это тоже звуки, вот почему так часто попадаешь не к богу, а к зверям. Но, так или иначе, слова кончаются...

«Скажи мне что-то и я буду верен тебе». Скажи и пусть в сказанном что-то напоминает надежду и я буду пьянствовать дома неделю, тебя вспоминая. Я буду строить башню и ломать все прочие башни в окрестности, чтобы видеть тебя, где бы ты ни гуляла. Буду строить очень большую башню, если ты по делам поедешь куда-то. Тоже поеду, брошу всё...

Могу пойти наверх, но могу и скиснуть, превратиться в старикашку-чудака. Хочется обновиться, но сил-то нет, вся радуга вер почти растаяла в небе… - т.е. не в небе уже, а в воздухе; и не радуга, а просто дуга. И на дуге петля. И обходи ее сколько хочешь, не надевай, а только задевай ее головой сколько хочешь...
(Хочу сказать «ерунда» такому пессимизму, но пока что-то не говорится. Пока хотя бы честно не буду говорить. Свежести нет в воодушевлениях. Сами воодушевления, может быть, где-то еще и есть, а вот в свежесть их уже не веришь. Есть же, в конце концов, объективные законы: протухнешь, если твой срок уже истек, а тебя еще новая жизнь не съела, обязательно протухнешь, как ни изощряйся. В самом расцвете изощрений, в дыму гениальности протухнешь и так и останешься «неслыханным»,  невиданным», «неожиданным» и прочим. Вот и сейчас я написал протухший текст, обыкновенное нытье, просто маршрутный трамвай по рельсам прокатился - зациклился совсем, исписался, испозировался, с петлей тебя только и не видели…)

«Эх, телевизор бы что-то интересное показал...» - но нет, куда там, и, значит, придется самому напрягаться, чтобы что-то хорошее увидеть, лежа весь вечер в одиночестве и темноте... А, кстати, в этой Америке, наверное, и книг полно «триллерных» пишут - а я тут еще совсем темный. Или же одиночки ничего захватывающего в принципе сделать не способны? А коллективом, студией и там вряд ли писать научились. Один, например, спец по деепричастным оборотам, другой - по образам абсурдным, третий - по аллюзиям, четвертый - по эпике и  героизму…; все двенадцать апостолов, короче – и Христом надо быть, чтобы в чудесах их переплюнуть и тем в узде немного продержать...

Стандартная похвала. В ответ благодарность под копирку. Нестандартная похвала. В ответ благодарность всё равно под копирку. Совсем-совсем нестандартная похвала (ее даже можно счесть за ругательство). В ответ - молчание. «Наверное, машина сломалась. Если, конечно, копирки не кончились...»

Казалось бы, сиди дома, пой «ненаглядная ты моя, как люблю я тебя», рисуй букет цветов, семейство голубей, портрет со своего кота, читай книжку с веселым окончанием, болтай неумолкаемо и спорь неутомимо... - так нет же: тревога, дальнозоркость, планы, стресс, всё время походы на воображаемые войны, вылазки на разведку, беспрерывные выглядывания в окно. «Ведь надо охранять рай» - одна охрана и осталась, цветы засохли, голубей кот сожрал и уже совсем не хочется  рисовать,  читать... (Букеты встали на поток и стали как обычные, с конвейера игрушки…)

Металлургический завод обеспечил райскую жизнь, но как-то тревожно, когда под боком у рая металлургический завод, бок металлургического завода. Да и рай  с привкусом. «Понимаю, что лучше всего быть наивным, чистым, непосредственным и имею все возможности такое бытие себе устроить, но как взгляну на завод и  зловещий вид всех этих полезных предметов!..»

***


«Любой из  «Золотого века» так же, как и я, презрительно или снисходительно относился бы к любому из века «Серебряного». Собственно, они и успели отнестись: Достоевский показал не только бесов, но и ту почву, на которой они размножаются - любителей лозунга «красота (спектаклей, культурных вечеров, например) спасет мир», а Толстой развенчивал искусство уже тогда, когда и особых корон-то на нем еще не было.  Т.е. мне-то иногда мнилось, что я выхожу супер-мистиком по отношению к этим мистикам, но если это и так, то каково же мое облегчение, когда  оказалось, что эта самая «непонятная» и «страшная» супер-мистика находится всего в двух шагах от золотого берега здоровья, от натуральной, искусной порчей не тронутой жизни. Вот Гончарова, например, для себя открыл - всё так знакомо и всё так важно... И при этом мы разные: я им не противоречу, но, тем не менее, им не перекрыть меня (а мне не упразднить их - да и нужды нет, разумеется; совсем-совсем напротив, ведь так грустно, одиноко человеку среди демонов и ангелов в ночи...) ...Впрочем, в наше время все, кто интригует сюжетом или рифмами гипнотизирует должен считаться таким же преступником, как распространитель наркотиков или растлитель малолетних! ...Их реализм бесполетный, безэкстазный,  а «серебро» летало, но призраками, уродами и демонами…